На следующий день я делала вид, что Вадика для меня вообще не существует. А он крутился за партой и постоянно на меня оглядывался. Мой покер-фейс Вадику активно не нравился. Чтобы хоть как-то привлечь моё внимание, затеял на перемене какую-то возню с мальчишками и постоянно посматривал в мою сторону. Но я никак не могла успокоиться, мне было одновременно жалко Игоря, которого ударили и унизили ни за что, и лестно, что из-за меня происходят какие-никакие, а дуэли. Мы, женщины, довольно алогичные существа.
На большой перемене мы с Наташкой решили сбегать в магазин за вкусняшками. В школьном буфете продавали только молочные коржики, а нам захотелось чего-нибудь из сдобы. Наша школа – старое здание довоенной постройки – находилась на довольно оживленной улице, вдоль которой стояли «сталинские» дома. В ближайшем к школе доме, сразу за оградой, находился магазин «Хлеб», куда можно было выскочить прямо в форме, без верхней одежды. Мы с Наташей забежали в магазин и купили по пирожку. Когда мы, с покупками, отправились в обратный путь, то увидели, что на крылечке школы стоят наши мальчишки, которые часто выбегали на большой переменке подышать воздухом и потолкаться. Увидев нас, они оживились с криками: «О, девчонки, что купили?! Надо поделиться!». Мы попытались прорваться с боем через толпу, раздавая одноклассникам направо-налево оплеухи и тумаки. В седьмом классе я была выше всех мальчишек в классе и никого не боялась, тем более, что занятия волейболом придавали моим ударам убойную силу. Но мальчишек было много, они азартно кричали и подбадривали друг друга боевыми возгласами, кто-то попытался выхватить у меня из руки пирожок и это почти получилось, нас толкали и крутили по крыльцу, а я не могла понять, кого именно нужно покарать за кражу моей вкусняшки. Неожиданно я почувствовала, как в толпе чьи-то руки обхватили меня сзади за талию и я оказалась крепко прижатой к неизвестному мне человеку. А когда я попыталась развернуться и локтем расквасить нос наглецу, вдруг услышала прямо над ухом задорный смех Вадика. Он не отпускал меня, а я пыталась вырваться, возмущенно кричала, чтобы Вадик меня отпустил и старалась наступить каблуком ему на ногу. Наконец, объятия разжались и я резко повернулась к обидчику. Наши глаза встретились. «Не прикасайся ко мне!» - гневно закричала я, толкая его в грудь. Вадик по инерции отступил назад и продолжал молча улыбаться, так же пристально глядя на меня. «Чего ты лыбишься!?» - спросила я, сбавляя тон. Вадик молчал. «Да пошел ты!» - в сердцах кинула я, открыла дверь и мы с Наташей вбежали в теплый холл школы, а вслед нам неслись насмешки мальчишек. Там я обнаружила, что очень крепко сжимаю кулак левой руки. Разжала его и увидела, что на ладони лежит сильно смятый кусок пирожка. Всё, что осталось съедобного от баталии на крыльце.
Я подозревала, что именно Вадик подговорил мальчишек подкараулить нас с Наташкой. Меня, конечно, это разозлило, я не любила подобные дурацкие и детские перфомансы. Мы, 14-летние девчонки, повзрослели раньше, чем наши одноклассники, которым до сих пор нравилось носиться на переменах, словно сайгаки, толкаться, пинаться, шуметь, ржать, как кони на водопое. Впрочем, это не помешало всем нам (девчонкам и парням) уже в 10-м классе, на перемене, в кабинете биологии затеять беготню, вследствие чего был повален и разбит стеклянный шкаф с колбами, где в формалине плавали лягушки, змеи и еще какие-то мерзкие шматочки неизвестных нам организмов. Вонь он разбитого шмалила по всему коридору, биологичка орала, называя нас «дебилами» и «варварами», заставляя собирать осколки и останки. Помнится, мы долго там убирались и жалобно выпрашивали у биологички пощады.
Через день, когда я шла из школы домой, меня нагнал Вадик. «Захарова, подожди!» - крикнул он. Я остановилась и обернулась: «Что надо?». Вадик притормозил напротив меня и протянул конверт: «Возьми, пожалуйста, и прочитай!» - попросил он смиренным тоном, который совершенно с ним не вязался. Я молча взяла конверт и сунула его в карман куртки. «Это всё?» - спросила я. «Да, но…» - Вадик запнулся и глянул на меня – «почитай, я буду ждать ответ». С этими словами он резко повернулся и побежал через дорогу. Я пожала плечами и пошла дальше. «Интересно, что там, в письме?» -думала я, приближаясь к дому. Любопытство взяло верх и я, остановившись в подъезде под яркой лампой, вскрыла конверт. Там было несколько тетрадных листков, исписанным довольно корявым Вадиковым почерком. Я быстро стала читать и не могла оторваться. Кровь прихлынула к моим щекам. Никогда еще в своей 14-летней жизни я не получала подобных посланий. Это было очень подробное и искреннее признание в любви. Сначала Вадик описывал, как и когда он в меня влюбился. Оказывается, это произошло еще в 5-м классе. В седьмом классе Вадиковы метания заметила его мама. Она спросила: «Ты что, влюбился?». Вадик был крайне удивлен такой маминой проницательностью. Он стал везде писать мое имя, даже написал его в туалете. Потом стёр, так как «твоё имя не для этих стен». Понятно теперь, чего Вадика так заколбасило от поступка Игоря, когда тот изобразил моё имя в подъезде. Вадик видимо решил, что у него эксклюзив на подобное действо.
Далее Вадик написал, что как-то увидел меня с Игорем на улице, когда мы прогуливались и беседовали. Ревность захлестнула Вадика по самую макушку. Он дождался, когда мы расстанемся и перехватил Игоря на подступах к его дому. Там Вадик приказал Игорю исчезнуть из моего поля зрение, пригрозил ему всякими карами и ударил Игоря «для закрепления услышанного». Вадику было стыдно передо мной за этот инцидент (хотя, в этом я не была уверена), но просил понять и простить. И далее Вадик признался, что не может перестать обо мне думать. «Вчера я схватил тебя в нашей шуточной перепалке на крыльце и ощутил твое тело…». Когда я прочитала эти строки, что мне стало душно и кровь снова прилила к моим щекам. Это было очень откровенно и волнительно.
Я отвела взгляд от письма и стала медленно переваривать прочитанное. Прошло уже столько лет, а я до сих пор помню содержание этого первого в моей жизни любовного послания, и помню, в какой шок и трепет оно меня привело. Вадик нашел для письма какие-то особые слова и обороты, отчего оно западало в душу и становилось особенным. Я вернулась к тесту. «Я люблю тебя» писал Вадик, «хочу, чтобы ты согласилась со мной дружить, я обещаю тебе, что никогда больше тебя не огорчу».
Огорчишь, дружочек…
Дома я не находила себе места. Я перечитывала письмо много раз, удивляясь красивому и взрослому изложению мыслей от 14-летнего мальчишки. Я чувствовала его энергию и она подогревала во мне неясное, смутное томление. Предчувствие любви.
«Промчался ветер по садам
И дождь устроил лепестковый.
И сердце,
Ровное всегда,
Заполнено вдруг чувством новым.
Ещё мелодии простой
Душа бесхитростно желает,
Но, словно майский травостой,
Живую влагу набирает.
И руки нежные твои
Ещё томятся и тоскуют,
И ожидание любви
Сильнее, чем любовь,
Волнует…» (с)