У нас очень большая страна. И заселяют ее окраины люди, родившиеся в центральной России. Но зов предков, а может, и любовь к отеческим гробам, зовет их вернуться к местам, где родился и жил. Большинство жителей Крайнего севера и Дальнего Востока состоят именно из таких переселенцев.
В советские времена офицеры-дальневосточники тоже мечтали вернуться к родным пенатам или хотя бы просто «на Запад». Они устраивали в буквальном смысле дефицитные тогда «икропроводы» для вышестоящих отцов-командиров, чтобы заполучить вожделенный перевод в центральную часть страны. Об одной такой истории, произошедшей те далекие советские времена, я и хочу рассказать.
В штабе 11-ой армии ПВО летчика Леонида Кузнецова любили за его веселый нрав. Академий он не кончал, а за спиной у него было всего-то военное летное училище. Был он удивительно рыжим. А бесстыжим его называли недоброжелатели. Ну, как же без них? Таким же симпатичным, рыжим и бесстыжим был его сын Сашка, который был на два года младше меня.
Жили Кузнецовы с нами в одном доме. Отцы наши были сослуживцами и находились в приятельских отношениях. В семье Кузнецовых, в силу веселого нрава отца семейства, всегда было приятно бывать. Детей ведь не обманешь! Нормальная офицерская семья. Жене Кузнецова жилось с веселым мужем не скучно.
И жил в нашем доме подполковник Звонарев с семьей, тоже из нашего штаба. Но вот его семья фавором ни у сослуживцев, ни у соседей по дом, не пользовалась. Звонарев окончил какое-то военное училище, а потом заочно закончил академию Генерального штаба. По тем временам это было круто и давало реальный шанс для роста карьеры. В том числе, для перевода на вожделенный Запад. А то бери выше - в столицу, в Генштаб, в Министерство обороны.
Что именно предпринимал Звонарев для перевода на вожделенный Запад и где именно он устроил конечную точку своего «икропровода» - никто не знал. Об этом история умалчивает.
Однажды после уроков отпрыски Кузнецова и Звонарева вместе играли во дворе. А мальчишки не лишены слабости «сильного» пола похваляться друг перед другом хоть новой рогаткой! Сашка Кузнецов унаследовал отцовскую харизму и был неформальным лидером дворовой команды. А сын Звонарева - Васька, был таким же занудой, как и папаша. Но и ему не терпелось чем-то блеснуть. Я уж не помню, чем именно мальчишки начали хвастаться друг перед другом, но когда дошло до младшего Звонарева, то он с гордостью заявил, что его отца переводят в Киев и они скоро уезжают.
Находчивый Кузнецов-младший сразу же его осадил:
- Подумаешь, в Киев! Моего отца вообще в Москву, в Генштаб переводят.
Звонареву-младшему крыть было нечем. Больше Ваське играть с нами не захотелось, и он убежал домой. Вернувшись, Васька расстроено закричал матери с порога:
- Мам, а Кузнецовы в Москву уезжают!
Мадам Звонарева выплыла из кухни и удивленно переспросила у сына:
- Как в Москву? В отпуск, что ли?
- Да нет, мам! Сашка сказал, что его отца в Генштаб переводят.
Звонарева не поверила своим ушам. Как такое может быть? Ведь ее муж закончил Академию Генштаба, и то ему удалось "пробить" перевод только в Киевский военный округ. А эта рыжая бестия Кузнецов и тут обскакал! Ну, и где справедливость? Потом она подумала, что чего-то ее мужику точно не хватает. Ведь вот Ленька-то Кузнецов добился перевода в Москву? А чего добился ее благоверный? Да он просто размазня! Господи, и зачем она только за него замуж выходила?
После мучительных размышлений мадам Звонарева решила устроить разнос своему благоверному. Звонарев вернулся домой к ужину в приподнятом настроении и мыл руки, когда жена ехидно задала ему вопрос:
- Что, дурачок, радуешься? Получил, как голодная собака кость, перевод в какой-то жалкий Киев! И доволен? Господи, чему только тебя там, в Академии Генштаба учили? А этот рыжий дурак, Ленька Кузнецов, без всяких академий получил перевод в Москву.
Мадам Звонарева добилась своего: она окончательно испортила не только аппетит, но и сон своего мужа. На следующий день Звонарев пришел на службу мрачнее тучи. При первом же удобном случае он поделился в курилке с сослуживцами новостью о переводе Кузнецова в Генштаб. Естественно, такая новость облетела весь штаб мгновенно. Через три дня она дошла и до командарма. А главный кадровик армии просил у командующего в связи с такой новостью четких указаний.
Любопытно, что сам Кузнецов о своем... переводе в Генштаб даже не догадывался. Он в это время был в командировке. И пока он усердно инспектировал молодых летчиков в удаленных северных гарнизонах, то никак не мог даже предположить об ожидающей его встрече в штабе и дома.
До жены Кузнецова слух о «переводе» мужа дошел позже всех. Это и понятно, не сразу офицеры штаба об этом фантастическом переводе Кузнецова в Генштаб, поведали своим женам. Ну, а лепшая подружка Кузнецовской жены вообще оскорбилась в лучших чувствах: как это, столько дружили, а вот как в Москву, да в Генштаб, так об этом лучшей подруге и рассказать западло?
Наступила некая холодность отношений. Жена Кузнецова не могла найти ее причину. А когда причина выяснилась, тут уже пришлось ей божиться, что ни сном и не духом... А потом у Кузнецовской жены возникла, как озарение, мысль: что-то тут не так! Почему ей-то, родной жене, муж о переводе в Генштаб ничего не говорил? Значит, что? Вот именно, то самое: завел себе бабу в Москве и намылился к ней, чтобы ее с сыном здесь бросить! Ну, не бывать этому!
Когда Кузнецов вернулся из командировки домой, где надеялся получить любовь, ласку и горячий ужин, то встретила его жена совсем не с лаской, а всякими инквизиторскими вопросами:
- О, кого я вижу? Леонид Васильевич собственной персоной! Надолго ли в наши края?
- Тебя какая муха укусила? - спросил весьма озадаченный таким нелюбезным приемом супруг.
- Так вы теперь, Леонид Васильевич, после вашей операции с «тихим» переводом в Москву, стали птицей высокого полета! В Москве, в Генштабе служить будете? Неплохой запасной аэродромчик себе присмотрели. Где уж нам, бедным, со свиным-то рылом, да в ваш калашный ряд!
- Ты что несешь? Какой Генштаб? Какая Москва? Какой запасной аэродром?
- Не прикидывайся. Уже все знают. Весь штаб гудит о твоем переводе. Я узнала об этом, конечно, самая последняя. А ведь 15 лет вместе прожили! Я-то дура, молодая была, за тобой по всем твоим Богом забытым гарнизонам, как декабристка, моталась! Вечно без кола, без двора, на казенной мебели жила. Сына вон родила тебе какого! А ты меня, как старую тряпку, выбросить хочешь здесь? Бабу другую нашел, в Москве? К ней переводик себе устроил? Или это она тебе с переводом подсобила?
- Да ты в уме ли? Какой перевод? Какая баба? Я никуда не собираюсь уезжать, и никакой бабы у меня нет. С чего это ты бред этот придумала? Сплетни ваши бабские я слушать больше не намерен! И вообще, я жрать хочу! Лучше бы мужа накормила, чем бред какой-то нести!
Долго они так препирались, пока он не уверил свою благоверную в том, что про перевод в Москву впервые слышит. Поклялся при этом всем, чем мог и не мог. Вроде успокоил свою благоверную.
На следующий день Кузнецов пошел на службу. Поздравления с переводом в Москву начались с дежурного по штабу. Начальник Кузнецова залучил его к себе в кабинет, поздравил от души и попросил ТАМ, в столицах, не забывать. Народ требовал от ошарашенного такими новостями Кузнецова, как у нас водится, «проставиться» по такому выдающемуся случаю. Как говорили древние, глас народа - глас Божий! Пришлось Кузнецову потратиться на крупную партию дефицитного тогда алкоголя и пробить брешь в семейном бюджете.
Мало того, его пригласил к себе сам командующий армии и долго у него выпытывал, какими такими тактическими или стратегическими приемами ему удалось добиться cтоль блестящих результатов в проведенной спецоперации по смене места дислокации? И когда ждать приказа о переводе? Поскольку Кузнецову было сие неведомо, а к кому в Генштабе обращаться - он не знал, то решил он занять выжидательную позицию.
Сложившаяся ситуация была для него крайне неприятна. Со своими товарищами он уже не мог общаться нормально. Они его сторонились и видели в нем будущего начальника-инспектора. В армии субординация очень жесткая: ты начальник - я дурак, я начальник - ты дурак! А вот начальство – заискивало, что было непривычно и неприятно. Жена продолжала тихо беситься и ревновать. А в исполнении супружеских обязанностей отказала под благовидным предлогом временных женских немощей.
Для Кузнецова с этим загадочным "переводом" наступила просто собачья жизнь. Даже на грудь "принять" было не с кем. Пришлось напиться одному. Он даже не знал, с чего он напился: с горя, или с радости? Жена устроила ему за это скандал. Но с его пьяных слов она поняла, что неповинен он в этом загадочном... переводе. Женщина она была мудрая. И когда благоверный проспался, дала ему дельный совет. Она настоятельно порекомендовала мужу пойти к главному кадровику армии и попросить того «прояснить» обстановку.
Визит к кадровику, который тоже пребывал в большом затруднении, принес ощутимые результаты: кадровик послал запросы куда следует для прояснения кадровой ситуацией по армии.
Ответы были однозначными и обескураживающими. И только тогда особому отделу армии было дано указание разобраться, откуда поступила такая "дэза". "Особисты" провели спецоперацию негласно, но с блеском. Источник "дэзы" был установлен с армейской точностью и отражен в рапорте. Командарм, прочитав этот рапорт, хохотал от души. Естественно, хохотала и вся армия. Этот анекдот дошел до самых отдаленных северных гарнизонов даже на Камчатке в сильно приукрашенном виде.
Народ просмеявшись, потребовал от Кузнецова снова проставиться, уже, за возвращение с "повышения". Он сначала отнекивался от такой обузы для семейного бюджета. Но мудрая жена, как ни странно, дала санкцию на такое мероприятие, объяснив, что ему еще в армии служить, да служить. Вот, чтобы хорошо служилось, и надо "проставиться".
Мероприятие это, по рассказам моего отца, было очень веселым. По этому случаю выпить рюмку-другую со своими офицерами пришел даже сам командарм. А рыжий и бесстыжий замирился с женой. И жили они долго и счастливо, а главное - не скучно.
Я знаю, скептик-читатель скажет: какая-то святочная история. А вот и не святочная! А самая что ни на есть правдивая. Хэппи энды не только в голливудских фильмах бывают.
