"Еще раз" в данном случае звучит весьма условно. Скорее всего всё-таки "впервые", потому что у Мортона Стивенса нет ничего похожего на "Историю любви", "Крестного отца" или "Профессионала". Композитор работал в камерной сфере хоррора и триллера, а звали его на самом деле Ароном Сукно...
Причем в большинстве случаев это были ужасы и приключения, упрятанные в ящик телевизора, чтобы щекотать нервы полуночников-домоседов. Любители The Ventures могли опознать ударную тему Hawaii Five-O, иногда сопровождавшую репортажи из мира толстосумов вперемежку с "Голдфингером" Джона Берри и чем-нибудь еще. Эхо этой короткой, но интенсивной инструменталки отчетливо слышно в быстрых номерах ряда советских эстрадных певцов. Особенно у Анатолия Королева.
На этом, пожалуй, всё. Действительно жутких "Голубей с того света" (реж. Ласло Бенедек) или Deadly Harvest, где наши чекисты выслеживаю окопавшегося за океаном перебежчика, было сложно увидеть даже во сне.
А ведь таких работ в активе у Мортона Стивенса более сотни.
Почти у каждого американского музыканта есть своя "солнечная сторона" и "сумеречная зона". В первой встречаются и расстаются влюбленные. Во второй господствуют гротеск и макабр, чьи крайние формы, во избежание проблем с цензурой, можно изобразить музыкально, провоцируя зрительскую фантазию комбинациями звуков.
Мастер провокаций такого рода пришел на телевидение не сразу. В пятидесятые Мортон (тогда еще "Морти") Стивенс был аранжировщиком и аккомпаниатором Сэмми Дэвиса-младшего. Перелом произошел в начале 60-х, когда музыка композитора прозвучала в тридцати эпизодах замечательной теле-галереи Thriller, каждый из которых в своей неповторимой манере представлял великий Борис Карлофф.
Таким образом к адскому трио - Элмер Бернстайн, Бернард Херманн и Джерри Голдсмит, примкнул четвертый специалист по нагнетанию тревожной атмосферы. А в этом специфическом производстве ценится не сиюминутный шок, а постепенное повышение градуса. Время от времени зрителю и слушателю желательно давать передышку, усыпляя бдительность чем-нибудь нейтральным, даже банальным. И нередко. именно такая, рутинная фонограмма обеспечивает инкубационный период чудовищной развязки.
Гедонистические 70-е, эпоха "диско" с массовым нарциссизмом этой субкультуры, существенно расширила площадь для таких лирических отступлений. Отсюда столь высокий хитовый потенциал функциональной музыки тех лет. Иная телевизионная заставка звучит не менее эффектно, чем Gonna Fly Now из первого "Рокки" или Shaft Айзека Хейза.
"Странная мания миссис Оливер", таково название телепостановки Гордона Хесслера, в которой Мортон Стивенс гениально использует приемы, бегло обозначенные нами выше.
Черный автомобиль подъезжает к моргу.
"Кто ходит на похороны в таком виде", говорит героиня Карен Блэк при виде усача в футболке и джинсах.
Поочередно напоминая то Инну Чурикову, то Любовь Полищук, миссис Оливер плавно шагает под характерные звуки электрооргана.
"Зачем они играют это здесь?" - недоумевает она, приближаясь к закрытому гробу...
Мелодия кажется знакомой не только ей, но и нам. Такую абстрактную ностальгию рождают многие ретро-шлягеры середины прошлого века. Та же Malatia Пеппино Ди Капри или "Каникулы любви" Сестер Пинотц.
Фантастично не то, что её играют на панихиде, мало ли что принято исполнять провожая в последний путь иностранцев. Фантастично, что это не что иное, как "Венера" - первый и главный хит Фрэнки Авалона, только что перепетый им в ритме диско!
Песня, знаковая настолько, что изящно цитируя (0. 47 - 51 сек.) её в своем произведении, Смоки Робинсон ограничивается одним словом Venus, полагаясь на осведомленность слушателей.
И авторство этой "Венеры", которую написал некто Эд Маршалл, никак не указано в титрах. Похоже, её никто не опознал по сей день. Но именно в такой анонимной инкарнации, как нигде еще, ощутима гипнотическая сила этой, на первый взгляд, песенки-однодневки.
Мортон Стивенс умышленно иллюстрирует ею природу одержимости миссис Оливер, страшную тайну, которая маячит в потемках её памяти.
И здесь вполне уместна рискованная параллель между цепким мотивчиком и духом, который ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит; тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел.
Morton Aaron Suckno (30. I. 1929 - 11. XI. 1991)