— А мне Володька говорил, что способность человека иметь права возникает с момента его рождения как человека и прекращается с его смертью, — заявила Аня в разговоре с Николаем и Григорием, когда они ехали в автобусе 58-го маршрута через Обь. Её старший брат Володька, а на самом деле — Владимир Маркович Солтов, работал в прокуратуре в гражданско-судебном отделе.
— В принципе-е... — протянул Николай, — это лежит на поверхности, — тривиальное утверждение. Бесправных людей нет и быть не может.
— А рабы? — спросил его Григорий и поправил на плече сумку.
— Что «рабы»? — Николай украдкой взглянул на Аню.
— Ну, рабы же не имели прав, это с одной стороны, а с другой они же утрачивали права вовсе не со смертью, а если они были в рабстве только на время, то и приобретали права не в момент рождения. Но у раба никакой способности иметь права вообще не было.
— Ну, вообще-то, — заметила Аня, — рабы и людьми не были, это были говорящие орудия. Ну, то есть такие же... как овцы, например.
— О! — вдруг негромко воскликнул Николай. — А вот как быть с таким. Смотрите: считается, что способность иметь права вообще напрямую связана с жизнью человека, так? Ну, начинается жизнь человека как человека, сразу возникает способность эта, оканчивается жизнь — сразу исчезает и эта способность. Значит, наличие жизни совпадает со способностью иметь права. Так?
— Значит, причинить лишение способности иметь права можно только причинив смерть, — заключила Аня.
— Ну... — ответил Николай, а Григорий промолчал.
— А теперь смотрите. Профессор Преображенский создал из собаки человека. Человек этот действительно родился, хотя и таким странным способом, именно в квартире Преображенского. Но ведь нигде не сказано, а как, собственно, должен родиться человек, чтобы он имел способность иметь права... а вот вспомнила, Володька говорил «правоспособность», вот... ага. Шариков был человеком? Ну да, человеком. Он правоспособность имел? Ну, имел.
— Ну это-то как раз профессора и не устраивало, — заметил Григорий.
— Ну, предположим, что устраивало или нет — не так важно, — продолжала Аня. — Важно то, что правоспособность у Шарикова была. Откуда?
— От Чугункина, — ответил Николай.
— От рождения из собаки, — отвечал Григорий.
— Ну пусть так, — отвечала Аня. — Пусть. Но смотрите, что получается. Тот же самый профессор и доктор Борменталь превращают Шарикова обратно в собаку. То есть он исчезает как человек, он утрачивает правоспособность как человек. Не право, а вообще способность иметь права, которую имел человек, ну или, по крайней мере, в том объёме прав, которые есть у человека. Значит, что получается? Если считать, что правоспособность Шарикова получена от Чугункина, то Чугункин-то мёртв, а это значит, что эту теперь смерть причинил Преображенский и доктор Борменталь. То есть, если прав Коля, то профессор и Борменталь просто убийцы — они умышленно лишили жизни человека, а именно Чугункина. Да, первоначально её вернув. А теперь посмотрим, что будет, если прав Гриша, и Шариков это вочеловечившаяся собака. Сама собака не имела человеческой правоспособности, значит, надо признать рождение Шарикова из собаки в квартире профессора при его посредстве. Так? Шариков имел человеческую правоспособность. Значит, после того, как он снова при посредстве профессора превратился в собаку, либо его человеческая правоспособность осталась, либо... профессор и Борменталь убили Шарикова. Но собака не равна в правоспособности человеку, значит, тут тоже получается, что они — убийцы. Они причинили тогда смерть Шарикову как человеку.
— Тогда получается, что следователь-то совершенно по делу пришёл...
— «Горская», — произнёс голос водителя.
— Пошли к выходу, следующая наша, потом договорим... — заметил Григорий, и вся троица начала потихоньку протискиваться к двери, спрашивая по пути: «Вы на следующей?»
А вы как думаете:
- собака Шарик после того, как снова стал Шариком из Шарикова, имеет способность иметь такие же права как человек?
или
- профессор и доктор Борменталь просто убили Шарикова, переделав его в собаку?