Ну, так вот, вернемся к кэпу. Наконец-то мы в данном опусе подошли к очень важной и существенной теме повествования, назовем эту часть просто «Кэп».
Евгений Николаевич Добрышев. Я ни одной фамилии не упомянул в своем рассказе, но этого человека надо, заслужил. Святой мужик, каких мало, таких единицы. Как пишет о нем всемирная паутина, родовой казак и моряк в четвертом поколении. Я знаю немного побольше – начитаннейший дядька, тонко чувствующий и понимающий искусство, при этом честный и преданный Родине воин, истинный капраз, жаль, что адмирала не присвоили, настоящий моряк - до мозга костей. Дополнительно еще скажу и скажу просто – мне посчастливилось служить под его началом, именно – посчастливилось.
Итак, кэп. Кэп наш был натурой суровой, но справедливой, много читал, знал еще больше, при этом очень любил всяких тварей из рода зверушек. К примеру, в свое время у него в каюте жил тритончик, понимаете тритончик. Зеленая такая тварь, пучеглазая, которую он холил и лелеял. Человек запросто мог своим боксерским кулаком любое тело в нирвану отправить, мог разговаривать практически без слов, ну имеется ввиду без цезурных, просто трехэтажным, а тритончика с руки кормил.
Надо отметить, что он, знаете ли, очень недолюбливал всяких там сухопутных. Ничего личного, но нам всем, с первых дней службы, прямо вдалбливали, что моряки – это особая каста, это вам не какие-то там «сапоги» («сапогами» на флоте называли всех, кто служил в Советской Армии, именно в армии, а не на флоте). Кэп наш не исключение, тем более он потомственный морской офицер.
Когда он был в гневе, отдельный морячок или весь достославный экипаж корабля, сразу переходил в ранг гидросолдатов, а это самое большое оскорбление для любого моремана - вдруг стать солдатом.
Так он и вещал нам всегда на построении: «Гидросолдаты!...вашу…мать…только…вашу…дивизию…гидросолдаты!!!» (многоточие - это все что можно опубликовать). Нас?! Моряков с большой буквы, да еще и солдатами?! Ужас!
Про справедливость. Был один случай. Попался один годок в нетрезвом состоянии, а это, я вам скажу, по всем канонам воинской службы грубое нарушение дисциплины, фактически - чрезвычайное происшествие с личным составом, и светила ему, как минимум кича. Так вот, наш кэп, объявил общий сбор, собрал всю команду на юте и при всем честном народе спрашивает ехидненько так у залетчика («залетчик» - от слова залететь, или иначе попасться на нарушении каких-либо требований): «Что, гидросолдат, пить любишь?» и, получив утвердительный ответ, дает команду принести много воды, причем забортной. Гадость редкостная. После этого, боец пил воду до тех пор, пока она не полезла у него обратно, парнишка очень быстро протрезвел и, насколько я помню, больше не попадался. Но воду морскую полюбил навсегда, наверное.
Про суровость и справедливость в одном флаконе. Случился на корабле как-то раз пожар, ну всякое бывает, это же техника, люди, руки растут из разных мест, причин масса. Соответственно тревога, беготня, борьба за живучесть, в общем, весь набор. Личный состав, не задействованный в противопожарных мероприятиях, в полном составе был матами и пинками согнан на ют, кто в чем естественно. Стоим мы, значит, глазеем, как мужественные военно-морские пожарные и наши сослуживцы борются с огнем, а часть народа тем временем притирается, чисто по-житейски, поближе к трапу, который ведет на берег. Кэп, увидев это своим зорким взглядом, как гаркнет зычным голосом, даже аппаратура для усиления звука не понадобилась: «Всем стоять! Без паники! Вахтенный, всех кто попытается сойти на берег, пристрелить к такой-то маме! Если что, все умрем здесь, на корабле!» (правда слово «умрем» - это уже в моей редакции, там было совершенно другое слово, но по смыслу подходит). Ну, разве не справедливо, а? Ну разве это не по-мужски? Мужик! Командир - одним словом!
После этих ободряющих слов ни одно тело даже не дернулось в сторону трапа. Стояли и наблюдали, как нас спасают, да еще и над замполитом ржали как кони. Потому что это надо было видеть своими глазами. Дело было так. Когда весь незадействованный в спасательных мероприятиях экипаж, после объявления тревоги и сигнала сбора на юте, с глазами у всех до единого как у очень сильно удивленного командирского тритона, несся по бортам корабля к месту сбора кто в чем, ну в основном в робах (рабочая одежда матроса: штаны и голландка темно-синего цвета), а кто-то и без оной, просто в труселях, наш замполит прискакал туда почему-то с заварным чайником в руке. Фарфоровый такой чайничек, беленький с розовыми цветками по бокам. Когда кадеты пытались как-то в кучу собрать всю эту оголтелую толпу, напуганных до одного места мореманов, замполит также активно участвовал в сём действе, позабыв, наверное, что у него в руке отнюдь не шашка, как у Аркадия Гайдара в период его командования полком, а фарфоровый чайничек с водичкой. Однако размахивал замполит своим оружием знатно, окропляя и себя и всех в округ водой из чайника, как поп кадилом. При этом рубашка у него была вся в крови. Ну, читатели дорогие мои, представьте себе картину: окровавленный капраз, с шашкой, ой, то есть с чайником, пытается угомонить испуганную толпу морячков, крича на них, ну как крича, так покрикивая. Мы-то не понаслышке знали все характеристики нашего замполита, включая личностные, поэтому все его потуги геройствовать вызывали только гомерический хохот толпы. Как впоследствии мы узнали, смех был не напрасным, чайничный наш герой, просто со всего маху звезданулся с трапа и разбил себе нос, когда вместе со всеми скакал по тревоге. Поэтому и был в окровавленной рубашке, успев каким-то мифическим способом вытереть кровь из-под носа, ну-у-у-у, что сказать партиец, хрен ты его врасплох застанешь.
Заканчивая повествование, не побоюсь этого слова, об этом эпохальном человеке по имени Евгений Николаевич Добрышев, а по совместительству, в свое время, командире тяжелого атомного ракетного крейсера «Фрунзе», мы не заканчиваем историю моей службы на этом корабле.
Продолжение следует...
1
Взгляните на эти темы
