Сегодня, 27 октября 2023 Николаю Караченцову исполнилось бы 79 (а через год, стало быть, 80), но пять лет назад (26 октября 2018) сердце его остановилось. Из моей беседы с вдовой. Фото на записи интервью Никиты Симонова.
Для вас, наверное, не секрет, и с вами на эту тему говорили и мои коллеги. Неоднозначно воспринимали поклонники и коллеги, и, уж, не знаю, как в семье, тот факт, что Караченцов появляется на публике, что он появляется в эфире, что он появляется на сцене, самые разные по этому поводу существовали трактовки и оценки. Это не было ошибкой, сейчас ретроспективно оценивая все это?
- Вы знаете, когда Коля стал инвалидом, когда перекошенное лицо, когда идет слюна постоянно. Это, когда мы еще были в Склифе. И здесь такая красная борозда. Когда текут слезы от немощности. Когда минус 30 килограмм. Когда палки вместо ног, когда его пошатывает. У человека не двигается лицо, вообще. Он даже хочет меня поцеловать, он просто губы прикладывает, они не работают. И это все надо было восстановить, да? Мы массировали губы, зубы, лицо, боролись с этой слюной, мы то-то, то-то, мы учились говорить. Это такой процесс работы. Мы учились ходить по лестнице. Что мы только не делали. Сколько лекарств… чемодан лекарств.
Я никогда не забуду одну вещь, когда мы рискнули его привезти домой из реанимации, из жизни Склифа еще. Значит, прошло три месяца. Мы его рискнули привезти домой. За мной поехало два медбрата. Я говорю: «Что такое» Врачи сказали: «Может быть всякое». И вы знаете, что с ним произошло? Он вошел в дом, он зарыдал, его затрясло вот так вот. Мы его закололи, как собаку, Реланиумом, и волоком положили лежать. Он спал сутки после этого, потому что это нервное ощущение. Человек вернулся в свой дом живой, и он это не выдержал по своему состоянию физическому совершенно. И, когда этот человек стал говорить, ходить, глотать, смотреть, плакать не от того, что немощный, а от того, что ты смотришь потрясающий фильм или потрясающий спектакль, я считала и считаю, что человек, который встал из смерти, имеет право прийти в театр, в свой театр, имеет право пожать руку, хохотать и смеяться со своими актерами, слышать их анекдоты.
- Нет вопросов. Здесь ваш подвиг совершенно не рассматривается и ревизии не подвергается.
- Не в подвиге дело. Я считаю, что сделала правильно.
- Нет, то, что вы делали – правильно. Правильно ли было то, что его увидели мы, зрители? Что мы видели его на экране не в самом лучшем виде. Допустим, того же Армена Джигарханяна очень многие запомнят по этим ТВ-шоу, где он выглядит, в общем-то, неоднозначно. Сейчас уже, когда прошло время, вы считаете, все равно надо было показывать его поклонницам в этом виде?
- Я не показывала поклонницам. Я делала ему достойную жизнь, то есть, ту жизнь, которую…
- Вы считаете, что это было ему надо?
- Потребность! «Чего сидим-то? Может, все-таки, в театр махнем? Чего дискультур-мультур? – Подожди. Куда, в какой? – Ой, давай, поедем туда». Вы понимаете, что перед смертью он знал, что он умирает, что у него онкология? Мы просмотрели все премьеры в Москве, и ни один театр мне не отказал. Я звонила, говорила: «Здравствуйте, это Людмила Поргина. – Что, Николай Петрович к нам в театр?» И мы смотрели все подряд, что мы могли, какие работали спектакли.