Город пылал. Огни освещали даже самые темные углы, обычно служившие пристанищем бездомных и крыс. Город пылал как костер, но пламя это не сжигало а грело. Сегодня последний нищий и граф, блистательная придворная дама и побитая жизнью прачка, все они сегодня праздновали, искренне и беззаботно радуясь тому что живы, тому что могут дышать и радоваться этой ночи, что стала похожа на день. Ровно тридцать лет назад, в этот же день, шестеро магов из Академии остановили нашествие тварей из иных миров ценой своей жизни.
Первый год после нашествия Саранчи, как их прозвали в народе, был очень тяжёлым. Но Академия выкатила на главную площадь несколько бочек со своим прославленным вином ,созвав на площадь всех жителей, и простых рабочих в грязных засаленных одеждах, , и дворян в золотых мантиях. Глава магов, Вильям Дрейден, произнес проникновенную речь, о жертве своих друзей, и о том что живые должны продолжать жить. И сей день, отныне и вовеки веков будет праздником живых!
Несколько лет люди трудились рука об руку, восстанавливая страну и столицу. Лишь спустя девять лет, когда начали поднимать головы разбойники и прочий лихой люд, прятавшийся во время нашествия за спины магов и армии, Академия объявила новый набор. И вот, наконец, настал то день, когда новые полноправные маги получают свои именные посохи и становятся на защиту своей страны.
— Да ты даже бочку не сдвинешь в таком состоянии, братец! — Пьяный хохот разносился по всей таверне. — Да что там бочку, ты свою тушу-то со скамьи не оторвешь!
Говоривший, раскрасневшийся от выпитого светловолосый юноша в синей мантии, с лишь наметившимся на лице пушком, сегодня ставший полноправным магом, пытался подначить своего такого же пьяного брата. Но тот не поддавался, лишь глупо улыбаясь и покачивая кружкой, пускал изо рта разноцветные огоньки, на радость служанкам и невесть как пробравшимся в таверну мальчишкам.
Братья только что закончили Академию, и подавали большие надежды. Оба были невероятно сильны и что самое главное, абсолютно не тщеславны и честны. Вильям Дрейден, глава Академии, уже предложил им прекрасное место в одном из дальних гарнизонов, предоставив оборудование для экспериментов. Братья, до этого никогда не пившие больше чем по одной кружке эля, узнав такие новости на радостях набрались как последние пьяницы. Вино вскружило им голову, и весело смеясь, они показывали фокусы детям, доставали из-за ушей смущавшихся девушек целые охапки роз, а одному графу превратили трость в настоящее произведение искусства. Теперь старый граф ходил опираясь на змею, которая блестела почти живыми глазами.
Какой-то торговец , сидящий за соседним от братьев столом все сетовал что ему не досталось той волшебной бумаги, что последний год стала так популярна среди знати, а позже пришла и к простым людям. Братья внимательно слушали торговца, сочувственно качая головами и пытаясь сдержать смех. Раскрасневшись от сдерживаемого хохота, братья дружно зашептали заклинание, и торговец взмыл со своей скамьи. Дико крича, он пытался схватится за спинку скамьи, на которой сидел, но не смог до нее дотянуться. Братья махали руками, направляя торговца к выходу, пару раз задев потолочные балки и некоторых посетителей, которые так же громко смеялись. Вытащив торговца наружу, они резко отпустили его. Громко вереща, торговец зажмурил глаза, ожидая жёсткого приземления на мостовую, но вместо этого он упал на что-то мягкое и нежное. С ужасом раскрыв глаза, он облегчённо расхохотался, поклонившись братьям. В его телеге лежал как минимум годовой запас туалетной бумаги, которую он начал раскидывать зевакам, под оглушительный смех братьев.
В это же время, пока братья пили и веселились, вызывая своими фокусами и простенькими заклинаниями смех и радость, высокий человек, закутанный в темный плащ, спокойно шел через город. Казалось, огни фейерверков и пламя факелов не касается его, боясь задеть его плащ. Человек был совершенно обычным, никто бы и не запомнил его лица. Короткие темные волосы, слегка кривоватый нос, обычные серые глаза. Ещё один праздно шатающийся по городу мужчина, ищущий наслаждений в этот славный день.
Но человек в темном шел не останавливаясь. Окликавшие его торговцы сразу же забывали кого хотели позвать, веселые девушки, пытаясь схватить его за руку, ловили лишь пустоту. Позже некоторые из них вспомнят какого-то человека, но никто не сможет его описать. Обычный, не выдающийся, обыкновенный, простой — вот все что они смогут сказать.
А человек в темном продолжал идти. Миновав главную площадь, едва не угодив под колёса огромной телеги, нагруженной бочками с вином, человек отпрыгнул в сторону, сделав это с поистине нечеловеческой грацией. Кто-то из зевак даже зааплодировал ему, но быстро забыл кому и зачем он хлопал.
Человек дошел до высокой башни, стоявшей на краю площади. Ухмыльнувшись каким-то своим мыслям, он начал взбираться по узкой винтовой лестнице, открыв входную дверь взмахом руки. Наконец человек в темном добрался до крыши, и прошептав заклинание, достал из пустоты огромный, больше человеческого роста лук. Бережно проведя по поверхности темного дерева, он ловким движением натянул тетиву, и любовно провел по ней пальцами.
Достав из кармана небольшую подзорную трубу, человек сосредоточенно закусил губу, пытаясь найти свою цель. Вот они! Вот этот жирный весельчак, что так небрежно держит ее руку. Человек в гневе сжал ладонь, но тут же разжал ее. Не время для гнева, время для действия. Убрав трубу от лица, человек сосчитал до десяти, глубоко дыша, и снова поднес трубу к глазам.
Вот он, стоит, с очередным бокалом в руке. Жалкий человечишка! Даже не маг! Простой дворянин, но богатый как древние короли. И это даже не его заслуга! Проклятая война, проклятая Саранча! Поставки оружия, поставки продовольствия, поставки, поставки, поставки. Академия и сенат платили исправно, позволяя таким вот жирным воротилам и их папашам жить как цари, как боги. А они проливали свою кровь среди полей и лесов родной страны, проливали кровь свою и своих детей! Своих отцов, братьев, жён! Человек в темном сжал кулаки и закрыл глаза.
Стоило ему закрыть глаза и поддаться гневу, он увидел Саранчу. Очередной рой напал на деревушку, стоявшую на пути вторжения. Человек в темном со своими собратьями встал на его пути и выжил. Остальные погибли, забрав с собой его светлую часть души. Он до сих пор ощущает кровь своего отца и брата на своих руках, слышит шелест крыльев проклятых тварей, чувствует вкус пирровой победы на своих губах. И она... Она обещала ждать его. И испугалась, когда он пришел среди ночи, весь в крови и в бреду. Она выхаживала его, достала почти с того света, но как только он очнулся, попросила уйти и больше не возвращаться.
Он не понимал в чем дело, молил ее остаться с ним. Он, который взмахом руки мог снести вершину горы, а словом мог вскипятить озеро, он молил ее на коленях, прижимаясь головой к ее руке. Но в какой-то миг он поднял голову и увидел в ее глазах страх. Она боялась его, боялась и ее трясло от страха.
Он ушел, пообещав себе больше не пользоваться разрушительной магией , магией стихий. Мелкое колдовство для отвода глаз, фокусы, это все не в счёт. Истинная сила, разрушительная и древняя как сама Академия, дремала внутри него, изредка шевелясь и требуя выхода наружу. Но он всегда давил ее, давил в себе, погружая себя все глубже в темноту.
Наконец с трудом раскрыв глаза и почти услышав разочарованное урчание внутри себя, человек в черном ухмыльнулся. Столько лет прошло, а она все равно прекрасна. Чего он ждал? Зачем медлил столько лет? Выход же был всегда так рядом, так близко! Стоило всего лишь всадить стрелу ему в сердце. И он больше не будет трогать ее нежные руки, целовать ее такие прекрасные и чувственные губы! Она не будет принадлежать ему! Никогда!!!
— Ну давай, давай! Спорим на двадцать золотых что ты не сможешь его поднять! — Весело хохотал один из братьев, что продолжали веселить толпу в трактире. — Давай лучше я покажу, что такое настоящая сила!
Выпятив губу, один из братьев, что пытался силой своей магии поднять огромный камень невероятных размеров, все не сдавался. Двадцать монет! Пьяный мозг уже распределил монеты по лавкам, закупил снадобья, закупил все что нужно для их экспериментов в дальнем гарнизоне. И не важно что деньги у них общие, не важно что монеты просто перейдут из кармана в карман. Они спорили с детства, и всегда спор для них был важнее всего. Так они учились, росли, помогая друг другу таким нехитрым способом. Мотивация, созданная простым спором, сподвигала их на все новые и новые подвиги в учебе. А тут такой огромный камень! На экзамене у Саргана камень был чуть не в два раза меньше!
Закрыв глаза, светловолосый юноша покачнулся, но удержался на ногах, под одобрительное улюлюканье толпы и заливистый смех брата. Сосредоточившись и проговорив заклинание ещё раз, он бросил все силы на этот камень. Все что копилось за годы обучения, все что скопилось за время жутко сложных и утомительных экзаменов, все это он бросил в огромный валун. Судя по притихшей толпе, все получилось, и юноша улыбнулся, расслабившись, и камень упал вниз, с оглушительным грохотом сотрясая землю. Кто-то даже попадал, не устояв на ногах.
Хохоча и скидывая деньги брату в подставленную ладонь, светловолосый юноша вскинул руку со сжатым кулаком вверх, вызывая восторженный рев толпы, собравшейся посмотреть на чудо. И они получили свое чудо. Пусть и отдающее запахом вина, пусть и был это всего лишь камень. Но торжествующее выражение лица братьев заставляло улыбаться всех и каждого, кто их видел. Сегодня торжествовала радость. И никто не услышал ветер, что набирал силу высоко в небе. Лишь один маленький мальчишка почему-то постоянно смотрел наверх и хмурился.
***
Человек в темном прицелился и задержал дыхание. Цель слишком большая чтобы промазать. Ухмыльнувшись и обратившись к своей любви, он прошептал что-то, что было слышно лишь ему. Выдохнув и уже отпустив стрелу с красным оперением, он покачнулся, крыша под его ногами заходила ходуном. Выругавшись, он схватил трубу и попытался найти свою цель. Вот он, жирный и мерзкий, лежит, схватившись за грудь. Но где же стрела? Расстояние не было таким большим, чтобы прошить его насквозь. Вспотевшими руками он перехватил трубу, почти перевесившись через парапет. Спустя пару мгновений с крыши раздался душераздирающий вой. Стрела нашла свою цель. И красное оперение торчало в груди той, кого он поклялся никому не отдать. Ещё недавно такие яркие глаза ее были закрыты, а рука, которую он жаждал вновь ощутить в своей руке, безвольно лежала на полу. Кто-то бегал вокруг нее, жирдяй прижимал ее к себе, и громко рыдал.
Человек в темном подошёл к краю крыши и сбросил плащ. Под плащом была свободная рубаха, обнажавшая руки, покрытые уродливыми шрамами и ожогами. Казалось он опустил руки в чан с кипящей смолой, и достал их, оставив на себе узоры, порожденные огнем и ужасом. Глаза человека в темном были пусты, и утробное рычание, казалось, доносится не от него самого, а откуда-то из глубины его души. Человек в темном поднял руки и начал шептать. С каждой секундой его голос становился все громче, и вот уже ветер, недавно столь ласково обдувавший людей, начал срывать с них шляпы и прочие уборы.
Теперь ничто не держит его в этом мире. А раз теперь этот мир лишился единственного прекрасного, что в нем было, зачем ему существовать? Человек в темном пронзительно прокричал последнюю часть заклинания, и услышал хлопанье крыльев. Ухмыляясь, он открыл глаза и захохотал.