Тяжелый день был. Утром ушел в Марах с последних плит, хоть и температура была +5, сопровождал полк. В Чимкенте запросил у РП разбег с КПБ (концевой полосы безопасности, грунт) 500 метров - тоже ушел с последних плит, штурвал до пупа, оторвался и еще долго шел с вертикальной 1-2 метра.
В Жана-Семей, также запросил у РП разбег с КПБ, сруливаю с бетонки и чувствую, что тележки проседают, сразу штурвальчиком влево, левая тележка выскочила, а у правой два последних колеса застряли. Через аварийный люк выпускаю 65 техников, чтобы самолет облегчить, борттехник под задние колеса "медвежонка" подкладывает, РП тягач прислал, за правую стойку зацепили тросом. Даю команду закрылки на взлетный и даю всем четырем взлетный! Самолет подпрыгивает и мы на бетонке, я его по тормозам и всем четырем "0" по УПРТ. И тут крик стрелка: "Командир люди летят!". Оказывается среди техников, которых я выпустил через аварийный люк, был и начальник штаба полка и вот он дал команду толкать самолет. Можете представить, когда я дал взлетный всем четырем при закрылках 25 градусов.... 65 человек метров сто летели...
Через год, когда я снова пришел в Маниту сопровождать тот же полк в Мары, на стрельбы, то все смеялись и рассказывали, что весь год вспоминали, как по воздуху летали.
Но для меня приключения в тот день не кончились, зарулил на стоянку, техники осмотрели стойку, заправили пару тонн ТС-1, что израсходовали и мы пошли на Канск. Подходим к Канску в 2 час ночи, кричим, кричим и тут РП отзывается и говорит: "У нас туман, мы закрыты, вам на запасный в Красноярск". Я ему:" У меня топлива до Красноярска не хватит, сажусь у вас!" Сел, зарулил на стоянку, а вылезти со своего кресла не могу... Тяжело в тумане садиться... Борттехник: "Командир, что делать?" Говорю - налей стакан спирта. Налил, я выпил, посидел минут пять и вылез... Утром полетели дальше....
Рассказал Михаил Гребенников.
