— Ты привел в дом мальчишку, у которого может быть шизофрения! — Шипела на кухне тетя Маша. — Да я теперь спать спокойно не могу, я дома находиться не могу, постоянно боюсь что он или за нож схватится, или за молоток, как его маман!
Часы показывали почти полночь и Павлу полагалось бы спать. Но ему не спалось. На кухне горел свет, было довольно шумно — у отца и мачехи случились очередные гости, и сейчас взрослые мыли посуду после посиделок.
А мачеха высказывала отцу свое недовольство.
Паша тёть Маше не нравился, но это было взаимно. Бабушке же не нравилась тётя Маша, и это тоже было очень взаимно.
Несмотря на яростную нелюбовь к матери Павла, после всего-то случившегося, бабушка была уверена — тащить в дом чужую бабу не стоило. Тем более, что тёть Маша, прописавшись в квартире, вообразила себя ее хозяйкой. А бывшую жену выписали куда-то за город.
— Не по-людски. — Сказала бабушка, узнав об этом.
— Да ей жить то осталось, — махнула рукой тёть Маша. — Психи на таблетках долго не живут, может, ещё и из сумасшедшего дома не выйдет.
Павла это взбесило до вспышки в глазах. Если бы не бабушка, заметившая состояние внука, наверное, накинулся бы на новую жену отца прямо там. Она сжала его руку, удерживая и успокаивая.
А потом уехала. И теперь Паша подслушивал сердитый монолог «мачехи».
— Сдай ты его куда-нибудь! — Просила она отца. — Обо мне подумай!…
Отец что-то тихо ей отвечал, и градус злости в голосе женщины от этих ответов только рос.
— Ну, сын, — крикнула, уже не выдержала, она, и полотенцем, судя по звуку, по столу ударила. — Да у каждого мужика таких сыновей во всех дворах понапихано! Что, со всеми теперь возиться, всех собирать? Из-за него нормальных детей у нас не будет! Ты как хочешь, а я рожать не собираюсь, пока такая угроза в доме!
Паша на цыпочках вернулся в свою комнату, успев за эти короткие мгновения осознать — от него хотят избавиться. И над ним опять нависла угроза появления брата или сестры. Но на этот раз чуть другая — если раньше брат или сестра были бы «к Паше», то новая жена отца предлагала ребенка «вместо», что было, во-первых, страшно, во-вторых — обидно.
А ещё Пашу прямо на куски рвало от возмущения — почему отец его не защитил?
В ту ночь мальчишка долго не мог уснуть. Ворочался с боку на бок, продумывал ходы и ситуации.
Уйти к бабушке? Бабушка, наверное, к себе возьмёт. Вот только жить в городе, в большой удобной квартире, ездить в школу с отцом на новенькой «девятке», считаться «привилегированным», ему нравилось гораздо больше, чем торчать в станице, в пусть и хорошо отремонтированном, но крошечном доме, ходить в деревенскую школу с деревенскими же детьми, которые казались Паше ну совсем глупыми.
Он считал глупыми и своих одноклассников, но «свои» и «городские» были, в его понимании, все-таки умнее…
Оставался только один вариант — выжить новую жену.
Новая жена после разговора с отцом, судя по всему, пришла к тому же выводу. И сделала свой ход первой.
Она и раньше относилась к Паше показательно-заботливо, изображая на лице, чуть что, сладкую, до приторности, улыбку. А с некоторых пор стала еще внимательнее.
Щебетала не замолкая. Делала с ним уроки. Сопровождала на все внешкольные занятия. Даже на родительские собрания ходила, и, как рассказывали одноклассники — а одноклассники передавали слова своих родителей с затаенным злорадством — жаловалась на этих собраниях, что все силы вкладывает в «обучение ненормального, но вы сами понимаете, гены, гены!».
Теть Маша настойчиво просила всех немедленно ей сообщать, если вдруг Павел начнет проявлять свою «ненормальность». Переговорила с почти каждой мамой в классе отдельно, чтобы те воздействовали на своих детей, научили их держаться от Паши подальше. Беседовала и с учителями, рассказывая, что шизофрения — заболевание наследственное, и им с мужем очень все страшно и переживательно, изолировать пока мальчика они не могут, но и отвечать, если он вдруг кому-то навредит — тоже не хотят.
С пожилыми преподавателями и с остальными родителями это очень хорошо прокатывало, и вокруг Паши в школе начал образовываться вакуум. Он гордо на это пытался «забить» и не жаловаться. Даже когда одноклассники начали его дразнить. Стискивал зубы, мечтал отомстить. Другие же дети становились все злее.
Однажды вырезали на спине его куртки лезвием «псих». На переменах смеялись, рассказывали друг другу, что мать Павла держат связанной, ведь что она на людей бросается и пытается покусать.
Скорее всего, эта ситуация на самом деле разрешилась бы взрывом, но одна из преподавательниц, совсем молодая «англичанка» не выдержала (или просто оказалась умнее, чем остальные да и совестливее), и однажды вечером явилась к ним домой — поговорить не с женой отца, а именно с отцом.
Вечером дома был скандал.
Отец кричал, что теть Маша издевается не только над его сыном, но и над ним. Теть Маша орала в ответ, что она об отце заботится — что будет, если его сын станет нападать на других школьников? А потом вообще заявила, что ребенка ждет и нечего ей на нервах играть, либо Павла в интернат, либо — к бабушке, а ей надо спокойствие и комфорт, иначе нормального сына или дочки в этой семье не будет! И если что-то отцу не нравится — то, пожалуйста, пройдите на выход!
В этот момент Паша не выдержал. Он влетел в их комнату, сжимая кулаки и начал орать, что убираться может она сама — а это их квартира, его и отца, и что теть Маша — лгунья, и что она все придумала, чтобы захватить себе и квартиру, и папину зарплату, и кооператив, вот только не получится, кооператор-то по всем документам бабушка…
— Я только позже понял, насколько наивен был, считая, что могу управлять взрослыми. — Рассказывает он сейчас. — Ребенок может управлять взрослыми только в одном случае — когда они его любят. Если родитель любит ребенка, то ребенок использует эту его любовь как кнут, который постоянно держит над его головой. Нет, я не раскаиваюсь в том, что думал в детстве и делал в детстве. Сейчас, конечно, своим поступки оцениваю по другому, но, случись все сейчас, я бы действовал гораздо более жестко изначально. К сожалению, дети не в состоянии сами осознать, что во взрослом мире надо играть по взрослым правилам и совершенно без жалости. На, в детстве, кажется, что если пару раз удалось прогнуть ситуацию в свою пользу, то мы — всемогущи… Но на самом деле все совсем не так.
Буду я, наверное, закругляться с этой историей. Счастливого финала у нее нет. Правда, и особо несчастного — тоже.
После Пашиного срыва отец отправил его жить к бабушке. Та вырастила, выучила. Сестры или брата у Паши так и не появилось, а вот теть Маша, не вынеся тягот девяностых и бандитских разборок-наездов на коммерсантов, собрала однажды все легкоуносимые ценности и исчезла в неизвестном направлении.
Пашу после отец забрал, но отношения не наладились.
Хорошим человеком по его же собственному признанию Паша не стал; особо плохим — тоже, но УК соблюдает. К людям относится до сих пор свысока, себя считает умным, неоцененным, непонятым. Семьи нет. Была, да сбежала. Детей он не хотел, решил, что не вынесет детских манипуляций, если сын будет умным или его глупости, если тот пойдет в жену.
Павел — актер. Отучился в местном театральном. Играет в местном же театре. Периодически мелькает на ТВ, но не на центральных каналах, а на областных.
Мечтает издать биографию. Уверен, что она будет поучительной.
Может быть когда-то Павел и найдет автора, который напишет его биографию. Ну, а издать ее и за свой счет сейчас можно. У меня же вышло несколько зарисовок. К концу — скомканных, потому что если детские рассуждения подавали надежду на интересное развитие личности с психопатией, то с возрастом все стало очень среднестатистически, и герой порой вызывал жалость, а то, что изначально казалось зачатками хитрости и умения манипулировать, выродилось в «пшик» и умением продолжало казаться только ему.
Спасибо всем, кто эти зарисовки осилил!
