Вот и пришел 75-й год. Год демобилизации. Год, который я выцарапывал тогда на кирпичной стене в Анапе, молодой Хома Брут. Сейчас я уже стал чуть солиднее. Но по сути, я тот же самый баран, что и был. Мы сидели с Сашкой Степановым возле «елки» и непонятно почему грустили. Может потому, что быстро кончился торт вчера? Надо радоваться. До приказа сто дней! Все деды подстриглись «на лысо». Традиция. Только наша пятерка не стала стричься. Не знаю почему. Наверное мы какие то не такие… И вроде праздник, а не празднуется... Все таки подготовка и ожидание праздника всегда лучше самого праздника. Нам со Степашкой повезло, мы не дежурим первого января и можем отдыхать. На улице солнышко и я, наверное, предложу ему прокатиться на яле. Я уже давно привык чувствовать его локоть справа. Мы всегда с ним вот так же сидим в шлюпке на одной банке. Я загребной левого борта, а он правого. У нас именные места! У меня левая рука никудышная. Я во всем полагаюсь только на правую руку. А у Степашки левая клешня почти как правая. Мы уже давно, по решению нашей «первичной комсомольской организации», выбили из руководства две пары боксерских перчаток. Правда не новых, а довольно потрепанных. Зато не боевых, а тренировочных. Они большие и мягкие, следов на морде почти не оставляют. Правда они уже чуток облазят и потому довольно шершавые. Получить «шершавенького» по морде вдвойне не приятно. Сашка меня всегда тренирует в спарринге. У него есть разряд по боксу и эта его левая клешня меня здорово напрягает в бою. А особенно напрягает его коронный правый и левый прямой. Он как то интересно, как будто спотыкается передней ногой и смещая центр тяжести вперед наносит хлесткий прямой, в разрез перчаток. Как бы выстреливая из идущего вперед корпуса. Сколько он меня учил этому удару, у меня так не получается. Я пытался следить за его ногами, но их не видно из за перчаток. А особо обидно было получать от его мощной левой, хотя он работал в правосторонней стойке. У меня только искры из глаз сыпались на пол от его ударов. Плохо было еще и то, что мы не додумались потребовать побольше капп. Их у нас не было вообще. И чтоб не потерять зубы пользовались самодельной каппой из битума. Не зря же мы его в детстве жевали! Каппа особенно была нужна мне. У меня слабая дыхалка и я дышал через рот (бывшее воспаление легких и тонзилит меня имели и здесь). Очень легко потерять зубы при ударе снизу. Степашка сильный боец и с ним трудно быть на равных. С Вовкой Потеряхиным вообще лучше не тренироваться. Тот бьет как оглоблей, как кувалдой. Здоровый черт! Лучше спарринговать с молодыми. Они и в весовой категории пониже и физически слабее. А может и поддаются. Я же все таки дедушка! Хотя в нашей маленькой армейской единице под названием «узел связи», отношения с бичами здорово отличались от всей бригады. Даже отличались от отношений нас с дедами, когда мы были салагами. Чтоб те деды сели с нами вместе за праздничный стол — да никогда! Они всегда бухали и кучковались отдельно. А мы вчера сидели все вместе. Чтоб они с нами делали совместную работу, хоть какую то — да боже упаси! А мы от тяжелых работ не отлынивали никогда. А если опасная или особо сложная работа — то только я или кто то из дедов. Молодым не доверяю. И я не забыл тех нескольких дней в десятой роте, в Анапе, где нас отдали на заклание Лиепайским пацанам. Я не забыл вкус спирта из мыльницы, выпитый по требованию пьяных дедов здесь в Очамчире. Я ничего не забыл из того, что случалось постоянно, пока мы были бичами. Но я не забыл и того, что однажды, вот не помню когда, на пике обидного состояния рабов, мы пообещали друг другу, что прервем эту цепь! Думаю это было когда мы впятером копали траншею в болотной жиже по колено. Наши деды марать свои белые рученьки в болотной грязи не соизволили. А может это было когда они обрушили потолок в приемной, а заделывать пришлось нам, выплевывая цемент, падающий с потолка? Ну не хотел он, зараза, туда прилипать! Я помнил все и это еще сильнее укрепляло меня в понимании того, что это не правильно, что все нужно делать вместе.
У нас была очень короткая линейка руководства вверх: флагманский связист — начальник штаба — командир бригады. Все! Вот и все наши прямые начальники. Кошу отбрили еще когда притащили шкаф в кубрик! Высокому руководству до нас не было дела. Мы были как бы организация внутри организации. Ни на кого не похожие. И иногда это выглядело довольно странно. Еще летом я уезжал с шефом в Батуми устанавливать ретранслятор. Занимался погрузкой на корабль всего, что понадобится. Мы катили тяжелую катушку с радио кабелем. «Мы катили» не означало, что катили молодые, а я шел рядом с сигареткой в зубах. Нет. Я катил с ними вместе. Все таки они слабаки! А вот на корабль закатить не удавалось. Крутовато вверх по настилу. Даже моего пердячего пара не хватало. Идет Вовк, это же его корабль. Предлагаю ему поучаствовать.
- Серый, ты чё, совсем? Сейчас я бичей организую.
Вернулся через минуту с пацанами и мы закатили катушку на корабль.
- Я же дембель, или кто?
...Или кто? А я тогда кто? Конь в пальто?! Совсем другая жизнь текла где то рядом, за стенкой. Но ни я, ни остальная четверка дедов, свое обещание не нарушали. И когда я потерял ключи от сейфа и организовал бичей на уборку и покос, то пытался им помогать. Но меня просто попросили убраться.
- Не мешай. Иди займись своими делами. Без тебя справимся.
Конечно, отдельные виды работ, если только не аврал, мы отдавали на откуп бичам. Уборка, протирка пыли, наведение порядка — тут они уже справлялись без нас. Но, если я мусорил во время ремонта, то убирал сам. Все было как то просто и естественно. И мы здорово отличались от всех вокруг. И офицеры не лезли в наше «демократическое общество». Мы были сами по себе.
Вот и сейчас пойдем набирать экипаж на шлюпку. По желанию. Еще четверых гребцов и рулевого. А ведь я мог бы и приказать. Но зачем? Они же не рабы и мы не на галерах.
Вышли в море, ровное как стекло. Тепло. Мы сняли голландки и остались в тельняшках—маечках. Да здравствует Абхазия с ее благодатным климатом! Да здравствуют сто дней до приказа! На фото я без лычек на погонах. Это уже дембельская голландка и она еще в работе.