"Родственники - это странная группа людей. Они в одно и то же время дарят тепло и приносят разочарование." Кэтрин Палмер, писательница.
А разочарование - самое противное чувство. Ни обида, ни ревность, ни ненависть. После них хоть что-то остаётся в душе. А после разочарования - пустота. Особенно сложно, когда разочаровавший никуда не делся, а живёт, дышит рядом.
С ним приходится общаться. Хотя бы отвечать. Встречаться глазами. Производить какие-то действия, если этот человек нуждается в помощи, например, заболев.
Я расскажу вам несколько историй про разочарование, вызванном самыми родными людьми. Сегодня вторая история. Читайте, пожалуйста, если есть время.
Очень (слишком) почётно быть названным в честь известного, особенного человека - Героя. Например, имя Георгий очень обязывает. Кто такой Георгий Константинович Жуков, Гоша узнал на четвёртом году. В упрощённой форме, но со значением, отец объяснил мальчику:
"Это Солдат и Герой Отечества. Он защитил нашу Родину от фашистов. Ты это помни, сын, и никогда не позорь своё имя."
Георгию - школьнику отец подарил книгу о Маршале Жукове. Её нельзя было пролистать или прочесть, пропуская абзацы - Григорий Степанович практически принял у сына экзамен, требуя знание дат и задавая вопросы. Он сам был военным. Год службы в Афганистане. Ранение. Награды. Со службы уволился в звании майора.
И вскоре вторично женился, приведя молодую жену в заслуженную квартиру. Григорий Степанович и сам был не стар - года четыре до сорока. Первая жена не выдержала гарнизонов, а может жёсткого характера мужа. Они недолго были женаты. С ней осталась дочь и мужчина не особенно переживал. В алиментах был аккуратен, в день рождения дочки отправлял телеграмму.
Мечтал о сыне, но новая жена - Настя, тоже дочерью огорчила. Весь срок её беременности, Григорий слышать не хотел про женские имена. И потом крикнул жене, виновато выглядывающей из окошка роддома:
"Как девчонку твою назвать?"
"Катюша, если не возражаешь!"
Григорий вдруг просветлел лицом: "Значит, выходила на берег Катюша?"
"Ну, конечно. Помощница вырастет, к тому времени, когда её братишка родится."
Да, вторая жена умела придать настроению и мыслям Григория Степановича более спокойное и светлое направление. Он её очень любил, называя Асей. Ей не следовало больше рожать из-за хронической болезни почек. Но рискнула и, спустя два года, мир услышал голосок сына Григория. Он получил звучное имя Георгий. У мелкого мальчика не было ожидаемых проблем со здоровьем.
А вот его мать вскоре увезли в нефрологию. Настя бы не справилась с новорожденным сыном и маленькой дочкой, но к ним переехала её мама и стала бывать родная сестра - ровесница Григория Степановича. У неё было настолько трудное имя, что племяшка Катюша заплакала, так и не выговорив. Тётка хлопнула себя по лбу:
"Эту абракадабру твоя бабушка сочинила, а я, глупая, повторила. Зови меня тётя Феня, Катюша."
Настя засмеялась: "Ты и языки своих учеников так спасаешь?"
"Ко мне ребятки с восьмого класса приходят. Вполне выговаривают. А за глаза - я Графиня. Прозвище, передаваемое из уст в уста, годами," - весело отвечала Феня, она же Аграфена Николаевна, ловко меняя пелёнки своему крестнику - Георгию Григорьевичу.
У неё были карие, почти чёрные глаза, нос с горбинкой и тёмно рыжие волосы. На бледном лице ни одной веснушки. Среднего роста, стройная, гибкая, совсем не красавица, но - Графиня. Незамужняя, бездетная, проживающая с матерью и старым псом Чарли. Шутила, что её личное погребли алгебра с геометрией и классное руководство.
Настя повторяла внешность старшей сестры, но нежнее, в медово - персиковых тонах. Светло карие глаза и россыпь веснушек. Она имела лишь школьный аттестат, но работала музруком в детском саду, благодаря музыкалке и связям сестрицы Фенечки. Неполный рабочий день помогал некрепкому здоровью хрупкой девушки.
Женой Григория Настя стала в двадцать лет, запретив родным выбалтывать её "нефрологические секреты." Обе сестры походили не на мать, а на свою покойную бабушку Аграфену. Они всегда ладили, но дружбе мешала занятость старшей. Она и теперь бывала только по вечерам, в определённые дни.
Григорий Степанович не считал нужным вмешиваться в дела нянек. Их присутствие утомляло мужчину, занимавшего должность в ДОСААФ. Поужинав, он скрывался в спальне за плотно закрытой дверью, в то время, как семейная жизнь кипела на кухне, в ванной и большой комнате.
С другой стороны, а кто, как не он её обеспечивал - зарплатой и военной пенсией? Вот подрастёт сын Георгий и он развернётся, как отец - наставник. А дочке нужно женское воспитание. Наверное, поэтому своё раннее детство, Георгий помнил эпизодами, наполненными требовательной строгостью отца.
Тот же эпизод, связанный с именем. Другой - лет в пять. Григорий Степанович, вздумавший заглянуть на утренник в детский сад, был неприятно удивлён, когда его сын Георгий сбиваясь, промямлил коротенькое стихотворение, в то время, как другие дети звонко чеканили нескончаемые строки.
В тот же вечер жена и сын получили задание выучить "Мойдодыра" и "Лукоморье." И не ленясь, раз в неделю, отец требовал от мальчишки отчёта, поставив на табуретку - "для ощущения торжественности." Настя роптала, находя мужа категоричным. Георгий шмыгал носом.
Но на выпуске из детского сада, он оказался лучшим чтецом. А в конце лета его мама умерла, не проводив сына в первый класс. Кате исполнилось девять, Георгию семь, когда они осиротели, оставшись в ведении отца. Ну ещё бабушка тяжело шаркала рядом и потускневшая тётка заглядывала.
После похорон, Григорий исчез на неделю. Тёща молилась перед иконкой: "Лишь бы не спился." Зять вернулся похудевший, с потемневшим лицом, но совершенно трезвый. И всё больше начала меняться жизнь для детей, тосковавших по матери. Например, отец им запретил "эксплуатировать бабушку, притворяясь маленькими."
Теперь они сами стирали свои колготки, носки, бельишко, сами разогревали и накладывали себе еду, мыли посуду. Отец затребовал "армейский порядок" в их портфелях, комнате и в шкафах. Кровати следовало заправлять одинаково, книги и учебники на книжных полках выставлять ровной шеренгой и - ни одной, на столе.
Выучили, почитали, порисовали - убрали и влажной тряпкой протёрли. В результате, пока общая детская, выглядела так, будто в ней не дети живут, а аккуратные старички. Тёща получила новый график. Ей разрешалось присутствие исключительно до обеда и никаких ночёвок. И тётка не особенно привечалась.
Но, если всё это можно подтянуть под желание Григория Степановича видеть своих детей самостоятельными и дисциплинированными, то как объяснить начавшееся принижение сына? Отца раздражала его худоба, узкие плечи, отставание по физкультуре. Когда начались отметки и дневник Георгия, запестрел четвёрками, Григорий Степанович прогремел:
"Так ты ещё и тупой?!"
"У Кати тоже много четвёрок," - защитился пацан и получил щелбан в лоб.
"Девчачьим примером прикрываешься? У неё основная задача - замуж удачно выйти. И уж точно не за такого слабака. Ты меня, ты своё имя, память мамы позоришь," - разошёлся мужчина.
Ну, хоть бы маму не трогал. Скрываемые слёзы перешли в истерику. А утром Георгий проснулся в мокрой постели. И так стало происходить, время от времени. Его спасала Катюша, тайно покрывшая матрас детской клеёнкой. Она быстро меняла простынь на чистую, застирывала и сушила утюгом "улику."
Всё это шло мимо бабушки, заходившей всё реже - тринадцатилетняя Катя уже прилично готовила. Аграфена Николаевна заглядывала раз в месяц, не желая раздражать зятя. Квартира выглядела опрятно, пахло едой. Дети чистые. Катя ничего, а племянник ей не нравился. Пыталась пробраться в мальчишечью душу, но он отвечал:
"Всё хорошо, тётя Феня. Просто никак не привыкну, что мама не с нами."
Тут она помочь не могла, а от ласки мальчик уворачивался. Уходила. А он просто не верил, что существует сила, способная изменить его положение в семье. Отца боялся, хоть тот и не бил, не считая обидных щелбанов. Так шло до его двенадцатилетия. Аграфена Николаевна возмутилась:
"Григорий, что ж ты все дни рождения от меня зажимаешь? Свой празднуй с кем хочешь, а на детские, будь добр, меня и тёщу приглашай. Чтоб стол, торт со свечками. А то, только подарки вручаем наскоро. Ближайший - у сына твоего. Ждите нас, как гостей."
И вот сидели за накрытым столом, как потребовала. Для ребят лимонад, для взрослых вино. Аграфена Николаевна, хоть и учительница, исправно опустошала рюмку, закусывала с аппетитом и выходила покурить на балкон, не обращая внимания на Григория Степановича. В нём росло раздражение на гостью, а вылилось оно на сына.
В разгар добрых слов имениннику, кинул с усмешечкой:
"А расскажи-ка нам, герой, как ты в школьных соревнованиях участвовал. Как ни разу мячом в корзину не попал, как упал, в мешке запутавшись. Я своими глазами видел. Из-за него продула команда класса. А я, когда забирал Асю из роддома, думал: "Будущего офицера держу на руках, гордость свою!" Оказалось, пацан - хуже девчонки!"
За праздничным столом образовалась тяжёлая тишина. Именинник сидел, втянув голову в плечи. Катя прижала ладошки к губам. У бабушки глаза налились слезами. Григорий пожалел, что вывалил правду этим "сюсюкалкам."
"Да по her, кто победил. Вот мой любовник автомобиль "Волгу" имеет, а ты, Гриша, даже без мотоцикла. Так что ж, прикажешь тебя не уважать? Ты скажи, я запросто," - отчётливо произнесла заслуженный учитель школы, ничуть не стесняясь третьего слова в начале своей речи.
Григорий Степанович побагровел и объявил, что праздник закончен. Обняв мимолётно племянника, тётка шепнула на ухо:
"Номер телефона знаешь. Позвони для начала. Я жду и очень люблю тебя, Гоша."
Он позвонил ей в ближайшую субботу, возвращаясь из школы - в те времена и субботы были учебными. Тётка тоже могла вечное сеять, но оказалась дома. Сказала тепло и подчёркнуто:
"Я хочу тебя видеть, Гоша. Когда ты сможешь прийти?"
"А вам когда удобно?"
"Всегда! Ради нашей встречи, я родительское собрание отменю и педсовет пропущу - запомни."
У Георгия защипало в глазах. Впервые, со смерти мамы он почувствовал, что его любят, ждут. Да, была Катя, но её саму бы, кто-нибудь ждал и любил. Он стал бывать у тёти Фени еженедельно, в тайне от отца и даже сестры. Это был только его, согревающий, секрет. Бабушка им не мешала, наверное, дочкой - училкой наученная. Обнимет, посадит за стол с угощением, поспрашивает чуток и займётся своим.
Аграфена Николаевна по-разному беседовала с племянником. То, как со взрослым, то шутливо. Не боялась и покойную сестрицу вспомнить, рассказывая Гоше, какой его мама в детстве была, как росла, как впервые приступ у неё случился. Какой счастливой и красивой замуж выходила. Не спеша листали альбом, вглядываясь в фотографии Настеньки.
Аграфена поцеловала одну, Гоша повторил. Они обнялись и всплакнули о ней. Так происходило не раз, освобождая душу подростка от невыплаканной боли. Печаль о матери подёрнулась светлой дымкой.
"У тебя впереди жизнь, дорогой. Детство такая странная штука, которую просто нужно перетерпеть. Оно проходит. Думаешь, мы с Настенькой всегда счастливы были? Наш отец вдруг начал пить. Бил только маму. Она с ним развелась, но он никуда из квартиры не делся. Однажды, я в институте училась, папаша страшно расскандалился.
Настя заплакала. Он выставил её на балкон в одном платьице, даже без колгот. Было начало декабря. Мама рвалась к балкону, умоляла его вернуть дочку в комнату, а его это забавляло. Глядя на дрожащую Настю, мама потеряла сознание. Сестрёнка провела там не меньше часа и, может с этого её болезнь началась.
Вскоре гад сдох при обстоятельствах, о которых мама мне запретила задумываться. Мы отказались забирать его из морга. Не знаем, в какой яме его зарыли. Твой папа рядом не стоит. Он просто затвердел во время военной службы. Побывал на войне. Потерял любимую женщину - вашу маму. Это не оправдывает его, но многое объясняет. Когда-нибудь, он пожалеет. Лишь бы не поздно для вас обоих."
Читая прекрасные стихи, она говорила с племянником о любви. О той, которая навсегда захватывает сердце и его же способна испепелить. Её сердце испепелилось в двадцать лет. Потом был только приятный суррогат любви. Потому и замуж не пошла.
"Привыкла, Гошка, свободно жить. И мама давно смирилась,"- говорила тётя Феня и ни одна тема не выходила у неё пошлой или глупой.
Через годы он спросил у неё: "А почему я, а не Катя? Или оба?" Тётя Феня, улыбнулась, обострив морщинки:
"Ты пропадал от невроза, Гоша. А Катюшка старше, с более крепкой психикой. Да и отец ваш к ней не особенно придирался. Пригласи я вас двоих - получилось бы чаепитие с пирогом, а не единение и душевность, в которых ты невероятно нуждался."
Но это позже. А тогда, где-то через год, Григорий Степанович догадался куда ходит сын вместо футбольного поля. Едва Гоша переступил порог, он хмуро спросил:
"Значит к Аграфене ходишь? Она мизинца твоей матери не стоит. Да, учительница классная и преподаёт в школе с математическим уклоном - я навёл справочки. Но как женщина - непорядочная. Уж седина замелькала, а она всё на "Волге" катается с чужим мужем. Мог бы опозорить. Жаль память мамы твоей. В тебе воля отсутствует, вот и попал под влияние Феньки. Но чтоб больше ни ногой!"
И пристально, давяще глянул сыну в глаза. Тот не отвёл взгляд, выкрикнув яростно:
"Она тебе не Фенька. Ты сам бросил свою первую семью. Дочь выросла без тебя. Это не предательство? И я не Маршал Жуков, который вошёл в историю. Он великий человек. А я просто Гоша. Вырасту - стану Георгием. Просто Георгием с твоей фамилией. Если тебе противно - возьму мамину."
Григорий ударил сына наотмашь, но тот устоял.
"Ты мне больше не сын. Я для твоего будущего палец о палец не ударю, щенок,"- прохрипел мужчина.
Гоша пошёл к двери, не оглядываясь. Катя у подружки. Он ей потом объяснит, почему у него больше нет отца. Хорошо, что летние каникулы начались и в школу не нужно. У него тётя Феня есть - сестра его мамы. Она всегда его ждёт и родительское собрание отменит ради него.
О том, что произошло, Гоша рассказал тётке коротко. Остальное заплывающий глаз досказал. Скомандовала:
"Мама, налей внуку ванну с пеной. Пусть отдаст воде стресс. Потом чаю попейте. Я скоро."
О чём она говорила с мужем покойной сестры, неизвестно. Вернулась со спортивной сумкой. В ней самые необходимые вещи племянника. Объявила спокойно:
"Жить теперь будешь с нами, Гоша. Переведу тебя в свою школу. Хорошисты нам очень даже нужны."
Прежняя жизнь отсеклась, не вызвав у мальчика сожаления. Всё сложилось, как обещала Аграфена Николаевна. Некоторое время спустя, стали приходить денежные переводы от Григория Степановича. Так сказать, алименты. Они не отказались. Прибегала Катя. Она жила неплохо (или терпимо). Утверждала, что папа скучает по Гоше, но скрывает.
Сам отец, слава богу, не приходил и не звонил. После восьмого класса Катюша поступила в педагогическое училище, а на двадцатом году вышла замуж за выпускника городского военного училища. Торжество Григория было недолгим. Дочь последовала по назначению мужа, а он остался один. Письма Катя писала редко и короткие.
Георгий тоже не пропал в своей жизни. Закончив школу с приходом девяностых, он получил профессию повара - кондитера. Поднабравшись опыта, открыл летнюю закусочную, а подкопив деньжат и взяв кредит, образовал из неё кафе. Жил самостоятельно, снимая квартиру, но своих женщин - тётку и бабушку не забывал.
Старушка скончалась в серьёзных годах. Георгий настолько поднялся, что предложил Аграфене Николаевне продать квартиру и купить общий дом - окнами на лес. Так и поступили. Признав свою усталость, тётя Феня приняла пенсию, расставшись со школой. Участок позволял, и она развела небольшое хозяйство - куры, индюшки, теплицы.
Волосы обстригла, седины не стеснялась. Одевалась так просто, что не отличалась от крестьянок, у которых покупала молоко на базаре. Будто и не бывала элегантной и утончённой, "не каталась на "Волге" с женатым любовником." Георгий купил ей новомодность - электрокамин.
Аграфена Николаевна полюбила посиживать возле него, глядя на огонь, похожий на настоящий. Была рада, когда в доме появилась молодая невестка - милая, веснушчатая девушка. Когда она ждала сына - уже знали, что мальчик, тётя Феня лукаво спросила:
"Что, Гоша, имечко-то заготовили?"
Он ей ответил в тон: "А как же. Как героя русских сказок назовём - Ванька."
от автора: Григорий Степанович умер, не помирившись с сыном. Он жил один. Катя, как пропала и для него, и для брата. Уж потом дала о себе знать, когда одинокое тело, запоздало нашли соседи, вскрыв дверь квартиры в присутствии участкового. Отца хоронил Георгий, а Катя позже, постоять у могилки приехала.
Приватизированную квартиру продали, разделив деньги без ссор. А завещания не было. И это косвенно указало, что Григорий Степанович помнил не только дочь, но и сына. Но все они опоздали друг к другу.
Далее читайте третью историю на тему "Наши родственники и мы."
Благодарю за прочтение. Пишите. Голосуйте. Подписывайтесь. Лина