Осторожно: содержит восточную философию.
Живопись — процесс переноса бытия в художественную форму. Это знает всякий любитель европейского изобразительного искусства. Но если сесть в машину времени, перенестись в средневековый Китай и заявить подобное местному художнику — Вас не поймут. А могут и высмеять, уличив в глупости. Всякий китайский творец (от отцов-основателей четвертого века до современного хранителя традиции) понимает, что попытка манипуляций с бытием — абсурд. Потому что реальность — это Вам не предмет. И даже не идея.
Просто вслушайтесь в само слово «событие», уважаемый читатель. «Совместное существование некоего бытующего множества». Очень созвучно с традиционным восточным пониманием феномена события как способа существования Вселенной. Перемещения человека между пластами параллельных реальностей. Попадания из одной данности в другую, где событие играет роль автоматических дверей торгового центра, открывающих перед нами проход с улицы в магазин или обратно. Хотя мы их даже не касаемся. Просто выбираем свой маршрут — и наблюдаем то, как перед нами расходятся стеклянные консоли...
Понимаем: для европоцентричного мышления это немного «через край». Потому что контринтуитивно. И «перечёркивает» как ценности Ренессанса, так и идеи современного постмодерна. Выходит, с точки зрения классиков изобразительного искусства эпохи Чжан Го человек никак не влияет на окружающую реальность? Да, выходит. Но этот факт несложно пояснить.
Вот смотрите, дорогой читатель: старым китайским мастерам было неинтересно погружаться в микрокосмос человека. Им было всё равно, как он познаёт реальность, как видит своё место в жизни и мается прочими эгоистичными глупостями, с которыми вечно носится европейская живопись. Вместо этого восточная традиция пытается рассказать о том, каким образом люди взаимодействуют с окружающим миром. Какой именно способ поведения выбирают. Ни его причины, ни тем более побудительные мотивы живописца не волнуют. Потому что с его субъективной позиции никак не выйдет охватить всю сумму предпосылок. Так зачем беспокоиться о неохватном?
Всякое событие, изображаемое на такой картине — «скрепа» между реальностью и человеком. Запятая в сложноподчинённом художественном предложении. Знак интеграла в формуле бытия. Ни о какой полноте понимания и праве на трактовку события со стороны мастера не может идти и речи. Если только живописец не является дерзким наглецом или самонадеянным глупцом, покушающимся на божественное право трактовать истину в последней инстанции.
Истину может знать лишь Небо. Но, по счастью, оно даровало людям идею Пути. Позволило не играть в азартные игры с Судьбой, как это обожают делать герои античных мифов, из чьих деяний и выросла школа живописи Старого Света. Эти глупости — для глупых лаоваев из далёкого закатного края. А мудрый житель Поднебесной с детства знает секрет успеха. Что в быту, что в творчестве. Всего-то и надо, что чутко отслеживать и чётко блюсти природу вещей. Владеть собственной судьбой не по праву её покорителя, но по закону гармоничного сосуществования. Бытие наполнено событиями, и у каждого из них имеется своя «правильная» и «неправильная» стороны. Активное действие и накопление потенциала. Движение и статика. Чёрное и белое. Инь и Янь. Понимая метафизику реальности, человек должен следовать природе вещей, «седлая» тот ход событий, с которым ему по пути. Не слишком-то зарываться, но и не отставать от ритма жизни. Танцуя с Принцессой лазурных облаков — внимательно слушать дыхание небес, ибо в нём слышна мелодия грядущего...
Таков «срединный путь» китайского искусства. Никому, кроме ставших бессмертными легендарных предков не было дано пройти его без ошибок. Но никто не мешает художнику наносить свои мазки сообразно открывающимся возможностям. Максимально соблюдая вселенское равновесие. И тогда вибрация деяния мастера может совпасть с вибрацией наиболее благоприятного для него события. Именно такой дао будет «правильным». Именно такой художник приобретёт «кунг-фу», то бишь пожнёт благие плоды долгого труда и благотворной практики. В урочный час поставит верную запятую в извечном: «Казнить нельзя помиловать» в судьбе своей картины, сам о том не подозревая.
Всё это максимально не похоже на европейские рысканья в поисках птицы Счастья. На фатализм принятия последствий безоглядного риска, из которого вырос наш с Вами романтизм. И это великолепно!
Изучение китайской живописи дарит совершенно иное понимание нашей с Вами собственной культуры. Помогает перестать глядеть на реальность «изнутри» текущих ситуаций. Протянуть мостки понимания через пропасти времён и пространств, спросив самих себя: «А что сказал бы мудрый китайский живописец, столкнись он со схожей тематикой? Как ответил бы на тот или иной современный вызов». Китайское изобразительное искусство — превосходный способ разобраться в живописи Старого и Нового Света, получив возможность наблюдать за его реалиями как бы «извне». А ещё его философия периодически напоминает о том, что головокружение от успехов и отчаяние от неудач — две стороны одних и тех же событий. Которые мы либо превратно истолковали, либо вовсе напрасно пытались толковать. Это очень выручает.
Автор: Лёля Городная