Вечерело. Итак, на рассвете и на закате этого дня мы провели две схватки. Две, но какие! В общей сложности в налетах участвовало более двухсот самолетов врага. Этого было вполне достаточно, чтобы разрушить железнодорожный мост, ГЭС, смести с лица земли немало других важных объектов. Но все это оставалось на своих местах. Пострадал только один деревянный пролет моста. Уже на следующие сутки движение через него было возобновлено в прежнем ритме.
Напомним, что именно в таких выражениях Герой Советского Союза маршал авиации Георгий Васильевич Зимин в своих мемуарах «Истребители» рассказал о результатах двух воздушных боев, произошедших 1 июня 1943 года над мостами через реку Волхов. Маршал утверждал, что враг был разгромлен и потерял 32 самолёта, а всё небо было заполнено парашютами сбитых немецких летчиков. При этом не были разрушены ни основной железнодорожный металлический мост, ни вспомогательный деревянный, у которого лишь случайно пострадал один пролет, впрочем, буквально за несколько часов восстановленный, что позволило возобновить движение поездов в Ленинград.
В предыдущей части речь шла о событиях мая 1943 года, когда несмотря на настойчивые действия самолетов 1-го Воздушного флота немцам не удалось вывести из строя железнодорожные станции и мосты на «Дороге победы» и порты на «Дороге жизни». В этот раз мы рассмотрим непосредственно события 1 июня 1943 года, когда противник атаковал железнодорожные мосты через Волхов в районе одноименной железнодорожной станции.
Свои воспоминания о те событиях оставили и летчики Люфтваффе, в частности пилот 5-й эскадрильи 54-й истребительной эскадры Норберт Ханниг, который в своих мемуарах написал такие слова:
…Мы, таким образом, были способны наблюдать завесу зенитного огня, который разверзся, когда «штуки» впереди нас направились на выполнение своего задания. Казалось, почти чудо, что никто из них не получил попаданий…
…Сам рейд, тем не менее, был очередной неудачей. Разведка позже установила, что поезда снабжения все еще беспрепятственно проходят в Ленинград.
Однако эти слова относятся к событиям 22 мая 1943 года, а вот что немецкий летчик рассказал про один из вылетов 1 июня:
…Как и раньше, я должен был лететь ведомым с Ксавером, и мы снова обеспечивали непосредственное прикрытие ведущей группы Не111. Мы пересекли линию фронта на высоте 4000 метров и продолжали подниматься. Был прекрасный день. На ярком голубом небе — ни облачка. Когда мы смещались относительно строя, мы могли отчетливо видеть освещенные солнечным светом команды бомбардировщиков за стеклом их фонарей. Вскоре после того, как мы вошли в неприятельское воздушное пространство, несколько батарей тяжелых зенитных орудий открыли по нам огонь, но «Хейнкели» поддерживали плотный строй и упрямо двигались по своему курсу. Пикирующие бомбардировщики снова должны были начинать атаку. Мы могли видеть их и их сопровождение из истребителей намного впереди и немного ниже нас, когда они приближались к линии железной дороги к востоку от моста. Затем, к нашему изумлению, толстое белое облако дыма начало подниматься с обоих берегов реки Волхов. Когда «штуки» развернулись, чтобы провести налет на цель, мост начал погружаться в дымовую завесу, скоро он полностью исчез, и его совершенно невозможно было увидеть с воздуха. Это не задержало «штуки», они продолжали следовать по железнодорожной линии на запад до тех пор, пока не оказались совсем рядом с теперь не видимым мостом. Затем они начали пикировать.
В этот момент, естественно по заданному сигналу, непосредственная противовоздушная оборона моста начала работать одновременно. Легкие зенитки вели интенсивный огонь, крупнокалиберные снаряды пятнами взрывались на небе на пути «Штук» и оставляли грязные пятна их взрывов. Мы смотрели как пикирующие бомбардировщики смело ныряли через этот шторм и дым.Мы следовали по тому же маршруту, как и «штуки». Теперь мы двигались на запад по железнодорожным линиям, по направлению к реке в том месте, где мост пересекал ее. «Штуки» уже вынырнули из дымовой завесы и начали движение на уровне земли. Когда мы попали в диапазон действия зениток, они встретили нас огнем. Казалось, как будто рука призрака поднимает шторм и направляет его непосредственно против нас. В действительности, конечно, это был очень способный русский офицер по наведению огня где-то внизу, который организовывал оборону моста.Но два из бомбардировщиков были поражены и вышли из строя. Они повернули по направлению к нашей территории в сопровождении некоторых из истребителей - свободных охотников, которые теперь сопровождали их. Оба добрались до летных полей на нашей стороне. Но один все же был вынужден сесть на брюхо. Пока мы с бомбардировщиками противостояли зенитному огню, повсюду вокруг нас шли воздушные бои, мы могли слышать возбужденные голоса пилотов в наших наушниках. Торжествующие крики - «Абшюсс!» прерывались срочными предупреждениями: «Оглянись, он у тебя на хвосте! Отрывайся! Поднимайся!» «В меня попали, — кричал кто-то…».Постепенно этот гул утих, и «Иваны» начали отходить и направляться на свои собственные базы. Но внезапно в радиотелефоне раздался знакомый австрийский акцент Новотны, командира 1-й эскадрильи, одного из наших ведущих «экспертов»: «Еще один! Атака! Атака!»В этом районе было еще около дюжины наших истребителей, включая Ксавера и меня. Мы освободились от наших непосредственных обязанностей по сопровождению, как только «Хейнкели» безопасно направились домой. Каждый хотел столкнуться с «Иваном». «Где дичь?» — спрашивал кто-то из летчиков. «Направь меня на него» просил другой голос. Даже Ксавер захотел поучаствовать в действии.Мы увидели «Як» с необычными красными, белыми и синими отметками на руле. Мы слышали о группе французских добровольцев, которые сражались на стороне Советов. Был ли это один из них? По мере того, как мы продолжали приближаться к вражескому летчику, какой бы национальности он ни был, он искусно уворачивался от наших маневров. Он выполнял развороты, бочки, делал «горки» и т.д. Никто не мог его поймать, даже Новотны. После примерно пяти минут этой головокружительной акробатики Нови, как обычно называли командира первой эскадрильи, решил, что достаточно. «Всем летчикам, идем домой! Он заслужил это». Машина командира оторвалась, и все мы последовали за ним. «Як» быстро исчез в направлении Шлиссельбурга.Разведка подтвердила, что эта последняя атака наконец достигла своей цели. Мост получил несколько попаданий, и один из пролетов рухнул в реку…
Попутно немец говорит про какие-то ничтожные потери в два подбитых «Хейнкеля», что опять же не вяжется с рассказом маршала Зимина про разгром немецких бомбардировщиков и «небо в немецких парашютах». Что же реально произошло с мостом? Чей рассказ точнее описывает события - маршала Георгия Васильевича Зимина, или Норберта Ханнига?
