Треск моторов стихает: парни и девушки на мопедах и мотоциклах тормозят и все как один смотрят в сторону. Туда, где под желтеющими березами сидят седой человек и черно-рыжий пес. «Дядя Коля! Помощь нужна?» – кричат ребята. Человек отрицательно качает головой. Но молодежь уезжать не спешит: все знают, что раз Николай Федорович Сульдяйкин пришел к мемориалу памяти фронтовиков – уроженцев Красной Зорьки, значит, здесь нужно сделать какую-то работу.
Текст: Евгений Резепов, фото: Андрей Семашко
За день опавшая листва снова покрыла плиты. А ведь Николай Федорович только вчера привел все в порядок. Он открывает калитку ограды и говорит, что у него много помощников – вот, например, старшеклассники районной школы из Кочкурова. В этом можно не сомневаться: видно, что за территорией тщательно следят. Но 76-летний пенсионер все равно часто приходит сюда: он еще может самостоятельно управляться с уборкой. До недавнего времени по лестнице на березы взбирался, чтобы сучья обрезать.
О другом болит душа Николая Федоровича: слишком поздно появился этот мемориал.
МЕСТО ПАМЯТИ
Мы подходим к пяти гранитным стелам, спрятанным в тени деревьев. С момента открытия мемориала в 2005 году здесь побывало множество людей: школьники, студенты, чиновники приезжают сюда убраться и постоять под сенью берез-часовых. Чем-то привлекает людей этот скромный мемориал...
Вот и молодежь на мотоциклах ждет, не уезжает. Ведь Николай Федорович для них – герой. Благодаря усилиям этого человека и появился мемориал в маленькой мордовской деревне у заросшей лесом горы.
Фамилия Сульдяйкин трижды встречается в списках на стелах: на них упомянуты отец Николая Федоровича – Федор Сергеевич, а также братья – Дмитрий и Андрей. Здесь выбито и имя его деда – Романа Петровича Лачина. Всего же на гранитных стелах – сотня фамилий фронтовиков – уроженцев деревни Красная Зорька. О каждом из них подробно рассказывается в книге «Бессмертная рота из Красной Зорьки», подготовленной и изданной Николаем Федоровичем.
Сегодня Николай Федорович доволен. На мемориале прибрано. А листья и веточки с плит он и сам сметет. Сульдяйкин оглядывается вокруг и улыбается: «Догадались, сами выкосили траву!»
Но так было не всегда. Траву рядом с памятником вовремя не косили. Обещанную ограду долго не ставили. А однажды какая-то организация свалила огромную кучу мусора около мемориала. Сельчане позвонили Николаю Федоровичу, который тогда был в Саранске. Сульдяйкин приехал, понял, что самому не управиться, и обратился за помощью к бывшему тогда главой района Дмитрию Позднякову. Тот привез чиновников с ведрами, кистями и краской. Мусор убрали, изгородь соорудили и покрасили. Он же, став председателем правительства Республики Мордовия, помог с изданием объемного тома «Книга Памяти Кочкуровского муниципального района», посвященного фронтовикам.
Многие ошибочно думают, что мемориал отмечает захоронение участников Великой Отечественной войны. Но это не так. Это место памяти.
Уже трижды Сульдяйкин организовывал шествие Бессмертного полка: 9 Мая люди шли от мемориала по центральной улице Красной Зорьки. Впереди вышагивал Николай Федорович с гармонью. «В молодости я был деревенским гармонистом. У меня три гармони! Я бы вам сыграл. Но руки гармонь не берут – жена в больнице. Нет настроения», – признается он.
КЛЯТВА
Николай Федорович Сульдяйкин родился в большой многодетной семье через два года после Победы. В 16 лет подался в город, работал слесарем на заводе «Резинотехника» в Саранске, отслужил три года в пограничных войсках. Вернулся в Саранск. В выходные дни ездил в родную деревню.
В один из таких визитов родители сообщили Николаю, что в соседнем селе Мурань, где тогда находилось правление колхоза, открывают памятник павшим на войне. Дед Николая Федоровича погиб на фронте. Отец был участником двух войн – советско-финской и Великой Отечественной. Так что на открытие памятника отправились всей семьей вместе с соседями – около полусотни человек шли в Мурань как на праздник, песни пели. На обратном пути брели молча, многие хмурились. «Как беженцы!» – говорит Николай Федорович, вспоминая тот день 1975 года. То, что они увидели в Мурани, памятником назвать было нельзя. Николай Федорович до сих пор не знает, из какого материала его тогда слепили. Как говорится, до первого дождя. Фамилии воинов были написаны от руки – криво и косо. Имени своего погибшего деда Сульдяйкин на этом памятнике не нашел. Да еще жители Красной Зорьки почему-то подходили к нему и говорили с укором: «Коля, моего нет!», «Коля, а наши где?» Николай Федорович сначала не понимал, почему ему задают эти вопросы. Позже выяснилось: бывший одноклассник рассказал, что Николая выбрали секретарем комитета комсомола завода «Резинотехника», и в деревне пошли разговоры, что Сульдяйкин в городе каким-то начальником стал.
Николай Федорович не выдержал. Не мог он равнодушно смотреть на расстроенные лица родителей и односельчан. Именно тогда Николай Федорович и поклялся перед всеми: чего бы это ни стоило, а памятник фронтовикам Красной Зорьки он в деревне поставит. И книгу о них напишет. «Я дал тогда слово: найду всех!» – вспоминает Сульдяйкин.
ВСПОМНИТЬ ВСЕХ ПОИМЕННО
Николай еще мальчиком запомнил, как мать перед иконами оплакивала своего отца. Артиллерист Роман Петрович Лачин погиб в Белоруссии в возрасте 46 лет.
Бабушка Николая часто брала внука с собой, когда отправлялась в лес за земляникой или грибами. Шли они обычно к железнодорожной станции Качелай, где мужчин провожали на фронт. Николай долго не понимал, почему бабушка посылала его нарвать черемухи, а сама подолгу смотрела на убегавшие вдаль рельсы. Только став старше, он догадался, что она приходила на место прощания с мужем как на свидание с ним...
Когда в Мордовии вышла многотомная «Книга Памяти», Николай Федорович обнаружил в ней запись о том, что Роман Лачин отправился на фронт в феврале 1942 года. Боевой путь начал в составе конноартиллерийского дивизиона. Был награжден медалью «За боевые заслуги». 29 октября 1943 года в бою у белорусской деревни Ястребка Лоевского района Гомельской области он погиб. Николай Федорович бросился наводить справки. И спустя шестьдесят лет внуку удалось найти место захоронения деда. Сульдяйкины собрались в дорогу. 9 мая 2004 года восемь внуков, правнуков и праправнуков Романа Лачина приехали на мемориальное кладбище в селе Уборок Лоевского района Белоруссии, где покоится их дед. Потомков фронтовика встречало все село. Сульдяйкины посадили на кладбище березку, привезенную из Красной Зорьки. Полили ее водой, взятой из колодца родной деревни. На могилу положили горсть мордовской земли. Обо всем этом Николай Федорович подробно рассказывал жителям Красной Зорьки. Рассказывать-то рассказывал, а в ответ только и слышал: «А у нас памятника-то и нет...»
Начал Николай Федорович с того, что провел опрос всех жителей села. В каждом доме он выспрашивал у хозяев все, что им известно о предках. Когда те отнекивались и говорили, что ничего не знают, отвечал: сами же потом плакать будете, если про ваших отцов и дедов в книге ничего не будет и на памятнике фамилий не окажется. Подействовало.
Николай Федорович поставил задачу установить имена всех земляков-фронтовиков. В деревне говорили, что из Красной Зорьки на фронт ушли 90 человек, 45 – погибли, остальные вернулись. В итоге выяснилось, что на самом деле их было больше: в деревне не учитывали тех, кто до войны уехал в другие регионы страны. География поисков оказалась огромной: от Калининградской области до Сахалина и Хабаровска.
Проект мемориала Николай Федорович нарисовал сам. Нашлись люди, пообещавшие помочь с деньгами. Правда, от первого варианта пришлось отказаться: Сульдяйкину хотелось поставить памятник в виде солдата. Но оказалось, это слишком дорого. Тогда и возникла идея со стелами. С проектом Николай Федорович пришел в саранскую контору ритуальных услуг. Директор, Василий Храмов, пообещал сделать гранитный памятник. И предложил расплатиться за него тогда, когда появятся деньги.
ЧТОБЫ ПОМНИЛИ
Николай Федорович поглаживает длинный деревянный стол, установленный рядом с мемориалом. Каждый год в День Победы стол этот накрывают для поминальной трапезы. Место тут тихое. Заброшенных домов вокруг немало. Был рядом магазин, но его закрыли из-за недостатка покупателей. Школы в Красной Зорьке нет. И в соседней Мурани – тоже. Единственную школьницу из Красной Зорьки возят в райцентр на автобусе. Но назвать деревню умирающей нельзя, жителей в ней хватает. Еще бы вот дорогу на центральной улице отремонтировали, о чем Николай Федорович регулярно просит администрацию… Выбоины на ней Сульдяйкин знает наизусть, ведь по ней он и ходит к мемориалу. В этих прогулках его обычно сопровождает пес Томас, когда-то найденный с перебитой лапой.
Спрашиваю у Николая Федоровича, почему он решил поставить памятник и издать книгу о своих земляках-фронтовиках. Он смотрит в сторону, аккуратно снимает со стола одинокий березовый лист, а потом твердо отвечает: «Я свою деревню просвещаю и воспитываю. Хочу, чтобы о нас и наших героях знали!»
А ведь сумел Сульдяйкин достучаться до человеческих сердец. Когда ставили бетонную основу для памятника, то пришел на помощь глава администрации поселения (тогда Красная Зорька относилась к Мураньскому сельскому поселению. – Прим. авт.). Вместе с Николаем Федоровичем он поехал на завод. Загрузили бетоном целый миксер автобетоносмесителя. Причем безвозмездно. Накануне Николай Федорович собрал деревенских ребят, те натаскали куски металла для опалубки, даже старые велосипеды приволокли. Специалисты из конторы ритуальных услуг установили стелы.
В организации открытия мемориала Николаю Федоровичу помогала вся его семья. Стелы обернули белой тканью и перевязали красными ленточками. Открытие назначили на полдень. Пришло более 60 человек – рекорд для маленькой деревни. Последний в Красной Зорьке ветеран войны, деревенский учитель Артем Леонтьевич Горбунов, выступил с речью. Минут пятнадцать он клеймил власти Германии, будто до сих пор не мог простить им преступления военных лет. И только потом перешел к подвигам земляков. Затем выступил Николай Федорович, а после – глава поселения и все желающие.
Наконец ленточки разрезали, полотно стянули. Сначала все молча рассматривали мемориал из трех стел – одна центральная и две по бокам. А потом собравшиеся бросились искать фамилии родных на памятнике. Люди падали на колени, целовали гранит, многие плакали. Николай Федорович такого не ожидал. Запомнилось ему, как одна из женщин подбежала, обняла стелу, разрыдалась. Пробежала глазами списки фамилий и закричала: «Николай Федорович, а почему имени моего отца нет?! Светкина Лукьяна Филипповича почему нет?!» «Да тут только погибшие!» – ответил Сульдяйкин и тут же понял: права землячка, нужно еще две стелы добавить с именами тех, кто вернулся живым.
Мемориал открыли, а вот с деньгами для его оплаты случилась неприятность. Те, кто обещал помочь, слово выполнять не торопились. Целый год Николай Федорович искал возможность расплатиться с долгами, переживал, ночами не спал. Немало порогов ему пришлось обить, да все без толку. Много раз возвращался он в деревню поздним вечером и жаловался жене на очередной отказ. Но вопрос с деньгами все-таки решился, нашлись добрые люди, помог и глава администрации Мураньского сельского поселения Анатолий Баюшкин.
Сначала памятник установили возле бывшего здания правления, где в годы войны располагался пункт сбора для отправки на фронт. В обветшавшем доме в то время ютились клуб и школа, а площадка рядом с ним считалась центром деревни. Но затем памятник решили перенести на нынешнее место. Тут уж администрации района и поселения усилия энтузиастов поддержали. Место облагородили. Установили новые, дополнительные стелы по бокам с фамилиями вернувшихся с войны уроженцев Красной Зорьки...
Еще до открытия памятника Николай Федорович предполагал, что могут неожиданно новые фамилии героев обнаружиться, и потому оставил на стелах незаполненные строчки. Словно чувствовал, что на памятнике не все фамилии ветеранов Красной Зорьки указаны. Так и вышло.
Соседом Сульдяйкиных был Алексей Байгушкин, отец которого, согласно «Книге Памяти Кочкуровского муниципального района», погиб в Карелии. И вдруг родственница Байгушкиных говорит Николаю Федоровичу, что не в Карелии он погиб, а в Белоруссии. Сульдяйкин навел справки в архивах. Права оказалась соседка. Слово за слово, разговорились, и тут она сообщает, что в их семье воевали еще двое – ее дяди Борис и Сергей. «А что ж ты раньше молчала?» – рассердился Николай Федорович. «Да неудобно было!» – «Как так – неудобно? Мне каждая фамилия – бальзам на душу!» Николай Федорович снова отправился в архивы и за голову схватился: Борис и Сергей Байгушкины героями оказались! Первый служил заместителем начальника штаба разведподразделения, второй получил медаль «За отвагу». Оба призывались из Красной Зорьки, но в деревню после войны не вернулись, потому их и не вспомнили. Местная предпринимательница Валентина Егоровна Бирюкова, помогавшая Николаю Федоровичу с памятником, тоже только спустя время призналась, что ее дядя Иван – фронтовик. На вопрос, почему раньше об этом не сказала, Сульдяйкин услышал все тот же ответ: «Стеснялась». Это слово Николай Федорович слышал еще не раз. И всегда удивлялся: почему люди не спешили рассказывать о своих родственниках, воевавших в Великую Отечественную?
Чтобы уместить все новые фамилии на памятнике, пришлось уменьшить буквы на 2 миллиметра...
ГЕРОИ БЫЛИ РЯДОМ
Мы идем по центральной улице деревни. Николай Федорович тяжело вздыхает и вдруг говорит о том, что знал многих из тех, чьи имена выбиты на черном граните мемориала. И мучает его вот что: он с ними с седьмого класса в колхозной бригаде траву косил. На току вместе работали. Стоговали. И он, как и все остальные мальчишки, не думал о том, что рядом с ним работают герои войны. Те самые, о которых снимали прекрасные советские фильмы. А ведь Николай засматривался ими в деревенском клубе...
Когда на заводе «Резинотехника» Сульдяйкина избрали секретарем комитета партии, он узнал, что среди заводчан насчитывается около 500 участников войны. Николай Федорович придумал специальную программу работы с ветеранами. Перенимать этот опыт к нему с других предприятий приезжали. Директор комбината Владимир Конев денег на празднование 9 Мая не жалел. При обсуждении сметы говорил только одно: «Добавить столько же».
А в деревне Красная Зорька, куда он приезжал навестить родителей, такой заботы о ветеранах Николай Федорович не замечал. В деревенском клубе их не собирали и не чествовали. Даже двух-трех теплых слов, сказанных об их боевом пути в присутствии детей и внуков, никто не дождался. И этот контраст между тем, как чествуют ветеранов на заводе, и тем, как забывают о них в деревне, Сульдяйкина поражал и заставлял чувствовать себя виноватым. Вот почему он решил взвалить на себя такую задачу – поставить памятник и написать книгу. Чтобы хоть как-то возместить то, что ветераны не получили при жизни. Он и перед своим отцом чувствует вину. «Майские праздники на заводе проведу и – в деревню. Отец грустный сидит у окна. Ну поставит мать бутылочку. Ну помянут. И все», – с грустью вспоминает Николай Федорович.
Его отец, участник битвы на Курской дуге, после войны работал председателем, потом, после объединения колхозов, бригадиром, а затем простым деревенским пастухом. Умер в 62 года. Николай Федорович говорит, что когда в Красной Зорьке умирали фронтовики, об их военных заслугах не принято было говорить на похоронах. Пожалуй, единственным исключением стали похороны ветерана войны Степана Петровича Данилкина: орден Красной Звезды на подушечке его внук нес.
Последний ветеран Великой Отечественной войны из Красной Зорьки умер 1 марта 2015 года – тот самый Артем Леонтьевич Горбунов, выступавший на открытии памятника. Год был юбилейный. Артем Леонтьевич умирал, а все ждал юбилейную медаль. Машина проезжает по деревне, а он голову поднимает и с разочарованием отворачивается: «Нет. Не ко мне». Медаль утром привезли. А он ночью умер. Политруком в войну был. Через плен прошел. Сумел спасти нескольких людей от газовой камеры, в том числе земляков из соседней Мурани. Горбунов просил об этом не говорить, пребывание в плену позором считалось, но они все равно не удержались, рассказали о его подвиге.
После того как в Красной Зорьке памятник установили, в Мурани через пять лет тоже новый мемориал поставили. И в соседнем Татарском Умысе памятник открыли. И не было бы «Книги Памяти Кочкуровского муниципального района», если бы не тонкая книжечка Сульдяйкина «Бессмертная рота из Красной Зорьки».
Собирая информацию о земляках, Николай Федорович выяснил, что в Красную Зорьку инвалидами с войны вернулись 11 человек. Десятки были ранены. Двое не прожили и месяца после возвращения. Три жителя деревни награждены орденами Красной Звезды. Шестеро – орденами Славы 3-й степени. Двое удостоены орденов Отечественной войны 2-й степени. 11 человек получили медали «За отвагу», причем двое награждены ею дважды. 12 уроженцев Красной Зорьки отмечены медалями «За боевые заслуги». 20 были удостоены медалями «За победу над Германией», более десяти – медалями «За оборону Москвы», «За оборону Ленинграда», «За оборону Сталинграда», «За освобождение Праги», «За взятие Будапешта», «За освобождение Варшавы», «За освобождение Кёнигсберга», «За взятие Берлина». Шестеро – медалями «За победу над Японией». Это, а также то, что шесть односельчан служили офицерами и командовали на войне ротами и взводами, но лишь один из них вернулся домой, жители деревни узнали только благодаря Сульдяйкину. Через страшное испытание – плен – прошли 12 жителей деревни. Двое в плену погибли. А еще жил в Красной Зорьке Иван Антонович, слыл он большим специалистом по работе с маховыми пилами. Но когда мужики садились подымить козьими ножками и заговаривали о войне, то его прогоняли. Иван Антонович до 1943 года в лесу прятался, дезертиром был. Но Николай Федорович выяснил, что когда его поймали и отправили на фронт, то он подвигами загладил свое прошлое. С войны вернулся с двумя медалями «За отвагу». Когда Николай Федорович рассказал об этом его внукам и показал им архивные документы, они были очень благодарны Сульдяйкину: «Теперь мы знаем, что он вину искупил. Спасибо!» А ведь раньше, когда речь о деде заходила, им глаза прятать приходилось...
Нынешним летом Николай Федорович получил звание почетного гражданина Кочкуровского района. Казалось бы, все, что мог, он сделал ради сохранения памяти о своих воевавших земляках. А вот он так почему-то не думает. Не считает, что сделал достаточно. Что наш общий долг перед ними выплачен...
