* Хотел написать синопсис , но не смог.
И БЫЛ ВЕЧЕР
Запоздало звякнув сцепками вагонов, состав затормозил, зябко содрогнулся и замер. Данияр Амиров, свежеиспеченный лейтенант-артиллерист, энергично поднялся и вышел в тамбур: за мутным стеклом ёжилась бескрайняя сизая степь. Следовала пересадка и Данияр бегло осмотрел полустанок: на соседнем пути стояло нечто, состоящее из двух вагонов электрички и довоенного паровоза.
- Карета подана, - буркнул Данияр, пружинисто соскочив с подножки. Начищенные ботинки утонули в грязи, невесть откуда взявшейся на каменистой насыпи. С детства приученный дедом к идеальному порядку Данияр потемнел и без того смуглым лицом.
Даже не пытаясь избавиться от налипшей глины, он в несколько прыжков преодолел расстояние до пароэлектрички и вскочил на ступеньку тамбура. Салон первого вагона был пуст, не считая двух путейцев, сидящих возле входа, и вяло кидающих карты на расстеленную газету. Во втором вагоне вообще никого не было.
- Ну, сейчас тронемся, - сказал один из игроков, и, не глядя в сторону Данияра, добавил: - Садись, водила у нас резвый.
Словно в подтверждение этому вагон тряхнуло, и составчик, рывками набирая скорость, киданул Данияра вдоль прохода. Пытаясь схватиться за поручни сидений, лейтенант крутанулся и упал навзничь.
- Бита? Тогда тебе - погоны! – хохотнул разговорчивый железнодорожник и пристроил на плечи другому две карты.
Данияр лежал на полу, и вставать ему не хотелось. «Какой в этом смысл?», - думал он. Разве о таком мечтал Данька, когда решил пойти по стопам деда-фронтовика и поступил в артиллерийское училище; когда, став лучшим на курсе, грезил о карьере офицера-ракетчика; когда, боясь упустить свой шанс, написал рапорт о командировке в пылающую Сирию? И что в итоге - направление к месту постоянной службы в N-скую часть, в микроскопический военный городок, лежащий среди пыльной, продуваемой всеми ветрами степи.
«А все дед!..» - волна негодования заново нахлынула на лейтенанта. – «Его любимый дед, генерал-лейтенант в отставке Атабек Амиров, узнав о распределении внука в гвардейскую дивизию, дислоцированную рядом со столицей, вспыхнул как огонь и, подключив все связи, загнал Данияра по адресу, известному лишь местному почтальону. На стоны бабушки и мамы, чьи усилия по распределению любимого внука и сыночка были обращены в пепел, старший Амиров отрезал: «Будет служить там, где и положено солдату – в действующей армии. Я сказал!».
И вот отличник боевой и политической, надежда ракетных войск и любимая кровиночка, Данияр Амиров лежал в грязном проходе вагона и ехал к месту службы.
Рядом шаркнули и остановились возле глаз две резиновые галоши. Выше следовали коричневые нитяные чулки… Данияр отвёл взгляд.
- Здеся лежать нельзя! – констатировали галоши. – Здеся проход.
- Да оставь ты парня, Биби, - вступился путеец, но Данияр уже поднимался. Перед ним стояла вагоновожатая в черной форменной шинели с золотыми пуговицами и аккуратном головном уборе с кокардой. Ее лицо, словно полная луна с раскосыми глазами, было серьезно и даже строго. Росточком представитель РЖД не вышла, зато в ширину ее никто не ограничивал.
- Куда следуете? – спросила вагоновожатая.
- Биби, куда здесь следовать? Здесь один перегон и Энск…, - снова влез в разговор путеец.
- Не мешай! Я повторяю вопрос?
- Данияр Амиров, лейтенант российской армии, следую к месту прохождения службы в N-скую воинскую часть, - отрапортовал Данияр, повинуясь инстинкту порядка и субординации.
- Здравствуй, Данияр, - вдруг улыбнулась женщина и обняла его. – Мы тебя ждем. - И, не дожидаясь ответа, проследовала в голову состава.
Путь до Энска был не долог. Паровозик ходко шел по одноколейке, отрезая километр за километром путь к отступлению. Уже на закате вагоны вкатились на полустанок, все убранство которого состояло из фигурной скамьи и монументальной урны. Метрах в трехстах светились окна военного городка. В штабе, куда Амиров успел прибыть до его закрытия, начальник строевой части майор Федоренко кивнул на доклад лейтенанта и протянул ему листок с адресом:
- Улица здесь одна, не потеряешься, дом 19, квартира 2, спросишь Железную Дору… - Дору Карловну, - поправился майор. – Пока будешь снимать угол. Хозяйка предупреждена и ждет. Завтра на доклад к командиру дивизиона в 8.10, не опаздывай, он не любит. Все. Пока.
Данияр вышел на улицу вечернего городка и огляделся. По обеим сторонам улицы стояли типовые двухэтажные белые дома послевоенной постройки, но добротные и недавно окрашенные. Пирамидальные тополя шелестели вдоль тротуара. В остальном в шесть часов вечера городок выглядел немой декорацией.
От свежести, нанесенной из степи, Данияр вздрогнул и вдруг понял, что это необратимо - затерянный городок и он, увязнувший в вечности.
- И какой в этом смысл? – повторил он.
Бредя по нечетной стороне улицы, Данияр рассеянно считал номера домов.
- Девятнадцать, - закончил он счет и свернул к подъезду. На первом этаже лейтенант остановился перед квартирой номер «2» и прочитал приговор на белой стене справа - «ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРА». Однако месть требовала большего, поэтому буква «О» была зачеркнута и поверх нее выведена беспощадная «У».
Данияр нажал на кнопку звонка, который ответил ярким и даже веселым звуком. Послышались шаги и дверь открылась: на него смотрели ясные и внимательные глаза пожилой женщины.
- Здравствуйте, Дора…., - отчество как назло вылетело из головы, а эпитет «железная» противно лез на язык, поэтому лицо Данияра снова стало темнеть.
- Дора Карловна, Железная Дора, бабушка Дора. Как Вам будет угодно, - хозяйка говорила с твердым балтийским акцентом.
- Ну, какая же Вы бабушка? – смутился Данияр.
- О, да Вы – дамский угодник, - улыбнулась Дора Карловна. – Пройдемте в комнаты.
Квартира была чистая, уютная, вся наполненная любовью и воспоминаниями. Поэтому с ней так контрастировала сама хозяйка, закутанная в серую шаль и бегло поправляющая невзрачную прическу. По стенам висело много портретов, большинство которых было посвящено капитану-артиллеристу, по видимому, мужу хозяйки.
- Это ваш супруг? - Данияр не знал о чем вести разговор.
- Да, он умер.
- Сожалею.
- Он умер как воин, поэтому сожалеть не о чем, - отрезала Железная Дора. – Ужинать будете?
- Если Вы готовились – буду, если будете готовить – нет.
- Разумно и вежливо. Тогда мойте руки и за стол.
Ужин был коротким, но плотным: жареная отбивная, нарезанные овощи, свежий хлеб и бокал красного вина.
- Ешьте-ешьте. Мужчина должен есть мясо, Данияр, - Железная Дора не докучала своим обществом, в соседней комнате застилая постель для постояльца.
- Но откуда Вы знаете мое имя? Я, простите, не представился.
- О, Вы еще не знаете всех прелестей гарнизонного городка, - отозвалась Дора Карловна. – А сейчас спать: завтра в 8.10 Ваш рапорт.
Данияр вскинул брови, но тут же кивнул и направился в комнату, услужливо приготовленную хозяйкой. Едва он коснулся головой подушки, как сразу провалился в безмятежный сон.
И БЫЛО УТРО
Ему что-то снилось, сверкающее и спокойное и только голос мамы пробивался сквозь шелестящую листву: «Данияр! Данечка! Вставай!».
- Вставай, Данияр! Уже 6 утра!
Данияр открыл глаза: солнце брызнуло прямо в сердце, зажигая желание жить и радоваться жизни. Возле кровати стояла Железная Дора. Она и не она. Одетая в строгое васильковое платье с белым передником, собрав волосы в балетный пучок и обнажив статную шею, Железная Дора без сомнения стала моложе и краше.
- Какая Вы…, - осекся Данияр.
- Какая?
- Красивая.
- Я же сказала, Данияр, Вы – дамский угодник. Ну, мыться, бриться, завтракать, - сказала хозяйка и, будто ветер скользнул по комнате, исчезла на кухне.
Резким движением выбросив свое тело из постели, лейтенант влился в строевые брюки и юркнул в ванную комнату. Встав перед зеркалом, он с удовольствием оглядел свой накачанный торс и сделал им несколько поворотов влево-вправо. Вернувшись к своему отражению, Данияр вздрогнул от неожиданности: поодаль стояла Железная Дора с голубым кувшином в руках.
- Позволь, я помогу тебе? – уверенно сказала она, и, видя замешательство Данияра, улыбнулась: - «И тебе удобно, и я при деле».
Пока Данияр мыл голову, чистил зубы и брился, Дора Карловна, без суеты, но расторопно, как операционная сестра, поливала из кувшина, подавала полотенце и возвращала на место ненужные принадлежности. То, что в столичной жизни занимало у Данияра до получаса с Железной Дорой было завершено раза в два быстрее.
Надев футболку и китель, Данияр вышел к столу: - Бекон, яичница и черный кофе – о чем еще можно мечтать!
- Нужно не мечтать, а кушать. Приятного аппетита! – пожелала хозяйка, направляясь в прихожую.
Такого вкусного завтрака и легкого утра у Данияра не было давно, пожалуй, с тех пор, как их семья перестала выезжать на летнюю дачу. Проигрывая в своем воображении будущую встречу с дивизионным командиром, Данияр не заметил, как опустошил все тарелки и тарелочки.
Закончив с едой, лейтенант проверил документы и вышел в прихожую. Машинально надевая ботинки, он вдруг вспомнил, что вчера так и не привел их в порядок. Но, глянув на блестящие черным антрацитом носы, смутился.
- Зачем Вы, Дори?... – оговорился он.
Хозяйка резко повернулась и превратилась из Железной Доры в растерянную девочку.
- Как Вы меня назвали?
- Простите, я случайно…
- Нет-нет-нет, пожалуйста, так меня и называйте. Так меня называла мама.
- Хорошо, попробую, - промолвил Данияр: - Я с Вашего позволения выйду пораньше. Хочу немного прогуляться и познакомиться с городком. Он повернулся и взялся за ручку двери.
- Постой, - Дора Карловна встала перед Данияром и оглядела его внимательным взглядом. Затем поправила и без того опрятный воротничок кителя:
- Хорошо. С Богом!
Данияр вышел в свежее осеннее утро и, обернувшись, увидел, как рука Дори за занавеской перекрестила его на дорогу.
Широкая оренбургская степь в конце главной улицы была чудо как хороша под сентябрьским солнцем. Голубое небо, подернутое пелериной перистых облачков, было таким бездонным, что хотелось закричать в бездонную высь. Все действительно было хорошо.
На пороге штаба Данияра опередил вестовой. На бегу, втиснувшись бочком в парадную дверь, солдат зацепился хлястиком и кубарем полетел вперед по коридору. Затормозив руками, он вскочил и кинулся по крутой лестнице на второй этаж. «Орел», - отметил Данияр, поднимаясь размеренными шагами, стараясь подойти на доклад ровно за пять минут до аудиенции. На втором этаже захлопали дверьми и несколько офицеров поспешили в приемную, так что ровно в 8:05 лейтенант вошел в переполненный «предбанник».
- Товарищи офицеры! Прошу вас! – дверь открыла крепкая рука. Данияр вместе с остальными вошел к командиру.
- Товарищи офицеры! – повторил командир дивизиона, высокий моложавый майор по фамилии Тонев. - У нас два ЧП: нарушение воздушной границы и аппендицит Урузбаева. Прошу высказываться.
- Не желтуха, так понос, - кинул коренастый начштаба майор Карасев. – А кто на КП?
- Урузбаев. Пока держится.
- Вот щегол! – вырвалось у одного из штабистов. – Только заступил и уже аппендицит. Анисимов только сдал дежурство, Юрьев из краткосрочного прибудет только вечером… - уныло перечислял он.
- Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! – подытожил Карасев.
- Товарищ майор! Разрешите доложить, лейтенант Амиров прибыл для прохождения службы! – отрапортовал Данияр.
- Подожди, лейтенант, и до тебя очередь дойдет, - промолвил Тонев.
- Товарищ майор, разрешите мне заступить на дежурство! – не уступал Данияр.
- Да ты что, лейтенант, обалдел?! – Карасев вскочил, впечатывая кулак в стол.
- Никак нет! На международных учениях «Содружество» в прошлом году выполнял обязанности командира дивизиона, за что досрочно получил звание лейтенант!
- А что, Карасев, может, рискнем? – повеселел командир. – Семь бед, один ответ.
- Ну, я не знаю…, - начштаба плюхнулся на стул и обвел глазами присутствующих.
- Принимай, Амиров, батарею! - принял решение Тонев и нажал кнопку селектора: - Мою машину к подъезду! Нового командира батареи на четвертую!
Амиров козырнул и кинулся к двери.
- Постой! – приказал начштаба и подошел к Данияру: - Парень, смотри…
- Есть! – выдохнул счастливый Данияр и выбежал на улицу.
Как мчался уазик, как он петлял среди инженерных сооружений, Данияр не помнил, в голове звонкой струной звучало только одно - «Надо! Надо! Надо!»
Он влетел по армированной лесенке на КП и увидел побелевшего от боли капитана Урузбаева. Сняв с него голосовую гарнитуру Данияр ровным голосом произнес:
- По приказу командира дивизиона, майора Тонева, я лейтенант Амиров, принимаю командование четвертой батареи на себя!
Затем прокричал в открытую дверь: - Сержант, забирай капитана и пулей в больницу! И, повернувшись к расчету, скомандовал: - Доложить обстановку!
Оператор четко отрапортовал: - Нарушение воздушной границы Российской Федерации. Одиночная стратосферная цель. Курс 14.38. Скорость 1900 км/час. И уже не по уставу добавил: - Летуны передают: борта полсотни первый и ноль четвертый вышли на перехват.
- Первая, вторая и семнадцатая товсь! Следить! – скомандовал Амиров.
- Есть, первая, вторая и семнадцатая товсь! Следить! – эхом повторил расчет.
* * *
Дори в строгом и красивом кремпленовом костюме, в шляпке с вуалью, с ярмарочной корзиной на весу вышла из квартиры и закрыла дверь на ключ. Повернувшись к квартире N1, она не стала нажимать кнопку звонка, а энергично постучала согнутым пальцем в дверь. Без паузы та отворилась и Дори залюбовалась на стройную красивую девушку в подоткнутом платье с тряпкой для мытья полов в руках. Это была удивительная красота азиатских и европейских кровей в бурном цикле пробуждающейся женственности.
- Здравствуй, Оленька!
- Здравствуйте, Дора Карловна! Ой, какая Вы…
- Красивая? Хм… Как мама?
- Спасибо, мама вчера уже поднималась. Доктор говорит, что ей нужно ходить и ходить.
- Отлично! Оленька, у меня к тебе просьба, - сощурив глаза, улыбнулась Дори. – Вечером у меня судьбоносный вечер с одним интересным мужчиной, поддержи старуху, а?
- Перестаньте называть себя старухой, иначе никакой помощи! – в ответ заулыбалась Ольга. – Скажите только пораньше когда подойти!
- Непременно.
* * *
На вентиляционной трубе дома номер 19 сидел нахохлившийся несоразмерно большой «голубь». Ангел Даниоль, а это был именно он, сидел, скрытый от людских глаз шестью пространственными полями. Ангел был огромен и страшен ликом, поэтому маскировка была нелишней. Это был настоящий боевой ангел, любимец Господа, прошедший все 12 инициаций, из которых последняя - бой с двенадцатью же демонами-душепожирателями - закончилась чистой победой Даниоля. И вот теперь герой битв, любимец Господа был сослан Им в Оренбургскую степь для того, чтобы следить за какими-то людьми - Ольгой и Данияром. Это было выше его сил.
- И какой в этом смысл? – промолвил Даниоль и следом за вопросом с неба последовал щелчок Всевышнего по лбу.
Еще больше нахохлившись, Ангел обиженно разговаривал с обожаемым Господом:
- Господи, призови меня на битвы, и я погибну ради Тебя! Пошли меня в пустующие миры, и я разобью в них сады! Сделай из меня песчинку, и я лягу в основу нового мироздания! Только уволь меня от этой ссылки, Господи!
Ангел закрыл глаза, затем повел крылом, точно посылая перехватчики в хвост самолету-нарушителю; дунул, отодвигая ведро с водой, чтобы Ольга не упала; пнул мелкого беса, пытающегося залезть в дом через трубу: бес заверещал и скатился по водостоку.
- Ольга, Данияр… Данияр…Ольга, - Даниоль вздохнул: - Господи, ну какой в этом смысл? – и инстинктивно втянул голову в плечи.
Крым, 2019
Связаться с автором: https://irecamier.ru
