Куртуазность. Как много в этом слове смыслов и полуоттенков. Услышав его даже самым краем сознания, кто-то немедленно представит себе благородных рыцарей с лютнями наперевес, штурмующих балконы прекрасных дам. Баллады, стихи, цветы, звездную ночь и обязательное стояние на одном колене. Причем стоять на колене, играть на лютне и лезть на балкон крайне желательно в красивом и очень тяжелом латном доспехе. Иначе как прекрасная дама поймет серьезность твоих намерений?
В глазах других наших современников куртуазность - это исключительно легальный способ измены, одобренный порочным средневековым обществом. Хитрый любовник вместе с блудливой женой, что ведут за спиной мужа свою любовную игру, желая не только близости, но и унижения ничего не подозревающего супруга.
А если я скажу, что большинство историй о куртуазности, которые мы слышим от людей, занимающих любую из этих точек зрения, имеют к реальности не то чтобы очень много отношения? А , если бы вы, каким-то чудом попав во времена расцвета "куртуазных отношений" назвали бы их "куртуазными", никто бы не понял, о чем вы говорите? Как так получилось? Давайте разбираться.
И для начала, как обычно, договариваемся о терминах. Вообще, то что сейчас называется "куртуазностью", "куртуазной любовью", "куртуазными романами" стало называться так значительно позднее, где-то в промежутке между XIV и XVII веком, когда французский язык закончил свое формирование в современном виде. Но и после появления термина только в рыцарских романах XIX века его стали применять с привычной для нас коннотацией.
Во времена же возникновения и расцвета "куртуазных отношений" назывались они совсем по-другому. На западе Аквитании, где, собственно, все и началось, такие отношения назывались "истинная любовь" (vraie amor). В XII веке устоялось название "прекрасная любовь" (bonne amor). Не севере же Франции, например, в Орлеане и Терене, был в ходу термин "утончённая любовь" (fine amor).
А самое неприятное - это то, что под всеми этими терминами подразумевались, в общем-то, не сильно похожие вещи. Поэтому мы с тобой, дорогой друг, чтобы окончательно не запутаться, будем все же использовать термин "куртуазность". В конце концов, если он был хорош для романистов XIX века, то для нас тоже должен подойти. К тому же термин "куртуазность" несмотря на свое позднее появление, отлично описывает сам процесс отношений, в котором главным являлось уважение, вежливость и учтивость.
А началось эта история в тот самый момент, когда раннее Средневековье начало превращаться в средневековье классическое. Не то чтобы отношения между мужчиной и женщиной до возникновений куртуазных отношений были особенно грубыми. Вовсе нет. Просто реалии жизни раннего Средневековья вообще не располагали ни к чему большему, кроме банального выживания.
В Европе в те стародавние времена было холодно, голодно, полно работы, разбойников и дикого зверья. В таких условиях простые бытовые отношения построить бы и обязанности распределить. Кто пашет, кто корову кормит, кто управляет поместьем, а кто волков и дружины соседских ярлов от забора отгоняет. Не нужно, впрочем, думать, что даже в такие времена не думали о красоте и учтивости. Конечно же, думали, но сильно не в первую очередь.
Но шли годы, и жить в Европе стало полегче. Климат снова стал мягким, а урожаи настолько большими, что появились излишки. А значит, возникли люди, что эти излишки аккумулировали. Да-да-да, я говорю о средневековой военной элите, дворянах, феодалах и прочих прекрасных и вооруженных до зубов людях. В общем о знати, как бы её ни называли в разных землях. Эти люди, начав накапливать богатства, внезапно осознали, что жизнь можно сделать чуточку приятнее, если заняться этим с размахом и выдумкой.
И куртуазность, возникшая на фоне заметного улучшения уровня жизни европейской аристократии, была в первую очередь именно про это. Про изменение своей жизни в лучшую сторону.
Так что же такое "куртуазность"? Изначально это совершенно новая модель отношений между мужчиной и женщиной. Раннесредневековые отношения полов, как, впрочем, и появившиеся новые феодальные, не страдали излишним романтизмом. Брак в первую очередь являлся результатом родового, а позже феодального уклада. Это был чисто хозяйственный договор. одной семье были нужна хозяйка и наследники, другой - обеспечить свою дочь надежной защитой и породниться с соседями. И во всей этой истории какие-то отношения, общение, а тем более любовь были совершенно лишними.
Появившийся же в XI веке совершенно новый формат отношений объяснял молодой феодальной аристократии, что все может быть совсем по-другому. Предлагая вместо привычных отношений, построенных на выгоде, отношения, построенные на красоте и изяществе. И вся эта история благородному дворянству внезапно зашла. Тем более что у них мало-помалу стал появляться досуг и средства, чтобы этот досуг заполнить.
Начиная говорить о "куртуазности" необходимо с самого начала отметить, что в разное время и в разных землях под ней понимали зачастую совершенно разные вещи. То, что называлось "vraie amor" на юге, в Аквитании, отличалось от "fine amor" как ее понимали на севере Франции, чуть более чем полностью.
Распространившаяся на юге Франции. "куртуазность" несмотря на то, что с самого начала была напрямую связана с выстраиванием чувственных отношений между мужчиной и женщиной, была в первую очередь общественным и социальным действом. И собственно, чувственность в ней была вещью далеко не самой важной.
- Есть у любви и еще одно достоинство, которое нельзя умалить: она наделяет человека, так сказать, добродетелью целомудрия, поскольку тот, кто сияет светом одной любви, едва ли способен помыслить о том, чтобы обнять другую женщину, пусть даже и красивую. Ибо, когда он усиленно думает о своей возлюбленной, любая другая женщина кажется ему безобразной и неотесанной. «Трактат о любви» Андре Капеллан. XII век.
Основой новых отношений, которую общество в лице трубадуров и средневековых светских авторов предложило мужчинам, стало его намерение добиться любви женщины. Делать это предполагалось, совершая различные поступки и действия, одобряемые этим самым обществом. Галантное поведение, знание тонкостей этикета, соблюдение правил и приличий, умение поддержать разговор, соблюдение обетов и совершение подвигов. Самые продвинутые читали стихи лучше собственного сочинения, исполняли баллады, аккомпанируя себе на музыкальных инструментах, и показывали свой замечательный вкус, приглашая ко двору известных миннезингеров.
Предполагалось, что дама, увидев, насколько прекрасен ее поклонник, как он силен, утончен и хорошо воспитан, поймет, что лучшего рыцаря не найти и на тысячу лье вокруг. После чего немедленно полюбит его, и все у них станет хорошо. Ну по крайней мере именно так нам про них расскажут менестрели.
Нужно, однако, заметить, что понятия "влюбленность" и "любовь" в Аквитании XII века были не совершенно тождественны тому, что понимают под ними сегодня некоторые наши современники. Говоря о любви, средневековые авторы чаще всего имели в виду именно "любовь" в классическом ее понимании. Не страсть и похоть, а примерно то, что все мы испытываем при первой юношеской влюбленности - острое желание счастья любимому человеку.
- Избыток страсти – препятствие в любви, поскольку некоторыми людьми владеет столь сильное желание, что любовь неспособна их обуздать. Они могут долго думать об одной женщине и даже наслаждаться ею, но, увидев другую, они немедленно желают ее объятий, забывают об усладах, полученных от первой возлюбленной, и не испытывают за них никакой благодарности. Такие мужчины вожделеют ко всем женщинам, каких видят; любовь их бесстыдна, как у собак. Их следует, мне думается, сравнить с ослами, ибо ими движут низкие страсти, низводящие людей до уровня животных, а не истинная природа, которая отделяет нас от неразумных тварей. «Трактат о любви» Андре Капеллан. XII век.
И вот именно такая "куртуазная любовь" в обществе того времени считалась приемлемой и достойной.
И, казалось бы, неужели только ради женщины, хотя бы и красивой, стоит настолько серьезно заморачиваться? Тем более без малейшей гарантии на то, что она ответит взаимностью. А если и ответит, то что это будет за взаимность - еще большой вопрос. И ответ тут совершенно однозначный. Конечно же, стоит. Ведь, как уже говорилось выше, "куртуазная любовь" в Аквитании XI века она "любовь" во вторую очередь, а в первую очередь она "куртуазная".
Все эти сложные взаимодействия были в первую очередь не про страсть (хотя конечно, и про страсть тоже) а про социальные отношения с людьми своего круга. Прибывший ко двору молодой аристократ, таким образом, показывал уровень своей "подготовки" и навыки общения среди равных себе. Если ты не умеешь вести себя прилично в обществе, то совершенно не важно, насколько ты хорошо держишь в руках меч.
- Действие любви заключается в том, что настоящий влюбленный не поддается ржавчине скупости. Любовь даже грубую человека и невежду заставляет сиять красотой, даже низкородному дарит благородство нрава. Даже высокомерного одаривает смирением, и любое служение творится влюбленным с большим благочинием. О, как поразительно любовь озаряет людей столькими достоинствами, обучая каждого иметь достаточно благонравия! «Трактат о любви» Андре Капеллан. XII век.
Если же ты способен очаровать жену своего сюзерена, при этом ни разу не переступив грани приличия и не бросив тени сомнений ни на нее, ни на ее супруга, не посягая на его брак, так ты вообще замечательный молодец. Не очередной дуболом, которых из двенадцати дюжина, а образованный человек, которому можно доверить не только проблему военную, но и важное политическое дело, требующего острого ума и языка.
Впрочем, играть в такие игры с супругой своего сюзерена даже в те благословенные времена было небезопасно. Хотя никого это, конечно, не останавливало. Например, из поклонников Алионоры Аквитанской, герцогини Аквитании и королевы Франции, готовых за одну буквально ее улыбку спуститься в Ад и отрубить рога самому Дьяволу, можно было собрать небольшую армию. После чего сходить в крестовый поход.
В крестовый поход кстати Алеонора, в 1146 году, таки сходила, собрав под своей рукой столько рыцарей, сколько не собирали некоторые европейские монархи.
В общем, если говорить о юге Франции, то к началу XII века куртуазные отношения тут были скорее престижным элементом жизни дворянского сословия, средством показать в приличном обществе, какой ты молодец, и таким способом упрочить свое положение при дворе высшей знати. Впрочем, конечно, нельзя сказать, что вся эта захватывающая игра в любовь никогда не перерастала ни во что большее. Конечно же, перерастала. И случалось это нередко.
Однако, чаще всего под словом "любовь", в то время понималась именно любовь, а не похоть. И приводила она романтическую пару в девяти случаях из десяти к коротким тайным свиданиям, а не к постели. Эти полузапретные отношения несли в себе ощущение опасности, а сохранение тайны и риск разоблачения придавал всему действу пикантность и остроту, которой так не хватало в серых буднях средневековья.
Куртуазное служение разделяется на четыре степени: первая — любовь колеблющегося (feignaire), когда рыцарь ещё не отваживается поведать о чувстве даме. Вторая — вопрошающего (pregaire), когда ободрённый ею кавалер признаётся в своей склонности. Третья — услышанного (entendeire) — он получает от дамы в залог любви её ленту, перчатку, пояс. И последняя — друга (drutz), когда она выражает своё согласие поцелуем, часто первым и единственным.
Ситуация в серенных провинциях Франции была, нужно сказать, кардинально другой. Появившись в тех землях почти на полвека позже вместе со двором Алионоры Аквитанской, "куртуазность" попав в более прагматичные и суровые северные реалии, довольно быстро стала практически синонимом страсти. Поэты Северной Франции, хотя и писали в своих стихах в первую очередь о любви и добродетели, однако чувственности, желания и женской красоты в них было более чем достаточно.
Любовная игра в этих балладах нередко противопоставлялась верности в браке, а герой был готов добиваться своего даже под страхом смерти. Любовь на Севере была заметно менее романтичной, но значительно более героической. Недоступную прекрасную даму, ради внимания которой предполагалось совершать подвиги, сменила вполне себе земная дева, чье сердце ты мог завоевать, невзирая на последствия. Или нет.
- Если возлюбленная остается непоколебимой и не поддается на комплименты, поступки и прочие доказательства любви, может статься, что рыцарь после многих лет преданности, выражаемой в разных формах, прекратит «служение», напишет серию печальных песен о своей даме и женщинах вообще и оставит историю своей любви и ее крах на растерзание придворных сплетников. Затем рыцарь пускается на поиски другой совершенной дамы, которая, возможно, отнесется к нему благосклоннее, оценит его усилия и поощрит его дух.
Вообще, превращением своим из "романтических" в "чувственные" и потере серьезного мистического флера куртуазные отношения обязаны, конечно, расцвету культуры трубадуров и труверов. Вернее, не столько расцвету, сколько распространению их по территории Франции и сопредельных королевств.
Классические окситанские баллады о "vraie amor"! продвигаясь на север и восток вместе с работниками смычка и барабана, естественным образом менялись, подстраиваясь под местную культурную традицию. Иногда изменяясь до неузнаваемости. И вот уже в таком обновленном виде, становились той основой, на которой учились строить отношения местная молодежь.
Впрочем, несмотря на некоторую разницу в подходах "служению Прекрасной Даме" в первую очередь и на севере, и на юге Франции, и даже перешагнув ее границы в Священной Римской Империи, Италии и Англии, "куртуазная любовь" была историей в первую очередь про социальный статус, став безусловным маркером "свой чужой". Способом, который позволял безошибочно определять, с кем можно иметь дело, а кто может идти мимо, потому что человек не нашего круга, не нашей веры, не нашего мира.
К последней четверти XII века понятие "куртуазность" во всем его многообразии распространилось практически по всей Европе и Британии. Став наряду с культурой трубадуров и не церковной литературой, что начала появляться примерно в то же время, основой для появления европейской светской культуры в том виде, в котором мы ее сегодня знаем.
Новые непростые правила учтивого отношения между мужчиной и женщиной, серьезно повлияли также на культуру отношений вообще. Внезапно оказалось, что язык силы - не единственный способ донести свое мнение до незнакомых людей. Что почти всегда и со всеми можно договориться. И это серьезно изменило людей и их отношение к жизни.
Хотя, конечно, изменило это только знать. Для податного крестьянства, что составляло девять десятых населения средневековой Европы, все эти странные новые отношения были непонятными и совершенно лишними.
Кстати, как раз примерно в это время культурные различия между аристократией и простым неблагородным людом стали настолько велики, что на пять веков вперед аристократы и простолюдины перестали считать себя ровней друг другу. Превратившись фактически в два разных народа с разными традициями, привычками и культурой отношений. Пускай даже и живущих в границах одной и той же страны.
А как же ко всему этому относилась католическая церковь? - поинтересуется самый дотошный читатель. Да, если честно, без малейшего энтузиазма. Даже на юге, в Аквитании, где "куртуазная любовь" преподносила как добродетель целомудрие, сохранение моральных устоев и смирение, у священников было к этому новомодному и странному увлечению множество вопросов.
- С каких это пор женщина не сосуд греха? Когда это она перестала быть безвольным и необузданным существом? В смысле - поклонение женщине? Вы вообще в своем уме?
Появившаяся новая светская философия и культура, пускай даже и не отрицавшая христианских ценностей, была, на взгляд Церкви, непонятна и, скорее всего, опасна. Она предлагала дворянству альтернативу, которой раньше у него просто не было. Теперь же, кроме непосредственно церковного досуга, "лучшим людям" Средневековья стало чем заняться. И это было прямым покушением на авторитет Церкви.
Когда же полвека спустя к делу подключились миннезингеры и труверы, а впоследствии и самые талантливые представители военной элиты, святые отцы быстро пришли к пониманию, что угрозу "куртуазных отношений" они очень сильно недооценили. Количество баллад, стихов и поэм про любовь, прекрасных дам и страдающих рыцарей, то есть про вещи, мягко говоря, сомнительные с точки зрения христианства, стало настолько велико, что даже самые недалекие монахи поняли, что с этим надо что-то делать.
И церковь, нужно сказать, ответила на этот вызов со всей возможной серьезностью. Самые неоднозначные с ее точки зрения произведения запрещались, остальные же усилиями церковных философов толковались с точки зрения христианской морали. Такой серьезный подход привел к тому, что уже к XIII веку культ Прекрасной Дамы без остатка растворился в культуре почитания Девы Марии.
Вся же его куртуазная составляющая, окончательно передав все свои изначальные идеи частично светской культуре, а частично превратившись в церковные ритуалы, стала чистой условностью. Простым перечнем правил приличия, впрочем, совершенно необязательных к исполнению.
Вот такая сегодня получилась совершенно неромантическая история про самые что ни на есть романтические отношения. И рассказать мне вам про "куртуазность" больше нечего.
