Кто бы знал, какую боль Анне принесли слова Элизабет. Запершись в своей спальне от Джейн и малышки Сеймур, девушка провела сутки в одиночестве, то плача от обиды предательства, то смеясь над собственной глупостью.
Любит он ее, как же! Не станет изменять! Да на второй же день после венчания, он изменил молодой жене с ее фрейлиной-испанкой. Сколько раз от Мэри она слышала про ту или иную девушку, с которой развлекался Генрих, сбегая от жены и любовницы на охоту.
А ведь она и правда верила, что он будет оставаться верен ей. Какая непростительная глупость! Так ей и нужно! Размечталась! Жена короля, да, Болейн, отчего сразу не владычица земли английской? Будет тебе урок! Даже Норфолк, Норфолк, который так тебя любил, провел полгода в борделях, пока ты молила Господа о даровании ему защиты в бою.
Она не открывала на робкие просьбы подруг выйти поесть. Даже леди Ропер, которая в другом случае не отважилась бы без приглашения наведаться в покои Анны, выразила свою обеспокоенность ее нынешним состоянием, вместе с приемной матерью, прося Анну открыть им.
Не открыла. Анна безучастно смотрела на звезды, сияющие в бесконечном бархате неба до тех пор, пока они не погасли в ярких красках рассвета. Мысли ее обратились к прошлому. Интересно, где сейчас Батлер? Наверное, в любимой его сердцу Ирландии. Как было бы хорошо сейчас быть его женой.
До обеда никто ее не тревожил. Ночь бодрствования лишила Анну последних сил, и она спала, когда дверь покоев особенно громко хлопнула, и до ее уха донеслись тяжелые шаги.
- Анна! – голос Генриха легко пробился сквозь тонкую дверь. – Что происходит? – он замолчал, ожидая ответа, но она упрямо молчала. Король хлопнул по дереву ладонью. – Анна, ты слышишь меня? Открывай немедленно!
- Уходи, - ледяным шепотом ответила она, обнаруживая, что долгие часы рыданий лишили ее голоса. Но Генрих расслышал ее слова.
- Что? Как ты смеешь?! Открывай немедленно, это приказ. Я не потерплю бабских истерик. Ну же! – он без конца стучал в дверь, которая скрипела под тяжелыми ударами кулаков. – Болейн, я вытащу тебя из комнаты за волосы и протащу по всему Тауэру, Бог мне свидетель. Не выводи меня из себя. Ты еще не королева
- Королева?! – Анна вскочила с кровати и, в мгновение отперев замок, с силой распахнула дверь так, что она влетела в стену. Генрих вздрогнул, встретившись с ее яростным взглядом. Пурпурное платье девушки было смято, темные волосы расплескались по плечам. Она походила на одержимую, и слезы, стоящие в ее глазах заставляли те блестеть, точно от белладонны.
- Ты смеешь приходить сюда и называть меня королевой? – ее голос хрипел. – После того, как ты тр*хнул Стаффорд?
- Анна...
- Что? Что ты еще можешь мне сказать? О, как убедительны были твои вчерашние речи! Ты уже тогда думал о том, как залезть ей под юбки? Или это просто была вспышка страсти? Какая жалость, что она уже замужем, на ее голове корона смотрелась бы куда лучше!
- Хватит! – зверем взревел Генрих, с силой сжимая ее плечи.
- Ты прав, - тихо произнесла Анна. – Действительно хватит. Это место не для меня, да и я никогда не хотела быть при дворе. Сделай что и всегда с надоевшими фаворитками – отошли прочь и выдай замуж. Сделай хоть что-нибудь достойное короля.
- Я уже нашел тебе мужа. Им стану я.
- Я никогда не выйду за тебя, Генрих. Можешь сжечь меня, можешь отрубить голову или четвертовать – большей боли мне уже не принести. А теперь, прошу, оставь меня в покое. Мне нужно собрать вещи, и проститься с друзьями – я покидаю двор.
- Все мужчины изменяют женщинам, - подавлено произнес Его Величество, не зная, что еще сказать. Реакция Анны и разозлила его и устыдила одновременно.
- Ты король. Отчего монархи полагают, что им позволено гораздо больше, чем обычным смертным? Вы должны быть примером, вы - представители Божьей власти на земле, так будьте же достойны вашего Господина.
- Ну что ты хочешь, что бы я для тебя сделал?
- Я ничего не хочу, Генрих, лишь душевного спокойствия, которого мне не обрести, пока я тут.
- Я не отпущу тебя, Болейн. Ты и так сделала меня самым несчастным человеком в Англии. Не лишай меня возможности хотя бы видеть тебя. Я приказываю тебе!
- Приказываешь? - Анна настолько привыкла к резкой смене настроения Генриха, что грозный тон, пришедший на смену растерянного бормотания, ничуть не смутил ее. - Нельзя приказать любить. Ты можешь быть либо моим королем, либо любящим мужчиной. Слово за тобой. Я люблю своего монарха и готова следовать каждому его слову, но тот, кто называл меня своей будущей женой, жестоко предал мое доверие. И я не знаю, как смогу забыть это. Ты должен выбрать, кем будешь для меня.
Королем? Что же, я последую твоему велению и буду жить в этих покоях до того дня, как ты не прогонишь меня от двора. Но никогда ты не посмеешь заговорить со своей слугой о чувствах, потому что король может принадлежать только королеве. Возлюбленным - и я уеду, и ты не сможешь меня вернуть.
- Я дам тебе ответ вечером, - решительно проговорил Генрих и, прежде чем Анна смогла его остановить, быстрым шагом покинул ее покои.
Теперь, когда все было сказано, Анна не видела больше причин скрываться ото всех в спальне. Ей потребовалось достаточно продолжительное время, чтобы привести себя в порядок - лицо ее заметно оттекло, а глаза были покрасневшими. Впрочем, чувствовала она себя еще хуже и, в поисках душевного утешения, Анна решила прогуляться, размять ноги, возможно даже нанести визит леди Ропер, поиграть с детьми и поблагодарить добрую подругу за ее заботу.
Не успела Анна даже спуститься на второй этаж, как превратилась в объект внимания каждого, кто встречался ей по пути. Слухи о ее ссоре с королем обошли уже всех, как и то, что Генрих лично наведывался в покои строптивой фаворитки, которая заперлась в них от всего мира. Как на грех по пути, в самой оживленной части коридора, ей встретился Джордж.
- Моя старшая сестрица, - несмотря на полдень, Джордж был отвратительно пьян. Камзол, в который он был наряжен, сидел криво, золотая цепь перекосилась. - Ты даже не поцелуешь любимого брата? - возмутился он, когда Анна отпрянула в сторону. - Между прочим, мой член старался всю ночь, прославляя имя королевы Анны.
- Прекрати! - шикнула на него девушка, ловя направленные на них насмешливые взгляды.
- И не подумаю. Мне нравится то, что я делаю. Генрих заставил меня жениться на этой белой мыши Паркер, которая лежит бревном в постели и краснеет, что же, теперь король исправил эту страшную ошибку, дав мне приказ отыметь каждую юбку в этом дворце. Анна, ты куда?
Но сестра уже кинулась прочь, не в силах слушать отвратительные слова, которые, к ее огромному ужасу, были правдой. Спрятавшись в одном из поворотов лабиринта коридоров, она припала к стене, пытаясь успокоиться. Нет, нужно немедленно уезжать, пока ее имя окончательно не втоптано в грязь.
- ...Фицроя, - голос раздался издалека, но Анна, привлеченная именем Генри, без труда слышала каждое слово, произносимое собеседниками. - Генрих может пойти на этот шаг, и тогда нас ожидает полная изоляция со стороны Европы. И это в лучшем случае.
Если трон перейдет к бастарду, Франциск предъявит свои требования на трон Англии, вот увидишь, и вступит в сговор с Карлом. Карл, прикрывшись французами, примет все возможные и невозможные меры, чтобы посадить на трон принцессу Мэри, а затем женится на ней сам или сосватает ее за своего сына, в конечном счете превращая Англию в еще одну колонию Испании.
- Я думаю, вы драматизируете, кардинал. Пусть даже Генриху и удастся разорвать брак с Екатериной и жениться на Анне, она сможет подарить ему детей. Генри Фицрой, при всех своих достоинствах и любви к нему отца, никогда не перестанет быть сыном леди Блаунт. В лучшем случае, его назовут племянником короля, как обычно делают Папы.
- Весь мир знает, что Фицрой – порождение его семени.
- Как и знал весь мир, что Чезаре[1] сын Родриго, - парировал его собеседник. Анна едва дышала, боясь пропустить хоть слово. Говорящие, очевидно, остановились в одном из поворотов коридора, не продвигаясь, и тем самым давая Анне возможность услышать больше.
- Это не будет иметь никакого значения, если леди Болейн подарит королю сына. В лучшем случае Фицроя обвенчают с девицей благородного происхождения. Была бы у Саффолка дочь, я даже не стал бы сомневаться на ком именно.
- Вы, мой друг, оптимист. Всюду вам видятся возможности, хотя я вижу одни угрозы.
- Оттого я все еще при дворе. Как бы не относился ко мне король, и нужно признать, мы не испытываем друг к другу симпатии, мой, как вы выразились, позитивный взгляд, не редко позволял убедить других в верности его решений. Теперь же Генрих медленно превращается в диктатора. Очень скоро, мой друг Уолси, мы станем молчаливыми тенями, что наполняют его замок.
- А на троне будет седеть шл*ха Болейн, диктуя свои ядовитые слова королю, как его собственную волю.
- Леди Болейн не глупа. И у нее доброе сердце, будем же надеяться, что власть не вскружит ей голову.
- Меня пугает ее привязанность к Фицрою, - не унимался Уолси. – Этот мальчишка уже сейчас взлетел выше любого бастарда. Я слышал, что Генрих всерьез обдумывал мысль посадить мальчишку на трон Ирландии.
- Я был в Ирландии. Они не потерпят английского ставленника в своей стране, к тому же убл*дка. Не пройдет недели, как Фицрою перережут глотку, а виновных никто никогда не отыщет.
- Тогда будем молиться об этом.
- Аминь. А теперь, если вы больше ничего не хотите со мной обсудить, я хотел бы навестить свою супругу.
- Да и я уже припозднился. Нам бы следовало все обсудить за ужином, но раз вы не можете...
- Мы уже все обсудили, и вы знаете мое мнение, Уолси. Я не собираюсь плести интриги против ребенка, пусть даже бастарда короля. Во всяком случае, пока он не представляет для нас угрозы.
- Я разочарован, - признался кардинал. – Я был уверен, что вы будете одним из немногих, кто поддержит меня.
- И поддержу. Но сейчас не время. Доброго дня, Уолси.
- И вам, - не без сарказма произнес он.
Послышались приближающиеся шаги. Анна поспешно вышла в главный коридор, и подошла к окну, так, чтобы увидеть говорившего с кардиналом мужчину, и не выдать при этом собственную осведомленность. На ее счастье было многолюдно, и ее присутствие никого не навело бы на ненужную мысль.
Каково же было удивление Анны, когда она увидела выходящего в коридор Норфолка. Как она могла не узнать его голос? Впрочем, он никогда при ней не говорил столь тихо, сбивчивыми интонациями, каждым словом, каждым жестом выражая свою уверенность. Увидев Анну, Норфолк замешкался.
- Герцог, - первая поприветствовала его девушка.
- Леди Болейн, - обескуражено улыбнулся он. В последние их встречи, Анна даже не удостаивала его взгляда, теперь же ее доброжелательность сбила его с толку, особенно, учитывая те слухи об Элизабет и короле, которые второй день ходили по замку. Норфолк не сомневался в том, кто именно их распустил. Впрочем, еще в день свадьбы он сделал для себя выводы относительно характера своей супруги, и не был удивлен ее поведением. Как правило, адюльтер короля с замужней женщиной неизменно приносил выгоду ее мужу-рогоносцу, а отношения с Генрихом у герцога всегда были натянутыми.
- Не ожидала увидеть вас так далеко от центрального крыла. Насколько мне известно, здесь царство слуг.
- Я и сам удивлен, что возлюбленная нашего милостивейшего короля находится в столь непритязательном месте. Что же вас привело сюда? Я могу чем-то помочь?
- Я ищу служанку, - ложь сорвалась с языка Анны так легко и естественно, что девушка сама удивилась. – Со дня смерти моей дорогой Элинор прошло так много времени. Боль моя по ней все еще сильна, но я уже готова заменить ее другой камеристкой. Негоже, чтобы леди Джейн, моя милая невестка, или же леди Сеймур исполняли при мне эту недостойную роль.
- Возможно, вам стоило обратиться с подобной просьбой к королеве.
- Герцог, я не сомневаюсь в том, что вы прекрасно осведомлены в том, какие чувства испытывает ко мне Ее Величество.
- Я не хотел задеть ваши чувства, - несколько смутился он. – И все же редко увидишь, чтобы леди сама искала себе слуг.
- Не всем везет, как вам.
- Вы о Норрисе? – без труда понял ее намек Норфолк. – Думаю, вам не стоит подозревать его в неверности вам – бедный Генри искал всего лишь душевного спокойствия там, где прежде его обрел. Уверен, обратись вы к нему с предложением возобновить свою службу, он с превеликим удовольствием вернется к вам. И я не стану противиться этому. В знак нашей давней дружбы.
- Рада слышать это, - Анна горько усмехнулась. Не стоило быть мудрецом, чтобы понять – Норфолк желает примирения, особенно теперь, когда Анна, пусть лишь в домыслах дворян, является любимицей короля, а за супругой самого герцога лежит грех перед ней. – Велите ему прийти ко мне сегодня после ужина.
- Непременно, леди Болейн. Я хотел бы извиниться перед вами за ту обиду, которую вам нанесла моя жена. Более она никогда не посмеет ни словом, ни взглядом, ни действием оскорбить вас.
- Я не чувствую себя оскорбленной, - Анна аккуратно подбирала слова, зная наверняка, что уже через полчаса о них будет судачить весь двор. – Король волен получать удовлетворение в объятиях любой, кто покажется ему достойной такого обращения. Лишь мгновение его семя принадлежало вашей супруге, в то время, когда долгие годы я владею его сердцем, душой и помыслами.
- Истинно так, - согласился с ней Норфолк.
Его податливость, раболепие и желание угодить ей были отвратительны. Мужчина, прежде казавшийся ей столь же могущественным, как сам король, теперь лебезил, точно нерадивый лакей, не перед Анной, не перед ее положением, а перед самой возможностью ее возвышения.
Окинув его презрительным взглядом, девушка простилась с герцогом, и направилась дальше по коридору, не имея ни малейшего понятия, куда, собственно, она направляется. Когда она только покинула свои покои, ей хотелось размять ноги, теперь же, когда душевное равновесие было восстановлено, Анна, скрывшись от взгляда Норфолка за поворотом, остановилась, размышляя над тем, чем бы ей сейчас заняться. Из разговоров она слышала, что вечером Его Величество велел устроить общий ужин, как в дни приемов иностранных делегатов или в праздники, и Анна была уверена в том, что это неспроста.
Что же, сегодня ей предстоит находиться под пристальным вниманием. О, какая пытка быть среди всех этих людей, которые, не зная ее, питая себя одними лишь слухами, будут одаривать ее насмешливыми взглядами, снова и снова пересказывая подробности измены короля с леди Норфолк. О том, каким взглядом одарит ее королева, Анна и вовсе не хотела думать.
Но пропустить этот ужин невозможно. Она не даст повода еще больше трепать ее имя. Она займет свое место среди всех этих людей и будет вести себя по-королевски.
Вернувшись в свои покои, Анна принялась за приготовления. К тому времени, когда следовало идти на ужин, она выглядела так, словно не было вчерашнего дня, и эхо их разговора с королем все еще отражалось от пустых стен.
Королева. Она станет ею.
Малышка Сеймур, желая сделать приятное своей любимой подруге, уговорила каждого, кому была дорога Анна, сопроводить ее на ужин, а потому в Большой зал Анна вошла в сопровождении Сеймуров, дочерей Томаса Мора, Джейн, Джорджа, Марка и Уайетта. Леди Мидлтон и Алиса Кресакр догнали их у дверей, и их появление придало Анне еще больше уверенности.
В зал она вошла абсолютно спокойной, улыбаясь каждому, кто бросал на нее насмешливые взгляды. Одиннадцать верных друзей за спиной, алое платье и расшитый золотом и рубинами арселе придавали Анне поистине королевский вид.
С достоинством поклонившись Екатерине, которая бросала на вошедшую группу людей злые взгляды, Анна заняла свое место, и друзья, за исключением Марка Смитона, сели рядом с ней, разговорами и сплетнями отвлекая ее внимание.
Малышка Сеймур, краснея и бледнея от стыда, сбивчиво выдала столь непристойную историю о леди Норфолк, что все сидящие не удержались от смеха, развеселенные не столько самой историей, сколько тем, что ее рассказала Джейн. Они так смеялись, что даже не заметили появления в зале короля.
Сам Генрих был немало удивлен, обнаружив, что Анна не только пришла на ужин, но и находилась в прекрасном расположении духа. Когда же она встала, чтобы поприветствовать его поклоном, Генрих и вовсе не смог скрыть улыбки – на ней было алое платье. Она покорилась его воли. И очень кстати.
Знаком велев присутствующим занимать свои места, сам Генрих остался стоять.
- Я собрал вас всех для того, чтобы сообщить новость, которая во многом изменит жизнь при английском дворе, - начал он, не повышая голоса. Ему этого и не требовалось – его было прекрасно слышно далеко за пределами зала. – Сегодня мною и малым советом было принято решение об аннулировании брака между мной и принцессой Арагонской Каталиной.
Зал наполнил гул голосов. Катерина резко побледнела. Фрейлины засуетились вокруг своей госпожи, в то время когда Генрих смотрел на одну лишь Анну. Сама девушка отвечала ему взглядом полным ужаса и растерянности. Она даже не различала слов друзей, обращенных к ней. Генрих не оставил ей возможности отказаться от своих слов или обрести жизнь за пределами Лондона. Делая выбор между королем и возлюбленным, он королевским волей сделал ее своей невестой.
- Замолчите. Я еще не все сказал, - грубо прервал он разговоры. – Говорить о разводе в привычном нам понятии здесь не приходится – брак между мной и принцессой Арагонской никогда не существовал, так как венчание стало следствием допущенной Папой Юлием Вторым ошибки. В Левите говорится – Если кто возьмет жену брата своего: это гнусно; он открыл наготу брата своего, бездетны будут они[2]. Каталина Арагонская была и остается супругой покойного принца Артура, а значит, не может ни по Божьим, ни по людским законам являться моей женой.
Несмотря на то, что мы делили ложе, как супруги более двадцати лет, принцесса испанская не сумела родить сына, что подтверждает лежащее на нас проклятие небес. В связи с леди Блаунт у меня есть достойный здоровый сын, который, родиcь он в законном браке, стал бы лучшим из принцев, какой был у Англии.
Завтра днем кардинал Уолси отправится к Папе Клименту с прошением о признании этого брака недействительным. До того времени, когда будет получен его положительный ответ, за принцессой Каталиной будут сохранены все привилегии. После, она сможет остаться в Англии, как вдовствующая принцесса Уэльская, либо вернуться в Испанию.
Ее дочь, принцесса Мэри, сможет сохранить за собой привилегии моей дочери, однако более не будет считаться принцессой Уэльской и наследницей престола Англии.
Чем дальше он говорил, тем бледнее становилась несчастная королева, которая в одночасье из жены английского монарха снова стала вдовствующей принцессой, к тому же и матерью бастарда. Как, истинная дочь католических королей, она могла оказаться в таком чудовищном положении, на глазах всего мира превратившись в шл*ху, поправшую все основы брака? А Мэри? Бедняжка Мэри! Ее хватит удар, когда она узнает о решении отца. Ни трона, ни возможности достойного замужества. Она станет еще менее значимой, чем этот убл*док Фицрой!
- Мною принято решение, и вы должны считаться с ним.
Король не может существовать, не имея жены и законного сына. Я более не намерен жениться на испанках династии Трастамара, одна из которых оказалась монашкой в шелках, другая лишилась рассудка, а третья умерла в расцвете лет[3]. О француженках и речи быть не может.
Английской королевой должна быть англичанка, выросшая в наших традициях, и любящая нашу страну. Я остановил свой выбор на леди Болейн. С этого дня вы можете считать ее своей госпожой. Ею будет сформирован новый штат слуг, которых она может выбрать из числа слуг вдовствующей принцессы Уэльской. Моей волей ей надлежит исполнять обязанности королевы до тех пор, пока Англия осталась без оной.
А потому, - он повернулся к несчастной Катерине, которая невероятными усилиями сдерживала слезы оскорбления, - моя дорогая сестра Каталина, займи место по мою правую руку, это место теперь принадлежит леди Болейн.
Бледная, на трясущихся ногах, под внимательными взглядами дворян, Катерина направилась к указанному месту. Она шла, точно слепая, ища руками, на что бы опереться. Лакей поспешно отодвинул для нее стул, на который женщина попросту рухнула.
- Анна, - Генрих с улыбкой протянул к ней руку, - иди же ко мне, любовь моя.
- Иди, давай же, - шепнула леди Мидлтон, и Анна, поймав ее благожелательный взгляд, медленно поднялась. Сложно было понять, кого речь короля шокировала сильнее - Анну или королеву. Как же неуместен теперь был ее вид. Точно она знала о том, что произойдет этим вечером. Генрих встретил ее на полпути и, взяв за руку, сопроводил на новое место, так сильно напоминающее резной трон в Парадном зале.
- Марк, играй, - распорядился Генрих, и звуки музыки заполнили собой пронзительную тишину.
- Я сделал свой выбор, Болейн, - тихо произнес король, склонившись к ее уху. - И не гневайся на меня - любовь к тебе убивает в моей душе все благодатные начинания. Как обреченный на смерть, я готов на все, что угодно, лишь бы выжить. Без тебя я мертв.
- Когда-нибудь, ты будешь проклинать этот день, - холодно откликнулась Анна. - Одним ударом ты отсек от себя жену, дочь и тех, кто их любит, добрых и преданных людей.
- Мне не нужен никто, кроме тебя.
- Когда-нибудь, я стану такой же старой и пополневшей от родов, как Катерина. Ты и наш брак назовешь ошибкой?
- Все, что существует между нами - все верно, - Генрих начинал злиться. Анна по-прежнему была холодна, как прежде в письмах, отводя его прочь от цели, когда та была уже практически достигнута. Неужели эта строптивая девчонка была все той же Болейн, которая бесстыже задирала перед ним юбки, пытаясь убедить его в искренности своего желания? - Ты любишь меня?
- Я страшно зла, - ушла от ответа Анна, отодвигаясь в сторону. Украдкой, она бросала взгляды на Катерину, которая, замерев точно мраморное изваяние, сидела по другую руку от короля. Как же ей было жаль бедняжку. Если бы она только могла принести ей свои извинения, не будучи обвиненной в насмешке. Чарльз Брэндон ободряюще улыбнулся девушке, и она поджала губы в вымученной ответной улыбке.
- Ты будешь жить на моем этаже, - предпринял новую попытку к примирению Генрих. - В твоем крыле будет достаточно комнат для того, чтобы подруги поселились рядом. В покоях, за гобеленом с пейзажем, есть проход, соединенный с моей спальней. Сегодня ночью, я приду к тебе.
- Нет.
- Нет? - он повысил голос. Внимание пирующих обратилось к ним, и Генриху пришлось прервать разговор. Дождавшись, пока все снова продолжат свои беседы, он повернулся к Анне.
- Еще вчера ты просила меня овладеть тобой.
- Еще вчера ты не совал свой член в жену Норфолка, - зло отозвалась Анна.
- Я думал, мы это уже обсудили.
- Верно, - холодно согласилась она. - Но это не значит, что я забыла. Ты хотел честную жену - ты ее и получишь.
- Болейн, же шл*ха! Ты годами обслуживала Норфолка.
- Но с тех пор, как я полюбила тебя, в моей кровати не было ни одного мужчины.
- Ты невыносима! - сдался Генрих и принялся за еду.
Самой же Анне в горло ничего не лезло. Она с трудом проглотила вино, ловя на себе неприязненные взгляды. В один миг ее возненавидели даже те, кто еще вчера критиковал королеву. Пожалуй, лишь ее друзья, а с ними Норфолк и Саффолк были откровенно рады произошедшему.
Уолси, ставший невольным участником этого события, был мрачнее тучи. Ему не только предстояло начать процесс, который мог бы привести Англию к войне, терпя оскорбления в свой адрес, именно он должен был стать тем человеком, кто возведет проклятую дочь Болейна на престол.
Хуже ситуации быть просто не могло, и Уолси, позабыв о собственном зароке воздерживаться от вина, поднимал один кубок за другим, не чувствуя ни толики опьянения. Еще в обед он предполагал, что поездка в Италию станет для него отдыхом - он лишь раз невзначай упомянет о желании короля развестись с супругой, и, получив столь ожидаемое осуждение крамольных мыслей Генриха, вернется к приятному времяпрепровождению. К моменту его возвращения в Лондон, король уже несколько раз успеет передумать относительно развода, и будет только рад отказу. А вот как вышло. Генрих рассчитывает на успех его начинаний, и иного не потерпит. Уолси все пил и пил, безуспешно пытаясь потушить вином страх, что лишь сильнее разгорался в его душе.
Даже усилиями Марка, который выбирал исключительно веселые быстрые мелодии, сделать приятным этот вечер не удалось. Анна была обижена, Катерина уничтожена, дворяне смущены и сбиты с толку. Даже Генрих не испытывал радости после ледяного приема Анны. Он ожидал, что будет прощен в тот же момент, когда превознесет ее над всеми этими людьми, но она разозлилась лишь еще сильнее, отказываясь поддержать разговор.
В какой-то момент Генрих решился было пригласить Анну на танец, но быстро передумал - этой девчонке хватит духа прилюдно ему отказать. С такими своенравными девицами он еще не имел дела, а потому чувствовал себя невероятно глупо, не зная, что Анна выкинет в следующий момент.
Пару раз он ловил на себе ее задумчивый взгляд, но девушка тотчас отводила глаза в сторону, стоило ему улыбнуться. Под конец ужина он был в таком дурном настроении, что, не говоря никому ни слова, поднялся со своего места до того, как принесли сладости. Генрих уже был в коридоре, когда услышал голос Анны.
- Ваше Величество!
- Леди Болейн? - знаком он велел сопровождающим убраться прочь, оставляя их наедине.
- Генрих, - его имя, сорвавшееся с ее губ, было таким тихим, что походило больше на выдох.
- Анна, - отбросив все опасения, он обхватил ее крохотное личико руками и впился в капризные губы. В их поцелуе было не меньше страсти, чем прежде, с той лишь разницей, что они были вынуждены выпустить друг друга из объятий прежде, чем кто-то увидел их.
- Никогда, слышишь, никогда не смей больше изменять мне! - быстро шептала она, глотая окончания слов. В глазах Анны блестели слезы. - Если я когда-нибудь узнаю, что ты был в объятиях другой, я покончу с собой, клянусь тебе!
- Я не обижу тебя снова. И в этом моя тебе клятва, - сердце его восторженно колотилось в груди. Она его простила! Она любит его! Генриху хотелось смеяться от счастья. – Моя дорогая, если я потеряю тебя, мое сердце остановится в ту же секунду. Наши души связаны воедино. Вот почему моя милая шл*ха Болейн, а не Катерина. Мы вместе.
- Мы вместе, - улыбнулась Анна. Поддавшись желанию, она прижалась к его широкой груди, зарываясь лицом в мягкий бархат камзола. Ладонь Генриха мягко скользила по ее волосам, и ровное биение его сердца, приносило Анне успокоение. Ничем ни нарушая этой тихой идиллии, они так и стояли посреди коридора, а за окном крупными хлопьями кружил снег.
Когда Анна вернулась в зал, все заметили перемену, произошедшую в ее облике. Уайетт поднял кубок в ее честь, и девушка ответила ему улыбкой. К ее облегчению, Катерина уже удалилась в свои покои.
Марк Смитон, улыбаясь, играл ее любимую мелодию, под которую Анна танцевала в замке Норфолка, намереваясь очаровать короля, Томас Уайетт, позабыв обо всем на свете, что-то вдохновлено говорил Джорджу, который с восторгом взирал на сестру. И даже Генри Норрис, который, очевидно, искал Норфолка, замер у дверей, не отводя от Анны очарованного взгляда. Увидев ее улыбку, он низко поклонился.
Пусть, корона все еще сверкала в волосах Катерины, пусть ее имя произносили с презрительным смешком, здесь, в Большом зале лондонского Тауэра, Анна Болейн стала для них королевой. Эти стены – свидетели ее триумфа. Эти стены – начало ее новой жизни.
Одна из фрейлин, поднявшись со своего места, робея, медленно направилась к ней. Роста она была столь же невысокого, как сама Анна, но волосы ее сияли темным золотом. Анна нередко видела эту молодую женщину в компании супруга, пожилого грузного дворянина, но не была знакома с ней лично.
- Леди Болейн, - она склонилась в низком реверансе. К ее счастью большинство находящихся здесь были пьяны и не заметили ее ошибки.
- Вы не должны кланяться мне, - мягко и вместе с тем настойчиво произнесла Анна, помогая ей подняться.
- Простите, леди Болейн, - в конец смутилась она.
- Вы ни в чем не провинились передо мной. Вы хотели о чем-то меня попросить?
- Да, леди Болейн. Не могли бы вы взять меня в свое услужение. Не поймите меня неверно, я совсем не пытаюсь заручиться вашей дружбой теперь, когда король... Возвысил вас, - все же сумела подобрать она слово. - Мне не очень уютно при дворе, я здесь совсем недавно, и только доброта леди Сеймур не позволяла мне пасть духом. Вы с ней дружны, и теперь она войдет в ваше окружение. Если вы найдете меня достойной, то я... - девушка совсем растерялась. Анна улыбнулась.
- Я поняла вас. И, если вы назовете свое имя, то я смогу сказать Его Величеству, что с этого дня вы более не являетесь фрейлиной Ее Величества.
- Мое имя Анна. Анна Герберт[4]. Леди Болейн, есть еще одна девушка. Наши семьи поддерживают отношения. Она прибудет ко двору весной. Могу ли я ей сказать, что ей будет позволено просить вас о месте фрейлины.
- Только у королевы могут быть фрейлины, леди Герберт, - поправила ее Анна. - Но я буду раза новой подруге.
- Спасибо, леди Болейн, я передам ваши слова Мэдж.
- Мэдж? - удивилась Анна, услышав знакомое имя.
- Маргарет Шелтон.
- Шелтон, - Анна усмехнулась. – Что же, Леди Герберт, можете написать ей, что я буду рада ее появлению при дворе.
- Благослови вас Бог, - леди Герберт, очевидно, едва удерживаясь от реверанса, неловко склонила голову, пытаясь выразить всю свою признательность, и удалилась.
- Мэдж Шелтон, - задумчиво произнесла Анна, представляя, как сильно изменится жизнь при дворе, с появлением кузины Мэдж, которая, имея кровь Говардов, обладала всеми теми чертами, что приписывали семейству Болейнов.
©Энди Багира, 2014 г.
[1] Чезаре Борджиа, сын папы Александра Шестого, наравне с остальными братьями и сестрой официально названный его племянником. В истинном происхождении Чезаре никто не сомневался.
[2] Ветхий завет. Левит 20:21.
[3] Екатерина Арагонская, Хуана Безумная (см. сноску 17), Изабелла Габсбургская - дочь Филиппа I и Хуаны Безумной, сестра Карла V, эрцгерцогиня Австрии, инфанта Испании и принцесса Бургундии, королева Дании, Норвегии и
Швеции. Умерла в 1526 году в возрасте 24 лет.
[4] Сестра Екатерины Парр, ставшей в 1543 году королевой Англии.
