Повесть
Глава пятая
УТРО ШНЕЛЛЕР
Как это часто бывало, с утра Эльза Куртовна Шнеллер была бодрой. Эта бравая женщина уже три или четыре раза сбегала на уличный склад - дать указания насчёт материалов, дважды посидела в бухгалтерии, где послушала интересный рассказ о свадьбе дочери бухгалтера, отдала распоряжения кладовщице по поводу месячного отчёта, и даже умудрилась «напасть» на самого директора, неосторожно попавшегося ей в коридоре второго этажа:
- Демагог Макиавеллиевич! А я вам должна вр-рыть! – особенно растянула и выделила она последнее слово.
- Это за что ещё? – опешил шеф, остановившись и сделав попытку улыбнуться.
- А вы опять дверь кабинета не закрыли!
- Так у меня же там ничего ценного нет! – ответил, ухмыльнувшись, шеф.
- Неважно! - железным голосом парировала производственный мастер, - положено закрывать!
- Ну, хорошо, хорошо, - уже откровенно улыбаясь, отвечал шеф, пропуская вперёд эту маленькую бойкую даму.
В цехе было небольшое затишье, и, пользуясь случаем, Чесноков с Кислицыным опять рисовали. Кислицын рисовал по памяти какую-то вазу, а Чесноков рисовал Кислицына, причём получалось довольно карикатурно.
- Ну, смотри, если плохо нарисуешь! – то и дело в сторону Чеснокова протягивался увесистый кулак.
В проходе между станками показалось толстое лицо Витьки.
- Вопрос на засыпку, - головы «художников» поднялись, - у кого есть сто рублей?
Головы вновь опустились.
- Нема, - прогудел в усы Кислицын.
- Свободных нет, - ответствовал Чесноков.
- Ну ладно, пойду дальше искать, - привычно вздохнул Витька и исчез.
В конце концов рисунок Чеснокова получился сносным, Кислицын тоже был на высоте. Заварив ещё раз «чайковского», они продолжили плановую работу, благо в этот раз принесли ещё один небольшой заказ.
В это время Эльза Куртовна беседовала на внутреннем кладе с учётчицей:
- А я ему и говорю: «Демагог Макиавеллиевич, как можно такой большой заказ брать? У нас станок Бельмешева сломан, два станка, которые привезли, почти разобраны, на чём работать? А вы ещё и заказ берёте!»
- Да, Эльза, да, - кивала учётчица, пожилая, спокойная женщина.
- Ну это же что-то невообразимое! Сами металл сдают, - внезапно перешла на шёпот Шнеллер, - макулатуру, пластик, а производство им по боку!
- Согласна с тобой, Эльза, - снова кивала учётчица.
Через какое-то время Шнеллер вышла в цех. Люди работали. Воздух слегка подогревался «тепловой пушкой». Время шло к одиннадцати. Производственный мастер подумала и направилась наверх. Через минуту она была уже в помещении химической лаборатории. Там старший лаборант Столярова, добрая женщина в очках, предложила ей чаю, но Шнеллер вежливо отказалась.
- Слышала про заказ, Ирина? – громко спросила мастер.
- Да, что-то слыхала…
- А я вот и говорю шефу: «Зачем брать подобный заказ? Людей нет, станков нет!» А он словно и не слышит, знай гнёт своё!
- Правда ведь, как глухой! – покачала головой лаборантка.
Время уже шло к обеду. Шнеллер ушла к себе.
А внизу Витька Алканадзе уже успел куда-то сбегать и спустя полчаса или час довольно громко вспоминал всяких «тварей» и прочую болотную нечисть. Кроме того, он не менее громко включал радио «Шансон» и даже пытался петь.
Глава шестая
ПИСЬМО В ГАЗЕТУ
На другой день, как, впрочем, и в предыдущий, к «новым» станкам никто не притрагивался. Только рано утром молчаливый слесарь Чипов понуро обошёл их, и вновь утащился в слесарку.
На улице было ветрено, листья срывало с деревьев и носило по улице клубком. По лужам шла рябь. Даже птицы, видимо, не хотели летать. Кошки жались к подъездам.
На предприятии всё шло по плану: небольшие заказы выполнялись и отправлялись по назначению, но для выполнения большого ещё мало что было готово, и, прежде всего, ещё не был выполнен ряд формальностей.
В перерыве Чесноков один сидел перед кружкой чая в своём уголке, и что-то долго писал на листочке. Потом задумчиво сложил его и, не торопясь, убрал в сумку.
Станок Бельмешева к обеду уже был в порядке: подсуетился, вовремя съездив на машиностроительный завод, Аггей Фомич. Станочник бодро приступил к заданию – двигатель зашумел, разгоняясь. Прошедший мимо шеф поздоровался, и поинтересовался, сколько осталось. Спросил он об этом и у Чеснокова, чей станок находился поблизости. Алексей поспешил ответить, что осталось немного.
- Ну вот видишь, само-то, этот заказ закончим, и большой начнём. Пол, да?
- Понял, - довольно громко сказал Алексей.
- Ну, придётся и в выходные поработать, - Жлобин испытующе взглянул на подчинённого, - не против?
- Нормально, поработаем, - отвечал станочник.
День прошёл в трудах. А вечером, придя домой, Чесноков, смотря в листок бумаги, долго набирал что-то на клавиатуре компьютера, а потом сразу отправил набранный текст по электронной почте.
Следующий день был последним из трёх, отведённых Жлобиным на исправление станков. Самого шефа не было – опять укатили куда-то с Гавычем, а слесаря целый день провозились, ремонтируя пресс для металлической стружки. Здесь же крутился и уже порядком поднабравшийся Витька Алканадзе.
- Ты чё, через пень горы не видишь? – задавал он окружающим риторические вопросы, - куды содишь? Видишь, с тележкой надо проехать?
Кое-как протолкнув тележку между штабелей готовых к отправке коробок с продукцией, Витька высыпал стружку в пресс.
- Человек в телогре-ейке… или просто « зэ-ка-а»!… - скоро понёссся по цеху его хрипловатый басок. Витька явно был в ударе.
В другой части цеха Чесноков с Кислицыным вновь устроили чаепитие. Чесноков решил открыться другу:
- Слушай , Борис, а я в газету письмо написал, насчёт того критика.
Коллега не удивился, он лишь чуть приподнял брови, но продолжал прихлёбывать чаёк. Писем в разное время в цехе писалось немало, правда, их не отправляли, а обычно читали другим, или прятали «до лучших времён».
- Вчера послал, - продолжил Чесноков.
Железная солдатская кружка на этот раз оказалась на столе.
- И что ты думаешь? – Кислицын нарушил молчание.
- Поглядим! – ответил, подняв голову, Алексей, - сколько уже можно?
Продолжение
Подписка и оценки приветствуются.