Ратислав шел спокойно, не оглядываясь по сторонам. Васена же отчего-то то и дело подпрыгивала и охала, стоило только заслышать шорох или хруст ветки под ногой. Она же так никого и не спросила, отчего зовутся груши заповедными, почему идти глядеть на них надобно ночью. Вдруг они с Ратиславом и вовсе идут в запретное место? Правнук Кощея и так наказан, пуще некуда, а ей, Василисе, в Академии остаться хочется.
- Никак испугалась? - уголком губ усмехнулся Ратислав. - Хочешь, назад воротимся?
Васена гордо подняла голову, взглянула в глаза богатыря, теперь казавшиеся черными, словно угольки. И о чем она только думала? Высек бы батюшка хворостиной за такие дела, коли узнал, да и прав был бы! Увязалась за незнакомцем, да еще и в ночи! Эка невидаль, груши! Да в родной деревне груш этих едва ли не больше, чем капусты в поле!
- И ничего я не испугалась, - вымолвила упрямица прежде, чем подумала, что это была последняя возможность вернуться в терем.
- Ла-адно, - протянул Ратислав, лукаво поглядывая на девицу.
Василиса почувствовала, как к щекам прилил жар. Хоргошо еще, что в ночи не видать, как засмущалась она от одной лишь улыбки правнука Кощея. Больше Ратислав ни слова не сказал, пока не подошли они к высоким причудливым воротам, за которыми едва проглядывался сад: так густо оплела ворота виноградная лоза.
- Что же это, никто за садом не глядит? - удивилась Васена.
- Отчего это? Глядит, знамо дело, никто его без охраны не оставит.
- Да какая охрана, - Василиса всплеснула руками. - Ты погляди, вон крохотный цветочек под виноградом к солнышку тянулся, да сил не хватило, увял. А если бы лозу подвязать, так и цветочку хорошо, и... Ох...
От испуга Васена спряталась за спину Ратислава, позабыв о всяких приличиях ухватила его за рубаху и прижалась лбом. И было чего испугаться: прежде наглухо запертые ворота с тихим шорохом распахнулись, явив огненное диво. Огромная прекрасная птица, охваченная алым пламенем, глядела прямо на Василису крохотными глазами-бусинками.
- Я знал, что она тебе понравится, - самодовольно произнес Ратислав, обращаясь к птице. А после повернулся к Васене. - Выходи, не бойся. Помнишь, я говорил, что заповедный сад сторожат? Так вот, встречай, Жар-Птица.
- Та самая? - восхищенно охнула девица и потупила взгляд.
Много слышала она о диковинной птице, а как с ней себя вести - не ведала. К счастью, сама стражница сада не смутилась. Голос у Жар-Птицы был звонким и мелодичным, словно кто-то колокольчиком звенел.
- Как звать тебя, девица? - молвила она.
- Ва-василиса, - пролепетала Васена.
- Цветочек, стал быть, мой пожалела? Уж сколько веков я этот сад стерегу, а ни разу такого не встречала. Виноград сорвать али груши - это запросто, а чтоб о травинке подумать - такого никогда.
Василиса снова покраснела, не признаваться же, что и она ничуть не лучше! Шла-то за грушами.
- Васена все успевает, - хмыкнул Ратислав.
- Ты давай тут не шали, - рассердилась Жар-Птица. - Ишь, охальник, коли прадед тебе позволил яблочки молодильные брать, так не значит, что...
- Да ладно тебе, - дружелюбно улыбнулся правнук Кощея. - Сама давеча жаловалась, что тоскливо тебе, поговорить не с кем. Вот, привел.
- И то верно, - смилостивилась птица.
Настал черед серчать Василисе. На себя. Ишь, размечталась, чтоб сам наследник великого Кощея на нее внимание обратил. Будто он пирогов в своей жизни не видывал. Да кому она здесь нужна, коли вокруг столько девиц распрекрасных?
- Ну, ступай, Ратислав, не мешай! Не для твоих ушей мои речи.
Жар-Птица распушила огненные перья, однако правнук Кощея уходить не спешил. Он внимательно посмотрел на притихшую от обиды Василису, задумчиво что-то пробормотал себе под нос, а после твердо сказал:
- Не сегодня. Я обещал показать грушевое дерево.
- Ты? - птица расхохоталась. - Сам?! Учти, у меня здесь косточки все посчитаны, а Василису я в обиду не дам!
- Лети уже, - недовольно буркнул Ратислав.
- Чтоб все сошлось, понял меня?!
- Тьфу на тебя, - разозлился правнук Кощея. - Да не собирался я!
Звонкий, как колокольчик смех Жар-Птицы еще долго звучал, а самой ее уж видно не было. Василиса испуганно застыла посреди огромного заросшего сада. Неспроста стражница о косточках заговорила, неужели и вправду с недобрыми мыслями ее сюда Ратислав привел? Ну она ему так запросто не дастся! Васена сжала кулачки и воинственно посмотрела на правнука Кощея. Тот стоял опустив голову и закрыв лицо руками, плечи его мелко подрагивали от хохота.
- Ты бы себя видела! - простонал он. - И чего только делать собиралась? Бежать али сразу в бой?
Он раскинул руки в стороны, открывая грудь для удара, но смеяться не перестал. В черных глазах плясали озорные искры.
- Давай, я готов! - веселился Ратислав.
Василиса обиженно поджала губы, повернулась было к воротам. Испугал, а теперь потешается. Дались ей эти груши? После у Аленки расспросит или еще у кого. А может, и вовсе прямиком к Жар-Птице подойдет, отчего бы и нет? Не успела девица и шагу ступить, как налетел буйный ветер, подхватил подол платья, растрепал тугие косы.
- Сюда! - крикнул за спиной Ратислав, мигом растерявший все веселье.
Сильной рукой он обхватил Василису, пряча от ветра и утаскивая куда-то вглубь сада. Девица упиралась, пыталась кричать, но порывы воздуха мешали даже сделать вдох.
"Пересчитает поутру Жар-Птица косточки... " - подумалось Васене.
На этой отнюдь не светлой мысли девица и вовсе перестала понимать, что происходит. Ратислав выругался куда-то в сторону, подхватил ее на руки, крепко прижимая к себе. В ушах звенело и свистело, сознание туманилось. Будто бы пробиралась Василиса сквозь крутой студень, да ни конца, ни края ему не видела. В миг, когда ей и вовсе показалось, что вокруг пустота и темнота, откуда-то издали раздался взволнованный голос Ратислава:
- Василиса, Василисушка!
Девица почувствовала, как он бережно опустил ее на землю, прислонив к чему-то твердому, а сам коснулся ладонями щек.
- Василиса! - почти крикнул правнук Кощея. - Ну же, открой глаза!
Тут только девица поняла, что как зажмурилась крепко, чтоб земля в глаза не налетела, так и сидела с закрытами глазами. Ветер стих также внезапно, как и начался, прошел и ужасный свист. Василиса сидела на прохладной ночной земле, прислонившись к могучему древесному стволу, а перед ней на коленях стоял Ратислав. Убедившись, что с ней все в порядке, богатырь уселся подле Васены.
- Цела? - спросил он.
- Кажется, - осторожно ответила Василиса. - Это ты наколдовал?
- Нет, - Ратислав поморщился. - Ты и вправду думаешь, что я красных девиц в этом саду убиваю? Жар-Птица не всерьез.
- Тогда кто?
- Вот что, Василиса. Хватит с тебя и того, что жива осталась, нечего светлую голову страхами наполнять, - он неожиданно мягко улыбнулся. - Гляди-ка, а груши я тебе все-таки покажу!
Ратислав встал, помог подняться Васене и, бережно придерживая ее под руку, подвел к диковинному дереву. С виду будто бы обычное, если бы не груши, от которых разливалось золотое сияние.
- Знаешь, почему их называют заповедными? - он протянул руку, срывая одну из груш. - Про молодильные яблочки всякий знает, что они даруют вечную молодость, продлевают жизнь. Эти же восполняют силу. Думаю, Жар-Птица не расстроится, если одну мы сейчас возьмем.
- Постой! Не надо!
- Ешь, - прищурился Ратислав. - А то поутру птица точно осерчает, коли в таком виде тебя увидит.
- А ты? - Василиса осторожно взяла грушу, золотистую и плотную.
- А я наполовину бессмертный, - засмеялся правнук Кощея. - И никакой... Неважно. Ешь, а потом я тебя в терем провожу.
Расспрашивать, о ком едва не проговорился Ратислав, Василиса не решилась. Ей и без того хватало страхов. Девица надкусила грушу, и сияние тотчас померкло, зато по телу растеклось приятное тепло. Уходила дрожь, посветлело перед глазами.
- Идем, по дороге доешь, - позвал Ратислав.
Обратно шли быстро, Васена едва поспевала за широкими шагами богатыря. Он крепко держал ее за руку, то и дело оглядываясь, отчего девице становилось страшно.
- От кого мы бежим? - не утерпела она.
- Мы не бежим, - поправил ее Ратислав. - Мы возвращаемся туда, где ты будешь под защитой чар.
- А ты?
- А я, вообще-то, не красна девица, чтоб за чарами прятаться, - обиделся правнук Кощея. - Уж не знаю, как оно там, где ты выросла. А здесь - мужики стерегут и защищают, а девицы, стал быть, дома ждут, - он мечтательно прищурился и тихо, чтобы Василиса не услышала, добавил, - с пирогами...