В этом отрывке из автобиографии певец и гитарист Sonic Youth вспоминает последние дни Nirvana и вечер, который стоил ему карьеры создателя голливудских саундтреков
Тёрстон Мур, Sonic Youth
С июня 1992 г. по март 1993 г. Sonic Youth практически безостановочно гастролировали по Северной Америке, Европе, Англии, Шотландии, Австралии, Новой Зеландии, Сингапуру, Японии, а затем вернулись в США через Гавайи. В этом туре было больше ярких моментов, чем я могу перечислить, хотя наше выступление в гражданском зале Санта-Моники в начале марта 1993 г. выделяется среди прочих, это своего рода возвращение домой.
Мы смогли заполнить или почти заполнить зал. В то время как альтернативный рок и гранж выходили на первые полосы газет, мы привлекли внимание многих новых людей, как в зале, так и за кулисами. На концерт пришли Джин Симмонс из Kiss, Майкл Хатченс из INXS и кинорежиссер Оливер Стоун. Мы были официально на слуху.
Хатченс казался милым парнем, который просто хотел поздороваться и сказать, что ему нравятся наши альбомы. Симмонс, без грима Kiss, слонялся вокруг нас. Мы все собрались вокруг него, потому что он был, ради всего святого, Джином Симмонсом из Kiss. Казалось, он был озадачен тем, что вокруг нет поклонниц.
«А где все эти девчонки?» — спросил он. Я не был уверен, подтрунивает ли он надо мной или говорит серьезно. Я объяснил ему, что то, что он видит за кулисами — это мы сами. Женщины там были сами по себе артистками. Я сказала ему, что мы вышли из панк-рока и что ему следует познакомиться с riot grrrl. Он кивнул головой, а потом снова спросил: «Да, но где все эти девчонки?».
Мы отыграли последний концерт (перед столь необходимым трехмесячным перерывом) в сиэтлском театре Paramount. Пришла вся сцена Сиэтла и Олимпии, включая Курта Кобейна и Кортни Лав. Я спросил Курта, как звучит новая сессия альбома Nirvana, которую они только что записали, и он уверенно ответил.
«Очень, очень хорошо».
«У тебя есть название?»
«Да», — сказал он и с забавной извращенностью добавил: «Я ненавижу себя и хочу умереть».
Я замер на секунду, думая, что он шутит, но он, похоже, принял решение. Я рассмеялся. «Это чертовски крутое название».
В итоге альбом был назван чуть менее дерзко — «In Utero», и в последний раз мы с Ким [Гордон, женой и коллегой Мура по группе] увидели Nirvana, когда они выступали в Майами в ноябре того же года в рамках предполагаемого шестимесячного тура по стадионам для продвижения альбома. Мы взяли с собой на концерт, который проходил в парке Бэйфронт, мою маму. Фрэнсис Бин Кобейн в то время было чуть больше года. Она зависала с нянями за кулисами, бегала вокруг, хватая с лотков все, что попадалось под руку, красивая и полная света, в ее выразительном лице были заметны черты Кортни и Курта. Моя мама сидела и смотрела, как Кортни говорит Фрэнсис, чтобы та успокоилась, открывает ей бутылочку с соком и сажает к себе, чтобы она немного попрыгала на коленях и посмеялась.
«Ты очень хорошая мать», — заметила моя мама.
Кортни вздрогнула от неожиданности и посмотрела на мою маму широко раскрытыми глазами. Это было совсем не похоже на те обвинения, с которыми Кортни и Курт сталкивались в прессе: их обоих всегда изображали монстрами, употребляющими наркотики. Кортни глубоко вздохнула и благодарно произнесла «спасибо».
В конце вечера моя мама, Ким и я собрались уходить. Мы стояли на погрузочной платформе за ареной и прощались с нашим менеджером и менеджером Nirvana Джоном Сильвой. Он рассказывал нам о предстоящем в 1994 году фестивале Lollapalooza, хедлайнером которого будет Nirvana. Sonic Youth, конечно же, будут приглашены. Все это звучало замечательно, но была одна загвоздка.
«У нас будет ребенок», — сказала Ким Джону. Он остановился, а затем улыбнулся огромной улыбкой, от которой у Ким на глазах выступили слезы.
«Ну, это, конечно, меняет дело», — сказал он с восхищенным смехом.
Утром 8 апреля 1994 года мне позвонил агент по бронированию билетов Sonic Youth Боб Лоутон:
«Вы слышали?»
«Что слышал?» — спросил я.
«Кобейн...»
О нет.
В предыдущие месяцы все складывалось не лучшим образом: передозировка в Риме, сообщения о том, что Курт пропал без вести в окрестностях Сиэтла, вмешательство его друзей и семьи. По сообщениям, Курт покончил с собой три дня назад, когда его обнаружил рабочий, устанавливавший охранное освещение в его доме на озере Вашингтон.
Ким была на фотосессии для линии одежды X-girl, которую она основала вместе со своей подругой Дейзи фон Фурт, в квартире Дейзи, расположенной далеко в центре города. Она была почти на седьмом месяце беременности и была счастлива. Мне было больно это делать, но я позвонил в квартиру Дейзи и сообщил Ким новость — после чего она замолчала.
«Ким?»
Она не могла говорить. В тишине я почувствовал, что она плачет. Как и каждый из нас, она любила парня.
В начале 1994 года, еще до смерти Курта, Дэйв Грол вместе с вокалистом Afghan Whigs Грегом Дулли, вокалистом и гитаристом Soul Asylum Дэйвом Пирнером, басистом REM Майком Миллсом, продюсером Доном Флемингом и мной записал песни Чака Берри и Литл Ричарда для саундтрека к фильму «Backbeat», рассказывающему об отношениях Стюарта Сатклиффа и его приятеля-подростка Джона Леннона в Ливерпуле начала 1960-х годов.
Фильм должен был выйти на экраны в июне, за месяц до рождения нашего ребенка. Кроме того, он должен был совпасть с вручением кинопремии MTV. Наша «группа» Backbeat была приглашена в Голливуд, чтобы исполнить несколько мелодий для прямой трансляции шоу.
Это было первое выступление Дэйва после смерти Курта, и все мы остро ощущали этот факт. Дэйв держался, его сердце явно было разбито, но он был готов выступить с друзьями. Продакшен-компания фильма поселила нас в Chateau Marmont, самом печально известном — и самом желанном — месте, где можно бросить кости, оказавшись в Лос-Анджелесе — разросшийся, увитый плющом комплекс, воняющий роскошным гламуром. Я был последним из Backbeat, кто получил ключ от номера, который оказался единственным свободным: это был люкс, занимавший целый этаж. Мы, участники группы, поднялись наверх, чтобы осмотреть его, и Дон Флеминг сказал: «Ну, мы знаем, где будет комната для вечеринок».
На церемонии награждения наша группа Backbeat исполнила классические вещи «Money (That's What I Want)» и «Long Tall Sally». В конце этой короткой песни я решил, что никак не могу покинуть столь нелепую сцену шоу-бизнеса, не оставив в ней своего следа. Я запрыгнул на Дулла, чтобы немного поразвлечься на гитаре, наши тела врезались в усилители, которые с грохотом упали. Когда песня затихла, я ударил свой Rickenbacker (взятый по такому случаю напрокат) о металлическую решетку под нами, нечаянно срезав гриф.
Мы все вернулись в огромный номер Marmont, где посетители начали заказывать напитки и еду за счет кинокомпании. Через час, когда слух о нашей вечеринке распространился, в номер набилось около 100 человек. Пришли Кортни, Майкл Стайп, Вайнона Райдер, Билли Корган из Smashing Pumpkins, Квентин Тарантино и все их друзья и прихлебатели, которые, как кошки, набрасывающиеся на кошачью мяту, нашли дверь в комнату, полную выпивки и травки. У меня был обратный рейс в Нью-Йорк в восемь утра, но к четырем часам вечеринка еще не закончилась. Я ушел в свою просторную спальню, затворил и запер дверь, поставил будильник на два часа позже и завалился спать во всей одежде.
Когда я вернулся в нашу квартиру на Лафайет-стрит невыспавшимся и опустошенным, я позвонил в администрацию и спросил, не могут ли киношники оплатить такси, которое я взял в аэропорт и обратно. На следующий день я получил ответ: продюсеры выполнят мою просьбу только после того, как я оплачу счет за номер в Chateau Marmont на сумму 40 000 долларов, не говоря уже о расходах на дезинфекцию и уборку, которые они понесли. И это не говоря уже об уничтоженном Rickenbacker. Моя голливудская карьера была приостановлена до дальнейших указаний.
1 июля мы с Ким на такси приехали в больницу Tisch Нью-Йоркского университета на углу Первой авеню и 30-й улицы, где она родила нашего ребенка — девочку, которую мы назвали Коко Хейли Гордон Мур.
Теперь жизнь изменится, изменится кардинально.
Это отредактированный отрывок из книги Тёрстона Мура «Sonic Life», опубликованной издательством Faber.
