Чего я только не вытворяла в студенческие Х годы! И по несколько суток не спала, и напивалась, и посещала какие-то злачные места... А однажды меня угораздило заключить пари с подругами – и на спор соблазнить парня. Причем не просто с ним пофлиртовать или пококетничать, а довести все до конца...
Паша был моим однокурсником. Довольно симпатичным, но при этом чересчур скромным. Девушек он, казалось, вообще не замечает... Именно поэтому он и оказался объектом нашего девичьего спора. Все были уверены, что Пашу невозможно совратить. Однако я заявила:
– А вот я смогу!
Спорили мы не просто так, а на довольно серьезные для студентки деньги. Поэтому к моему честолюбию здесь еще подмешалась и корысть.
Мне совсем не хотелось не просто проиграть, а еще и раскошелиться потом. Это было бы вдвойне позорно... На следующий же день после заключения нашего пари я принялась действовать. Когда закончились лекции, я под надуманным предлогом пошла из института вместе с Пашей. Мол, мне очень срочно нужен лежащий у него дома конспект... Удаляясь с Пашей, я оглянулась на своих подружек. Вид у них был озадаченный. Они, кажется, не думали, что у меня все так легко получится...
Но на самом деле мой коварный план оказался не так легко выполним. Хотя поначалу все шло неплохо. Паша жил с родителями, но, когда мы к нему пришли, дома никого не было.
– А когда твои родители вернутся? – спросила я.
– Поздно, – ответил Паша. Затем он подал мне свой конспект. Я наспех сунула тетрадь в сумку, а потом сказала капризным тоном:
– Может, ты все-таки пригласишь меня войти?
– Да-да, конечно, – спохватился он. – Раздевайся, проходи, пожалуйста...
Итак, мы остались с ним наедине. Никто не мог нам помешать. Я провела с ним, наверное, часа два, твердо намереваясь осуществить задуманное. Но Паша не поддавался ни на какие мои уловки... В конце концов я прямо в лоб ему предложила:
– Давай поцелуемся.
Паша слегка опешил, но все-таки приблизился ко мне, наклонился (я сидела на диване) и чмокнул меня в щеку.
– А в другую? – тут же потребовала я.
Паша подчинился, а я в это время обвила рукой его шею, изловчилась, привстала – и сама поцеловала его в губы. Поцелуй был затяжным. К счастью, Паша этому не противился. На секунду я прервалась и страстно прошептала:
– Обними меня.
И снова продолжила его целовать. Паша осторожно обнял меня за плечи. Я же, не отрываясь от его губ, взяла правой рукой его левую руку, лежащую на моем плече, и медленно повлекла ее в сторону груди. Сперва Паша не сопротивлялся, но когда его ладонь достигла назначенной мной для нее цели и уперлась в упругую мякоть, мой незадачливый кавалер резко отдернул руку, как будто коснулся чего-то колючего. Одновременно он выскользнул из моих силков и ретировался подальше от дивана. Не скрою, таким Пашиным поведением я уже была всерьез уязвлена. Я растерялась, даже не знала, что сказать, и мне даже страшно было посмотреть Паше в глаза.
– Лида, зачем ты это делаешь? – вдруг услышала я его голос. Он звучал не столько укоризненно, сколько недоуменно. Его замешательство опять придало мне смелости.
– А ты не догадываешься? – воскликнула я и даже слегка рассмеялась. «Так даже лучше, – думала я. Пусть все проходит как бы в шутку, не всерьез. Тем более что это и есть не всерьез...» Не сразу я сообразила, что Пашу отталкивало именно это – моя несерьезность и неискренность. Если бы я как следует обдумала это свое намерение, а не побежала выполнять его сломя голову, я бы и заранее могла догадаться, что с Пашей подобная линия поведения ничего не даст. В отличие от абсолютного большинства парней, он в такой ситуации ни за что не стал бы подыгрывать девушке... А если бы какой-то девушке и стал, то точно не мне, поскольку ко мне он был (как очень скоро выяснилось) неравнодушен. Но это я поняла потом, а тогда, сидя у Паши на диване, я продолжала глупо улыбаться и строить из себя роковую женщину.
– С чего вдруг у тебя возникли такие замашки? – растерянно спросил у меня тем временем Паша.
– Сама удивляюсь, – пожала я плечами, по-прежнему валяя дурочку. Паша нервно заходил по комнате и стал рассуждать вслух:
– Ведь никогда раньше у тебя не было ко мне внимания такого рода... И вдруг – вот так резко и внезапно – ты... не знаю даже, как это назвать... Неужели ты, Лида, могла подумать, что я восприму это как должное?!
Мне уже становилось не по себе, но я все еще продолжала изображать полную беззаботность:
– Почему нет? Или я тебе не нравлюсь?
– Нравилась – и нравишься, – ответил Паша. – Но при этом я не уверен, значу ли я что-то для тебя... Сегодняшнее твое поведение заставляет меня усомниться в том, что ты хоть немного меня ценишь и уважаешь...
После такого я еще могла бы спросить для верности: «Значит, не хочешь со мной... это самое?» Но и без того стало понятно, что это бессмысленно. Да и как бы я задала такой вопрос? Так и сказала бы про «это самое»? Или как еще? «Не переспишь со мной?», «Не разделишь со мной ложе?», «Не пойдешь мне навстречу?» Нет-нет, все это было бы очень гадко, пошло и противно... Поэтому я лишь пробормотала в ответ что-то невнятное – и быстро ушла. А Паша не стал провожать меня даже до двери.
Всю дорогу от Пашиного дома до своего я ругала себя за глупость, поспешность и необдуманность. Почему-то казалось, что если б я подошла к этому по-другому, то все бы получилось. Ведь я ему нравлюсь – он сам сказал. Такого я даже не ожидала... «Но нет, – мысленно перебивала я саму себя, – его интерес ко мне как раз и является здесь помехой. В отличие от меня, он обостренно чувствует данную ситуацию – и прекрасно понимает всю ее фальшь. И потому не хочет в этом участвовать. Его это оскорбляет. Это удар по его самолюбию. Говоря проще – гордость не позволила ему лечь со мной в постель...» Да и вообще все выглядело так, словно Паша – путешественник во времени, который прибыл к нам из той глубокой старины, когда раньше первой брачной ночи ни о какой сексуальной близости и речи не могло идти...
Через несколько дней после этого наш курс по какому-то поводу устроил вечеринку в ночном клубе. И там-то мы с Пашей все выяснили. Когда я увидела его в клубе, то мне стало слегка не по себе. В последний раз мы общались у него дома. А в институте потом ни словом друг с другом не обмолвились... И ведь формально мы не ссорились, но мне все равно трудно было первой подойти к Паше и с ним заговорить. Просто было смертельно неловко за свою неудачную попытку соблазнения. К счастью, Паша сам подошел и заговорил со мной.
– Привет! – как ни в чем не бывало сказал мне он, а я как ни в чем не бывало ответила:
– Привет!
Мы сели рядом – и просидели так с ним весь вечер. Мы упорно отказывались от выпивки. Мы не танцевали. Мы не реагировали на разные дурацкие шуточки в нашу сторону, за которыми следовали дружные взрывы хохота.
Мы просто спокойно болтали. Причем говорили об учебе, о книгах, о смысле жизни, но ни я, ни он никак не касались того, что случилось между нами у него дома. И я была благодарна Паше за то, что он не поднимал эту тему. Во время этого разговора (хочется сказать: задушевного, хотя по сути это был разговор ни о чем) мне вдруг показалось, что я впервые поняла Пашу так хорошо, как до этого еще не понимала, да и просто не пыталась понять. И одновременно с этим я осознала, как смешны, жалки и постыдны были мои старания охмурить его. Паша – слишком чистый человек для того, чтобы проделывать с ним подобное; ну, как, спрашивается, я могла быть настолько слепой, что у меня поднялась на него... не рука, конечно, а все вместе – руки, губы и все мое тело?.. К такому, как Паша, нужно приходить не с этим – ему следует сразу вручать свое сердце, как бы смешно это сегодня ни звучало. Только в тот момент я осознала, что действительно уважаю Пашу и, может, отчасти даже восхищаюсь им. И еще я подумала: не исключено, что я смогу по-настоящему полюбить его. «Нет! – твердо решила я в эту минуту. – Использовать Пашу – именно его! – для той цели, которая у меня была, – это настолько низко, что я бы никогда себе не простила, если бы мне в тот раз все удалось с ним... Так что теперь я безумно рада, что он оказался таким стойким и не поддался на мои низкопробные уловки...»
С этими растрогавшими меня саму выводами я и отправилась домой. Паша разумеется, вызвался меня проводить: могло ли быть иначе? По дороге мы продолжали разговаривать, но, когда подошли к моему дому, Паша непривычно быстро начал прощаться со мной, как будто ему не терпелось от меня избавиться. Я же, наоборот, совершенно не хотела его отпускать – и даже с силой вцепилась ему в руку. А затем – словно против своей воли! – выпалила:
– Паша, не хочешь зайти ко мне?
– Я? Что? – почему-то необычайно удивился и растерялся он. Я даже не ожидала такой реакции. Конечно, была ночь, но все же – что такого-то? Мы ведь однокурсники – свои люди... Такие притворные мысли вертелись в тот момент в моей голове, но, как я поняла уже позже, я просто скрывала от самой себя кое-какое свое непреодолимое намерение... А именно – все-таки завершить начатое и выиграть спор. Все мои трогательные и прекрасные мысли к этой минуте куда-то улетучились...
– Паша, пожалуйста, поднимись сейчас со мной! – сказала я самым решительным тоном, на который способна.
– К тебе... в квартиру? – бедный Паша выглядел уже вконец испуганным.
– Да, ко мне в квартиру, – твердо повторила я. И, не дожидаясь его ответа, буквально потащила Пашу за собой.
– Хорошо, – только и пробормотал мой кавалер голосом того, кто вынужден подчиниться чужой воле. Едва мы поднялись ко мне, я быстро заперла изнутри дверь – и, даже не зажигая нигде света, буквально кинулась на Пашу, повисла на нем и жадно впилась ему в губы. К моему удивлению (и к еще большему облегчению и наслаждению), он отвечал мне с аналогичной страстью.
– Лида... Лида... – все порывался Паша сказать мне что-то между поцелуями, но я шептала ему:
– Тише... Тише... Не надо ничего говорить... Просто... Просто...
Паша без слов понял, что от него требуется. Мы переместились в комнату – и повалились на кровать. Через несколько минут совершенно сумасбродных, каких-то прямо хищных поцелуев, Паша, урча как зверь, принялся раздевать меня. Я заметила, что он, кажется, впервые делает это – и, тяжело дыша, прервала его:
– Я сама... сама... Ты лучше тоже... с себя...
Не заставляя себя ждать, Паша быстро вскочил на ноги – и в один миг скинул с себя все, что на нем было. Я разоблачилась почти так же быстро – и мы снова рухнули в горизонтальное положение, испытывая неописуемый восторг от соприкосновения наших разгоряченных обнаженных тел... Итак, спор я выиграла. А кроме того, Паша стал моим парнем. Не скажу, что мы так уж идеально подходим друг другу. Но все равно – мы пара, и вместе нам очень неплохо.