Евдокия видела, какие взгляды бросает ее муж Иван на невестку. Видела, как загораются алым цветом от этих взглядов щеки Алёны. Не того она хотела, когда ходила к знахарке за снадобьем, не того и не так. Думала, Иван, после того, как отвар попьет, привяжется к вдовушке какой, да и уйдет к ней. Тогда Евдокия с чистой совестью приведет в дом Прохора. Не клята, не мята, бабами не обсуждаема. Все ведь понимают, как трудно без мужика в деревне. А оно вон как вышло, Иван в жену сына влюбился. Да не просто влюбился, все промеж них было. Это Евдокия точно знала. Сама слышала, когда ночью от Прохора возвращалась, да мимо сенника шла.
Прохор в их деревне недавно появился. Поселился в избе на отшибе, у леса, где когда-то его мать жила. В один день Евдокия, собирая грибы, заплутала малость. Из лесу вышла уже в сумерках, а тут ещё дождь начался. Она и вошла в ближайшую к лесу избу, чтоб переждать непогоду. Тогда Евдокия впервые согрешила.
Прохор был нетерпеливым и напористым. Не то, что ее Иван, рохля рохлей. Про Ивана в деревне говорили, что он под пятой у жены. По сути, так оно и было, весь дом на Евдокии держался. Скала, не баба.
С тех самых пор Евдокия почти каждую ночь, дождавшись, когда уснет муж, бегала в избу Прохора.
А теперь, видя переглядки мужа и невестки, Евдокия испытывала странное чувство. Оно было похоже на ревность, но женщина сама себе в этом не признавалась. Оправдывала свое смятение тем, что за Мишку, сына беспокоится. Что будет, если он обо всем узнает? Как молодой парень переживет такое?
Пока Евдокия размышляла, что дальше с их семьёй станется, ещё кое-что произошло. Её прямо в жар бросило, когда Алёна, помешивая варившееся в чугунке мясо, вдруг побледнела, да на двор побежала. Через минуту Мишка вбегает, чуть дверь не вынес. Радостный, сияет, как пятак медный.
-- Мама, -- кричит -- тятенька! Радость то какая. У нас с Алёнкой дитё будет.
Иван сына обнял, улыбается. А Евдокия стоит, как истукан, лицо красное, слова сказать не может.
Никому она тайну ту не рассказывала, много лет в себе носила. Когда Мишка, ещё мальцом будучи, в жару метался, она тоже к знахарке бегала. Та, передавая Евдокии отвар лечебный, и сказала тогда, что после такой болезни детей у Мишки не будет. Так что пустой сынок её, как есть пустой.
Глядя, как радуется Иван, то ли за сына, то ли за себя, Евдокия задыхаться начала. Как будто воздуха вдруг не стало. Вышла на улицу, на холодный ветер, подставила лицо под дождь и стояла так, пока жар с лица не сошел.
А на другой день Евдокия заболела. Целый месяц жар не сходил, да кашель сильный грудь на части разрывал. В те минуты, что в себя приходила, всегда Евдокия подле кровати обеспокоенное лицо мужа видела. К концу болезни, когда жар потихоньку спадать начал, она поняла, что Иван все это время почти от нее не отходил. Глядя на то, как муж обтирает ее мокрой тряпицей, Евдокия расплакалась.
-- Ну что ты, ладушка моя. -- Иван начал гладить ее голову -- С болезнью твоей мы совладали, теперь всё хорошо у нас будет.
-- Не будет у нас хорошо, -- плача, говорит Евдокия мужу -- потому как дитё у тебя скоро родится.
--Об чём ты, ладушка? -- удивляется Иван -- Нешто болезнь тебя разума лишила? Это у Мишки нашего дитё будет, не у меня.
-- Мишка наш пустой,
знахарка давно мне сказала. -- Евдокия закрыла лицо ладонями -- А ты с Алёнкой после Петрова дня на сеновале любовничал, слышала я.
-- Я? С Аленкой? -- опешил Иван -- Да нешто ты забыла? Я после Петрова дня с мужиками на три дня в тайгу уходил.
Тут Евдокия вспомнила, что мужа и правда в ту пору даже в деревне не было. И как она могла забыть об этом, непонятно. Видать, ревность ей глаза совсем застила. Евдокия отняла от лица руки и слабо улыбнулась.
-- Вот и ладненько. -- Иван тоже улыбнулся -- А то что пустой наш Мишка, ошиблась, видать, твоя знахарка.
И Евдокия подумала, что, наверное да, точно ошиблась.
-- Это ж надо такое придумать, -- недоумевал Иван -- я и Аленка. Ну ты, мать, даёшь.
Евдокия даже покраснела.
-- А знаешь что, -- продолжал муж -- у нас возле леса изба освободилась. Прохор то в город подался, сказал, что насовсем. Так мы ту избу то подладим, да и отселим молодых. Пусть своей семьёй привыкают жить. Как, согласна?
-- Согласна, Ванюша. -- еле слышно ответила Евдокия -- Во всем я с тобой согласна.
Перед тем, как снова провалиться в сон, Евдокия подумала, что это очень хорошо, что Прохор уехал.
И ещё она поняла, что никто ей в этой жизни, кроме ее рохли-Ванюши, не нужен.