Так случилось, что 15 мая, в тот самый день, когда Пушкин как раз подъезжал к Киеву, цензор Тимковский подписал разрешение печатать поэму «Руслан и Людмила». А потому можно сказать, что через царскосельскую заставу на Юг выехал уже автор стихов, известность и признание которого наконец-то вышли за узкие рамки круга друзей.
Поэма, начатая ещё в Лицее, увидит свет в конце июля — начале августа. Она вызовет разноречивые толки, совсем не всегда одобрительные. Особенно холодно «Руслана и Людмилу» приняли Карамзин и его последователи. Они ждали повествования серьёзного, как тогда говорили, высокого, но обманулись в своих ожиданиях — серьёзным в поэме и не пахло, более того, вместо современного гражданского сознания, соединённого с национальной стариной, молодой поэт был демонстративно ироничен.
Вокруг поэмы разгорятся критические споры, из которых станет ясно: отныне и в глазах общества он не альбомный стихослагатель и не автор сумасшедших эпиграмм, а поэт, причём, поэт-новатор, сумевший явить присутствие автора в каждой «клеточке» повествования (принцип авторского самовыражения он превратил в организующее начало поэмы). Отказавшись от прежней литературной условности, над которой он откровенно потешался, Пушкин писал о том, что было ему лично интересно.
Весело и непринуждённо он перемешал в поэме самые разные традиции, жанры, стили, историческую героику с элегической меланхолией, национальный колорит с фантазией, явил на свет немыслимую стилистическую свободу, чтобы полностью завладеть вниманием читателя. Добродушный, но умный юмор поэмы, смелое соединение жизнерадостности русской волшебной сказки со средневековым рыцарским эпосом (коварный враг, злой карла Черномор, похитивший молодую жену князя красавицу Людмилу, позволяет нам вспомнить детский опус Пушкина про карлу) произведут столь сильное впечатление, что для большинства современников поэт станет певцом Руслана. Впрочем, сам Пушкин свою первую поэму, сравнивая её впоследствии с «Кавказским пленником» и «Бахчисарайским фонтаном», считал холодной.
Далее, после Киева, были два месяца на Кавказе. Если Пушкин откомандирован к Инзову, то поездка с Раевскими, которая будет продолжаться четыре месяца, выглядит довольно странной. Никак она не вписывается в предписанный маршрут к месту назначения. И у Раевских эта поездка, что, частное дело, этакий выезд на природу из желания полюбоваться на местные красоты? Будто никаких служебных дел у главнокомандующего войсками на юге России, двух его сыновей-офицеров и примкнувшего к ним чиновника иностранной коллегии нет. И по такому случаю затеяли они беззаботную прогулку.
А что остаётся думать, когда читаешь, что весь «поезд» Раевских состоял из открытой коляски и двух четырёхместных карет. В одной из них располагались младшая дочь — 15-летняя Мария и 12-летняя Софья, строгая гувернантка мисс Мяттен и юная черноглазая компаньонка Зара (Анна Ивановна). В другой — сам 48-летний генерал Николай Николаевич Раевский, военный врач Е. П. Рудыковский, француз Фурнье, сын генерала Николай и Александр Пушкин, 21 года от роду.
Верится в такое с трудом. Особенно зная, что сопровождают генерала 60 казаков с пушкою. И куда бы отряд ни приехал, его встречают, потому что о приезде знают заблаговременно. Долгое путешествие включает в себя Ставрополь, Владимирский редут, станцию при реке Безымянная, Прочный окоп, Царицынский редут, Темижбек, Кавказскую крепость, Казанский редут, Тифлисский редут, Ладожский редут, Усть-Лабинскую крепость, Карантинный редут (там их встретит сам атаман Черноморского казачьего войска полковник Григорий Кондратьевич Матвеев и сопроводит до Екатеринодара). Едут через Мышастовку, станицу Ивановскую, Копыл (Славянск), ночуют в Курках. Далее Темрюк, Пересыпь, Сенная. 14 августа они достигают Тамань, откуда перебираются в Крым и там из Керчи в Кефу (Феодосию), а оттуда на военном бриге в Гурзуф.
Начиналось «путешествие» Пушкина, 21 года от роду, вместе с Раевскими, действительно, в компании, состоящей из 48-летнего генерала Николая Николаевича Раевского, военного врача Е. П. Рудыковского, сына генерала Николая, с воинским эскортом, но без семейного «обоза». В Гурзуфе их ждали уже жена генерала Софья Алексеевна с дочерьми Екатериной и Еленой, гувернантка мисс Мяттен, компаньонка Марии и крестница Н. Н. Раевского Анна Гирей. Был ли с самого начала с ними второй сын, Александр Раевский, или он присоединился вместе с матерью и сёстрами в Гурзуфе — для меня вопрос. А ещё меж них был француз Фурнье, с какой целью был этот чиновник прикомандирован к генералу, неизвестно, но вряд он был случайным попутчиком.
Маршрут трудно назвать экскурсионным. Эта поездка больше похожа на инспекторский осмотр приграничных войск, но никак не на развлекательную прогулку.
Впрочем, можно взглянуть на столь длительную продолжительность и несколько иначе, вспомнив, что Грибоедов, следуя из Петербурга на Кавказ, к месту дипломатической службы, провёл в Крыму три месяца. Видимо, застрял в пробках на дорогах.
После Кавказа нога Александра Пушкина ступила на землю Крыма. Первый его маршрут из Керчи в Феодосию. Кстати, на одной из его рукописных страниц той поры (на полях Главы первой «Евгения Онегина») есть рисунок «Золотых ворот» у Кара-Дага. Следовательно, потом Александр Сергеевич по какой-то причине отклонился от основной дороги на Симферополь (Ак-Мечеть) и свернул в сторону на 20 км в Коктебель — никак иначе «Золотых ворот» он увидеть не мог. Уж специально или нет — не ведаю. Но крюк сделать соизволил. Один или за компанию — можно лишь гадать.
Впрочем, можно встретить несколько иной вариант этой части маршрута, каким двигался Пушкин. Если придерживаться его, то поэт увидел Кара-Даг с борта корвета «Або», следуя в Гурзуф.
Замечу, рисунок скалы был им сделан спустя три года. Куда интереснее другое: чуть ниже ворот он изобразил беса, вокруг которого прыгают и пляшут маленькие бесята, а рядом летит на метле ведьма. Тут уместно напомнить, что ранее «Золотые ворота» имели иное название — «Чёртовы ворота». Во времена древних греков, которые здесь «хозяйничали», считалось, что именно через арку скалы можно было войти в подземное царство мёртвых, что через эти ворота проходили такие античные герои как Одиссей, Геракл и Орфей.
Рядом с рисунком пушкинские строки:
Кто жил и мыслил, тот не может
В душе не презирать людей;
Кто чувствовал, того тревожит
Призрак невозвратимых дней…
Довольно, на мой взгляд, актуальные слова. Как говорится, подписаться хочется.
«Золотыми» ворота стали, по сути, не так давно. Теперь считается, что если проплыть через арку «Золотых ворот» на лодке, то обязательно исполнится загаданное в этот момент желание. Но официально в настоящее время существует запрет лодочникам провозить «клиентов» через арку. Мотивировка — опасно для жизни, а вдруг что упадёт со скалы и непременно свалится на голову. А если без шуток, то проход на лодке довольно опасен, даже при малой волне и небольшом ветре запросто можно разбиться. Так что мне, плывущему на лодке в 2015 году, загадать желание не удалось.
Но это ещё не всё. В многочисленных путеводителях по Крыму существовало описание существующего в Коктебеле мыса «Профиль Пушкина». Живописалось, что Кок-Кая («Синяя скала») очень напоминала профиль А. С. Пушкина. Если смотреть со стороны Коктебеля. Напоминала она до конца 1911 года. Но в конце 1911 года случился оползень «Синей скалы», изменивший её облик.
Местные жители жить без Пушкина не смогли и стали пристально вглядываться в окружающие горы. И что вы думаете? Они нашли на Кара-Даге новый профиль Пушкина. Поэтому теперь приезжающим в Коктебель предлагают внимательно посмотреть на гребень хребта Сюрю-Кая, правее его остроконечной вершины, включить своё воображение… и увидеть чёткий профиль Александра Сергеевича. Вам будут говорить, убеждать, внушать, что, вглядевшись в линию скалы (слева направо), вы различите подбородок, губы, нос, лоб... — очень изящный вытянутый профиль Пушкина, разительно напоминающий некоторые его автопортреты. Лицо поэта обращено вверх, взгляд устремлён в небо. Мол, чёткая графика зубцов Сюрю-Кайи вызывает образ поэта неизменно. Должен признаться — у меня не вызвала. Но это у меня, с моим зрением, а у вас, конечно же, вызовет. Надо только очень захотеть. Я даю вам установку: «Надо очень захотеть, и вы увидите, надо очень захотеть…»
Уважаемые читатели, голосуйте и подписывайтесь на мой канал, чтобы не рвать логику повествования. Не противьтесь желанию поставить лайк. Буду признателен за комментарии.
И читайте мои предыдущие эссе о жизни Пушкина (1—192) — самые первые, с 1 по 28, собраны в подборке «Как наше сердце своенравно!», продолжение читайте во второй подборке «Проклятая штука счастье!»(эссе с 29 по 47)
Нажав на выделенные ниже названия, можно прочитать пропущенное:
Эссе 52. Когда находила на Пушкина такая дрянь (так называл он вдохновение)…
Эссе 53. Жена Пушкина воскликнула: «Господи, до чего ты мне надоел со своими стихами, Пушкин!»