(Из неопубликованных мемуаров вице-адмирала М.А.Усатова)
Часть 1. Накануне.
Весной 41-го, в составе 214-й Воздушно-десантной бригады, которая состояла из трех парашютно-десантных батальонов и спецподразделений, железнодорожными эшелонами мы прибыли в местечко Марьина Горка, что в 60-ти километрах от Минска.
Ею командовал один из основателей воздушно-десантных войск полковник А.Ф.Левашов.
До нашего прибытия здесь была расквартирована кавалерийская дивизия.
В красивом живописном месте, в окружении вековых дубов, сосен и берез, располагался Дом Красной Армии, штаб бригады, шесть пятиэтажных кирпичных казарм, три столовых, баня и другие хозяйственные строения.
Гордостью гарнизона был жилой городок командного состава. Дома стояли шахматным порядком, окрашенные в салатный цвет. Во всех дворах красовались цветочные клумбы, детские песочницы и теремки.
Тем не менее, личному составу предстояла большая работа по переоборудованию уже существующих служебных зданий и помещений к десантным условиям, а также возведению новых. Конюшни необходимо было переоборудовать в хранилища для парашютов, построить склады вооружения, вещевого и продовольственного снабжения.
Особенно серьезные работы предстояло провести по созданию учебно-спортивной базы для подготовки десантников, строительству парашютной вышки, оборудованию специальной площадки для метания кинжала и финки. Помимо этого строили полигон для проведения учебно-подрывных работ, минированию и взрыву железных дорог и промышленных объектов.
Все эти работы велись под руководством опытного инженера-десантника, начальника инженерной службы бригады, Вениамина Яковлевича Горемыкина.
Помимо этого, в подразделении шла напряженная боевая и политическая подготовка.
Необходимо было в короткий срок научить молодых бойцов укладке парашютов и прыжкам с ними, стрельбе изо всех видов оружия и подрывному делу, рукопашному бою и радиосвязи, короче, всему тому, что именуется боевой выучкой десантников.
В конце 1940 года командование бригады получило приказ на формирование нового 4-го парашютно-десантного батальона.
Его командиром был назначен один из опытнейших десантников, капитан Илья Дмитриевич Полозков, который служил в «крылатой пехоте» с 1930 года и имел на своем счету 800 прыжков.
Командиром нашей 10-й роты стал опытный десантник, лейтенант Николай Романенко. Он отлично прыгал с парашютом, стрелял из всех видов оружия, а также был чемпионом бригады по борьбе и метанию гранат в цель, и на дальность.
Командир бригады А.Ф.Левашов, выступая на партийных и комсомольских собраниях, неоднократно подчеркивал, что сама техника высадки воздушных десантников и сущность их боя в тылу противника, предъявляют повышенные требования к воздушно-десантным войскам. Поэтому личный состав должен быть отборным, специально обученным и с высокими морально-политическими качествами.
Он постоянно подчеркивал, что тактическая подготовка каждого десантника должна сочетаться с исключительной решительностью, смелой по дерзости и предельно маневренной в проведении быстрых сосредоточенных ударов по наиболее чувствительным местам противника. Удар десантников должен направляться не против главных мышц врага, а в отношении наиболее чувствительных точек его тела, против сплетения нервов, без функционирования которых невозможна работа всего организма - штабов, командных пунктов, узлов связи и других стратегических объектов.
Во вновь формируемый 4-й батальон, направлялся младший командный и часть рядового состава из других подразделений бригады, все из которого имели по от семи и более парашютных прыжков. Это был костяк батальона, на который возлагалась задача обучения молодого пополнения.
На должность командира первого взвода 10-й роты, в котором я служил, прибыл молодой лейтенант Иван Алексеевич Иванченко - выпускник Тамбовского Краснознаменного пехотного училища.
По характеру лейтенант Иванченко был общительным, обладал высокой работоспособностью и не пренебрегал черновой работой. Его отличали требовательность и внимательное, чуткое отношение к подчиненным. Он любил спорт, отлично ориентировался на местности, хорошо знал тактическую подготовку и топографию, быстро овладел парашютной подготовкой, стрельбой изо всех видов оружия, метко и сильно бросал кинжал и финку. С его приходом боевая и политическая подготовка во взводе значительно оживилась.
Размещались мы в добротных казармах повзводно, служили с охотой и жили дружно.
После прохождения полного курса наземной подготовки, наконец, получили право первого прыжка. Из-за этого многие волновались и накануне ночью, почти не спали.
Утром нас экипировали и доставили к самолету ТБ-3. После этого еще раз проинструктировали и посадили в него. На высоте 1200 метров последовала команда «приготовиться к прыжку», а за нею «пошел».
Первым в бездну сиганул ротный Романенко, вторым Плюшкин, третьим, закрыв глаза, я. Отсчитав 15 секунд рванул кольцо. Хлопок, рывок и синева неба. А надо мною белоснежный купол парашюта. Смотрю вниз, а там земля, как расцвеченная всеми красками топографическая карта. Ощущение неповторимое. Хотелось петь и кричать от восторга. Между тем, ветром, меня стало сносить к лесу. Стал управлять парашютом, все получилось, и я благополучно приземлился на опушке. Там меня встретил радостный Плюшкин и поздравил с первым прыжком. Еще через несколько секунд, распевая во всю глотку «Черные очи», приземлился наш богатырь Бойко.
Однако первое «крещение» прошло гладко не у всех. А как выяснилось на сборном пункте, Гриша Старков и Володя Кононов из нашей роты, вообще отказались прыгать. ЧП для всего батальона. Уже на следующий день состоялось комсомольское собрание, где их хотели лишить этого звания. Но вступился командир роты Иванченко, рассказав, как сам опасался первого прыжка.
В итоге Кононов преодолел себя и остался с нами, а вот Старков нет, и был списан в кавалерию.
Все последующие дни мы прыгали с полной выкладкой на лес, воду и в другие, трудно доступные места. Особо запомнились ночные прыжки. Когда отрываешься от самолета, создается впечатление, что летишь в темную бездонную яму, но после раскрытия парашюта попадаешь в мир звезд. Кажется они рядом, только протяни руку.
До начала войны мне довелось совершить более семидесяти прыжков и получить звание инструктора парашютного спорта.
Боевая подготовка у нас в то время была предельно насыщена и сопровождалась значительным физическим напряжением. Особое внимание уделялось методам ведения боя во вражеском тылу. Все это сопровождалось усиленной тактической, огневой и физической подготовкой. Частыми были марш-броски, преодоление полос препятствий, занятия по стрельбе, рукопашному бою, метанию гранат, кинжалов и финских ножей.
Уже в мае 41-го мы, явно чувствовали приближение войны, однако, помалкивали. Разговоры об этом пресекались на всех уровнях. В то же время, на политзанятиях нам стали читать лекции об экономической системе Германии, сущности фашизма и его агрессивном характере. Более того, на одном из партийных собраний части, куда были приглашены и мы - комсомольцы, командир бригады А.Ф.Левашов прямо отметил, что будущая война против нашей страны может принять крайне острый и напряженный характер. Происходящий рост технического оснащения армий приведет к появлению новых форм и способов боевых действий. И в них значительная роль будет принадлежать специальным воздушно-десантным войскам, которые, действуя в тылу противника, будут призваны наносить поражения всей оперативной группировке врага. После выступления комбрига мы поняли - война будет против германского фашизма.
Сразу же после этого, в соединении были срочно пересмотрены учебные планы и программы. Нас стали готовить еще более интенсивно в условиях, приближенных к боевым. Особенно интенсивно проводились занятия по прыжкам, подрывному делу, радиосвязи и ориентированию на местности. Немалая заслуга в этом была нашего командира взвода лейтенанта Иванченко. Он не только показывал все на личном примере, но и привлекал к занятиям в качестве инструкторов наиболее опытных старослужащих. А нерадивых жесточайшим образом распекал.
Как-то некоторые из нас получили ряд замечаний по укладке парашюта от старшины-инструктора Николая Струкова. Иванченко все это выслушал, а затем собрал всех нас в ленкомнате. Там поднял Сафонова, Григорьева, Бойцова и строго заявил.
- О качественной укладке парашютов я вас инструктировал многократно. Этот разговор последний. Ведь у вас товарищ Бойцов при росте 2 метра и весе 97 килограммов, даже при отлично подготовленном парашюте не исключается травма ног. А вы, товарищ Григорьев, только вчера с пятью бойцами закончили ремонт колхозного свинарника, который развалили при неточном прыжке из-за перехлеста строп. Причина одна: небрежная укладка парашюта. Завтра поручаю товарищу Андрееву получить учебный парашют и тренировать этих «героев». До сдачи зачетов мне и Струкову, от учебных прыжков их отстраняю.
Это было самым тяжелым наказанием для десантников.
В этот же вечер начались дополнительные тренировки по укладке парашютов. Занятия шли споро и весело. Много подтрунивали над Григорьевым, который при «пристрелочном» прыжке действительно проломил добротную крышу свинарника, убил свиноматку и оставил сиротами девять ее поросят. На тот момент он имел за плечами более 60 прыжков. Миша Андреев в шутку сказал.
- А ведь Паша, пока за ним подошла автомашина, привел в чувство свинарку Глашу, которая с перепугу потеряла сознание и успел откушать у нее дома несколько стаканов сметаны с тертиками.
Тот, в свою очередь посмеивался и отвечал, - да бросьте вы трепаться, балаболки, я даже не знаю, что такое «тертики». Ну, а сметаны, действительно выпил.
Когда наскучило шутить над Григорьевым, перешли на Бойцова. Это был настоящий великан. До призыва он работал судосборщиком на Балтийском заводе в Ленинграде. Обмундирование Виктору шили на заказ, и получал он полуторную норму продовольствия. Его уличили в неравнодушии к жене политрука, и Бойцов вскипел как кипяток. Едва успокоили.
Особенно интересными для нас были тренировки по подрывному делу, и здесь тоже не обходилось без происшествий. Отрабатывая взрыв железнодорожного полотна, Бойко и я, по согласованию с Иванченко, решили заложить контактный взрыватель под колесо проходившего поезда. Это не приводило к повреждению состава и рельс.
По всем правилам мы незаметно подползли к полотну железной дороги и заложили взрыватель. Когда подошел состав, раздался резкий хлопок. Мы выбрались из укрытия для осмотра места «взрыва», и в этот момент на нас набросились человек пять вооруженных бойцов из числа охраны поезда. Судя по петлицам на гимнастерках, это были солдаты войск НКВД.
Нас тут же арестовали, погрузили в поезд и доставили в Минск. А там, посчитав диверсантами, посадили в карцер, где мы и просидели пять суток, пока не вмешалось командование бригады. Как потом оказалось, в том эшелоне перевозили заключенных, и охрана посчитала, что их пытались освободить сообщники. В итоге, нас с Иваном в шутку стали называть «диверсантами».