Марина жила вместе со своей мамой Людмилой Васильевной в двухкомнатной квартире в Химках. Отец ушел из семьи, когда Марине было четырнадцать лет. Марина в свое время очень переживала из-за ухода отца, но в двадцать лет стала прекрасно его понимать. Мама Марины, Людмила Васильевна, не была ни тунеядкой, ни скандалисткой, ни эгоисткой.
Проблема была в том, что Людмила Васильевна на все имела свою точку зрения и считала ее единственно правильной.
Это было бы еще полбеды
Проблема заключалась еще и в том, что единственно правильная точка зрения спустя полгода могла смениться на прямо противоположную, причем тоже единственно правильную. Марина испытала это на собственном горьком опыте.
После окончания десятого класса Марина решила пойти в торговый техникум, чтобы как можно быстрее отучиться и начать зарабатывать. Мама была категорически против:
— Ты закончила десять классов. У тебя одни четверки и пятерки. Все нормальные дети идут учиться в вуз. Только у меня дочь, как какая-то недоделанная, идет в техникум.
— Мама, — возражала Марина, — сейчас люди с высшим образованием идут торговать, потому что только в торговле можно заработать деньги. Какой смысл учиться пять лет, если потом предстоит заниматься тем же самым? Только перевод времени и денег.
— В техникум идут только недоучки, — строго сказала Людмила Васильевна. — Это ужасно, что у меня глупая дочь.
Спустя полтора года, когда Марина уже училась на втором курсе, мать начала ее упрекать:
— Зачем ты тратишь время в этом своем техникуме? Кругом полно объявлений, что требуются продавцы без опыта работы. Шла бы зарабатывать деньги. Все равно эти знания никому не нужны.
— Мама, тем, которые без опыта работы, платят гораздо меньше.
— Ой, да не говори глупостей. Вот Марии Петровны дочь сапогами на рынке торгует, семьдесят тысяч в месяц зарабатывает. Вообще никакого образования не имеет. Кому оно нужно, это образование?
Марина, наученная опытом общения с мамой, только молча покивала. Совершенно случайно она услышала разговор дочери Марии Петровны с мамой, в котором та жаловалась, что у нее то густо, то пусто. Вот перед новым годом наторговала семьдесят тысяч, а до этого два месяца с трудом «пятнашку» наскребла. Но озвучивать все это маме Марина не стала.
С будущим мужем Марина познакомилась во время прохождения практики. В торговом центре, куда выпускников техникума определили на практику, как раз шел ремонт.
Среди шума, пыли, грохота отбойных молотков и сверкания сварочных аппаратов Марина устроила дикий скандал какому-то типу в каске, объясняя, что в таких условиях работать просто опасно, не говоря уже о том, что покупатели обходили эту часть магазина стороной.
Тип в каске оправдывался тем, что он просто начальник монтажников и вообще не понимает, как можно в таких условиях что-то кому-то продавать.
На следующий день Марина повторила этот скандал в учебной части, и в итоге отправилась в магазин поставить печать об успешном окончании практики и подписать написанную ею самой отличную характеристику.
Уже выбираясь из строительного ада со всеми строительными документами, Марина встретила вчерашнего типа в каске и сочла нужным извиниться перед ним:
— Извините, пожалуйста, я вчера на вас наорала совершенно не по делу. Я понимаю, что вы простой рабочий. Не вы решили, что магазин должен работать в этих условиях.
— Да ничего страшного, — сказал тип. — Я вообще удивляюсь, зачем вы согласились работать в таких условиях.
— Я и не согласилась, — гордо сообщила Марина. — Вот, подписала все документы. Больше сюда ни ногой!
— У вас твердый характер, — уважительно сказал тип. — Давайте я хоть представлюсь: меня зовут Стас.
Слово за слово, Марина со Стасом разговорились, потом начали встречаться, и через три месяца решили немного пожить «на съеме» и присмотреться друг к другу. Другого варианта у них не было: родители Стаса жили где-то в Костромской области и уже вышли на пенсию, селиться же в маминой квартире Марина категорически не хотела, зная специфический характер Людмилы Васильевны.
***
Через полгода Марина и Стас решили, что пробный брак вполне удался, и заключили брак официальный. Все складывалось вполне удачно. Марина уже работала администратором в торговом центре средней руки, а Стаса окончательно утвердили в должности прораба. К тому же за это время Людмила Васильевна познакомилась с неким Игорем Ивановичем.
Игорь Иванович имел свой домик в Подмосковье и, по словам Людмилы Васильевны, был очень милым, воспитанным, интеллигентным человеком. Учитывая, что Игорь Иванович мог без труда выносить Людмилу Васильевну, Марина согласилась признать за ним все существующие в мире достоинства. Наконец Людмила Васильевна объявила, что она переедет к гражданскому мужу в его дом, а там — как получится.
— Мама, а с квартирой ты как собираешься поступить? — осторожно поинтересовалась Марина. — Если она все равно будет пустовать, то, может быть, мы со Стасом там поживем? Что ей просто так стоять? А мы будем платить полцены от средней цены за съем жилья плюс коммуналка.
— Почему полцены? — искренне удивилась Людмила Васильевна и занервничала.
— Потому, что квартира наполовину принадлежит мне, — ответила Марина. — Мы с тобой в ней вдвоем прописаны, и приватизирована она на двоих в равных долях. Забыла?
Людмила Васильевна не на шутку разволновалась, даже голос задрожал:
—— Дочь, мне из-за тебя сейчас плохо стало! Раскошеливайся, если хочешь жить в своей квартире, иначе пущу квартирантов, потому что твоя она только наполовину, если ты забыла! - запричитала мать. - Не думала, что ты такая меркантильная. Для матери денег жалеешь.
Марина только вздохнула. Устраивать бесплодную дискуссию с матерью ей не хотелось.
В итоге Людмила Васильевна сообщила дочери, что она сдала квартиру на год очень приличным людям и будет жить с новым супругом. Марина и Стас остались в съемной «однушке», и на время все успокоилось.
Матери Марина звонила раз в месяц. Каждый разговор походил на предыдущий:
— Мама, как у тебя дела, как здоровье?
— Спасибо, все более-менее, а вот наша соседка Дарья Петровна…
Далее следовал получасовой рассказ о том, как Дарья Петровна борется с колорадским жуком. Марина осторожно клала телефон рядом на диван и сидела, закрыв глаза, ожидая, когда мать закончит рассказ о незнакомой и неинтересной ей Дарье Петровне.
Через год ситуация изменилась.
Людмила Васильевна позвонила Марине и драматическим голосом сообщила, что она ложится на операцию, а дочке нет никакого дела до здоровья матери. Про операцию Марина услышала первый раз, пришла в панику и потребовала объяснений. Людмила Васильевна только горестно вздыхала и говорила:
— Я же понимаю, что тебе это совсем неинтересно…
В итоге Марина позвонила Игорю Ивановичу. Тот очень удивился ее панике, сообщил, что операция плановая, ничего страшного: онкология, но на самой ранней стадии. Выявили очень рано и очень удачно, операция пройдет быстро. Все займет максимум три-четыре дня, так что поводов для страха никаких нет.
Действительно, Людмила Васильевна легко перенесла операцию, спокойно вернулась к гражданскому мужу, но затем начались проблемы другого рода.
Мать позвонила дочери и сообщила:
— Что-то мои жильцы совсем распустились. Вносили квартплату аккуратно за два месяца вперед, а сейчас уже за две недели задерживают. Ты все-таки к ним поближе живешь, зайди, поторопи их.
— Мама, как ты это себе представляешь? — спросила Марина. — Квартиру сдавала им ты. В договоре данные твоего паспорта, и тут приходит какая-то неизвестная тетка и начинает требовать с них квартплату.
— Ну, ты же там прописана, — возразила мама, — и квартира наполовину принадлежит тебе. Ты можешь паспорт показать,
— Нет, — решительно отказалась Марина, — я этих жильцов в глаза не видела, деньги от сдачи получаешь ты, я в это дело вмешиваться не буду.
— Оказывается, у меня дочь — эгоистка, — печально констатировала Людмила Васильевна.
Но этим дело не кончилось
Спустя еще три месяца Людмила Васильевна сообщила, что она пустила новых жильцов, квартплату они внесли вперед за полгода, но соседи жалуются, что в квартире шумно, периодически пахнет газом, и она, Людмила Васильевна, очень беспокоится.
В итоге мама озвучила Марине следующее предложение:
— Марина, давай ты к ним подъедешь и договоришься, чтобы они деньги платили непосредственно тебе. А ты их будешь контролировать.
Марина было заколебалась, но вовремя остановилась, сообразив, что еще через три месяца Людмила Васильевна снова поменяет свою точку зрения и сообщит дочери, что та обкрадывает мать.
— Нет, — решительно сказала Марина. — Это твои жильцы, ты с ними подписывала договор, я не хотела бы вмешиваться.
— Но ведь это и твоя квартира тоже! — воскликнула мать. — А если они ее сожгут?
Довод был резонный, и Марина решила посоветоваться с мужем. Стас как человек логичный, с техническим образованием, сказал:
— Ну, дотла они ее вряд ли сожгут. А учитывая характер твоей мамы, я могу предсказать все, что будет. Эти жильцы пошлют тебя далеко и будут правы, потому что ты для них — никто. Если ты их попытаешься выселить, тебе это не удастся, потому что договор они заключали не с тобой.
Если ты скажешь маме, чтобы она их выселяла, а ты найдешь нормальных жильцов, та скажет, что она больная, плохо себя чувствует и не может ехать в Москву. Вот и объясни мне, какой смысл в этой нервотрепке?
Марина согласилась. События, скорее всего, развивались бы именно по этому сценарию. Тем не менее Марина честно озвучила маме свое предложение:
— Мама, давай ты выселишь этих ненормальных. Потом мы вместе найдем новых жильцов, обсудим с ними все условия. Заключим договор, где будем фигурировать мы обе и будем делить деньги пополам.
— Ты же понимаешь, что я в таком состоянии не могу ехать в Москву, — возразила Людмила Васильевна.
— Понимаю, — согласилась Марина. — Тогда все отменяется.
— А если они взорвут квартиру?
— Значит, взорвут, — согласилась Марина. — И на твоей совести будут жизни всех жильцов двенадцатиэтажного дома.
***
Наконец наступил финал.
Марине позвонил Игорь Иванович и сказал, что Людмиле Васильевне позвонили соседи и сообщили, что в квартире пожар. Людмила Васильевна боится, она никуда не в состоянии ехать. Лично он, Игорь Иванович, все понимает, но самому-то ему решать эту проблему было бы совсем странно: он вообще по документам никто, и ни к этой квартире, ни к Людмиле Васильевне никакого отношения не имеет.
Марина перекрестилась, взяла мужа, ключи и поехала на свою бывшую квартиру. Все оказалось не так страшно. Потолок в кухне действительно закоптился, газовая плита полностью вышла из строя. Соседка сообщила, что пожар удалось потушить своими силами, «эти» (имелись в виду жильцы) смылись в неизвестном направлении, а ключи ей через порог швырнули. Все это Марина изложила по телефону матери.
— Ну, вот видишь, а ты переживала, — мягко упрекнула Марину мать. — Ведь ничего страшного не случилось. Теперь ты спокойно можешь эту квартиру отремонтировать и сдавать.
Марина твердо сказала:
— Мама, ремонтировать квартиру я не буду. Сдавать я ее тоже не буду. Когда ты надумаешь что-нибудь делать с этой квартирой — сдавать, продавать, менять, — я подъеду и как вторая собственница тщательно прочитаю договор и подумаю, соглашаться ли мне с этими условиями. Когда ты примешь решение, позвони.
И Марина нажала красную кнопочку на экране.
–Ты меркантильная и неблагодарная дочь, тебе все равно, что я деньги теряю, тебе на все плевать, так и знала, что палец о палец не ударишь, – возмутилась мать, но ее уже никто не слышал.
****
Квартира стояла пустой почти полгода. А потом позвонил Игорь Иванович и сообщил, что мать умерла. Оказалось, перед смертью она успела завещать свою долю совершенно чужому человек - соседке Дарье Петровне.