Однажды болтала с подружкой за чашечкой кофе с коньяком. Кофе был крепкий. Коньяк тоже. Градус откровенности тоже постепенно повышался.
- Знаешь, а у меня в детстве была воображаемая подружка, - почему-то шёпотом сказала мне она, - только не смейся, я потом прочитала в журнале, что это ненормально. Даже к психиатру хотела сходить.
- Пффф, слабачка! - Ответила я. -Подумаешь, подружка. У меня была воображаемая семья.
- Кто?! - Опешила она.
- Муми-тролли.
- А почему? В смысле, почему именно муми-тролли?
- Ну, потому что они принимали всех. Это семья, где невидимая девочка перестала хотеть быть невидимой. А если ты злишься или грустишь - тебя поймут и поддержат. Даже если ты усядешься прямо в праздничный торт.
- А что, у тебя было не так? - Удивилась подружка.
Да. Не так. Я не сирота, у меня крепкая семья, родители, которые на самом деле любили меня и заботились, полный комплект бабушек и дедушек. Почему же тогда мне нужны были какие-то выдуманные родственники? Чего не хватало?
Я отвечу. Мне не хватало безусловного принятия. Чтобы меня любили такой, какая я есть. С корявым почерком и помарками в тетрадях, порванными на коленях штанами, карманами, полными каштанов. Разбросанными игрушками и недочитанными книгами на диване. Чтобы я приходила с конюшни и слышала: "Как дела?" А не: "Фу, опять навозом тянет!"
Я всегда чувствовала, что не дотягиваю. Я недостаточно аккуратная, недостаточно самостоятельная, недостаточно дисциплинированная. Слишком много болтаю, слишком много читаю.
Не идеальная.
За что такую меня любить? Такую только воспитывать и критиковать.
Любят круглых отличниц в чистых платьичках, а не хорошисток в драных джинсах. Девочек, которые ходят в музыкальную школу, а не орут, не имея слуха, песню Уитни Хьюстон из "Телохранителя". Девочек, которые ходят по дорожкам, а не лазят через заборы...
Я часто слышала от бабушки фразы типа: "Таких родителей дочь, а ты... Твой папа в детстве никогда..."
У меня всегда был недостижимый идеал - дочь маминой подруги. Причём сразу в двух экземплярах.
Одна - девочка-Верочка, старше меня на три года, была круглой отличницей и аккуратисткой. Её мама работала в реанимации посменно, и Верочка не боялась ночевать дома одна (это в третьем классе). Верочка сама собиралась в школу, приходила домой, грела себе суп и делала уроки. Верочка никогда не пачкалась, а если такая беда приключалась, то сама стирала одежду к маминому приходу. Верочка с золотой медалью окончила школу и с красным дипломом медучилище. Поступила на бюджет в медицинский...
Вторая девочка Анечка, старше на год, жила с мамой и тоже была аккуратисткой. Мне страшно было в её комнату зайти, не то что на кровать присесть. Всё разложено по местам, ни мусоринки, игрушки на полках по линеечке, книги по размеру. Покрывало без единой морщинки. Она сама делала дома генеральные уборки и готовила поесть, когда мама болела. Ходила в магазин и никогда не забывала, что купить. Училась на отлично, никогда не шумела, была тихой и послушной. Естественно, школа с золотой медалью...
К концу девяностых мои родители и родители этих девочек как-то постепенно перестали общаться. Не ссорились, просто компании разошлись, интересы поменялись. И у меня больше не было нужды пересекаться с этими недостижимо идеальными дочерьми своих матерей.
Когда я уже ушла от Олега и стала жить отдельно от родителей, ко мне как-то наведалась мама. Ей было интересно, как её дочь сама справляется. Мы пили чай, я молча, а она меня воспитывала. Как привыкла, как это принято было, кстати, во многом в советской парадигме воспитания - через критику:
- Нет, так дела не будет. Диван хозяйский старый и некрасивый, обязательно надо накрыть покрывалом. Почему у тебя масло постное здесь стоит? Надо не в этом шкафчике, а в этом хранить, рядом с солью. Чтоб сразу брать и соль, и масло. Ох, учила тебя, учила, а хозяйка так и не вышла... Как жила в сраче, так и будешь...
Дальше мы как-то ушли с этой темы, мама что-то спросила про Олега, не появляется ли на горизонте. Я вдруг по какой-то ассоциативной цепочке вспомнила, что Вера вроде бы училась на одном курсе с Олегом в медучилище и спросила про неё.
- А, ты что не знаешь? Это такая беда...
- Что случилось?
Оказывается, Вера прекрасно поступила в медицинский. Училась на отлично, по ночам брала смены в стационаре. Ей прочили красный диплом и место в том отделении, где она работала медсестрой, но... В середине третьего курса она вдруг пропала. Когда из деканата решили, наконец, связаться с родителями, оказалось, что Веру ищут уже третий месяц.
Нашли. В другом городе. Привезли и сразу поместили в психиатрический стационар. У теперь неё тяжёлое биполярное расстройство личности с преобладанием депрессивной фазы. Инвалидность по этому диагнозу. Ни учиться, ни работать она больше не смогла.
От Веры мои мысли сразу перескочили на Аню. А с ней что?
Оказалось, что и там пришла беда...
К совершеннолетию Аня внезапно слетела с катушек: ночные гуляния, спиртное, непонятные компании. Однажды ночью она совершенно пьяной переходила дорогу и её сбила машина. Водитель, насмерть испугавшись, что убiл её, сам схватил и отвёз в больницу.
Подружки, наблюдавшие это, спьяну сообщили её матери: "А вашу дочку переехали и тело забрали." Потом тот мужчина же и оплатил лечение. Черепно-мозновая травма, кома, трепанация, титановая пластина на черепе... Через некоторое время после окончания реабилитации у неё начались изменения личности, которые она снова стала топить в рюмке. Итог - несколько госпитализаций по психиатрическому профилю, депрессии, попытки suiцида.
Мама утирала слёзы, ей было больно и жаль подруг, которые теперь будут тащить на себе инвалидов по не самому простому профилю. Я смотрела в стену. Из-за створки кухонного шкафчика выглядывал уголок пачки кофе, полотенца на крючках висели криво и совершенно не сочетались между собой по цвету. На плите уже успел убежать бульон.
Да, вот такая я растяпа. Местами неряха и лохудра. И в кармане куртки ключи опять порвали подкладку, но...
Я выжила. И я живу и строю планы. Я даже пишу из своим корявым почерком в помятый блокнот, где на полях то цветочки, то чёртики ручкой. А они... Умницы, красавицы, мамины помощницы...
- Знаешь, мам, - сказала я. - Может, я, конечно, твой педагогический провал. И никогда мне не стать идеальной хозяйкой. Но, сдаётся мне, что лучше быть живым и сохранным распizdяем, чем... Верой или Аней.
Тогда мама ничего мне не ответила, но наши отношения с ней стали меняться. Видимо, мы обе сделали нужные выводы.
P.S. Раз уж Олег пришёлся к слову в этой истории, то придётся ветку с ним добивать до конца. Чтоб уже окончательно закрыть эту страницу.
О нём здесь: