Дверь резко распахнулась, и в палату вошли двое мужчин в халатах, шапочках и масках, в которых легко угадывались Виктор Викторович и Александр Юрьевич. Похоже, вошедшие начали привыкать к стенам лечебницы и ходили здесь как свои…
(часть 1 - https://dzen.ru/a/ZRK7JUbf5DvzLvLY)
Путилов сдёрнул маску, хмуро взглянул на адвоката и повернулся к обвязанной бинтами голове:
– Ничего не хотите мне сказать?
– Хотим. – Кантемиров подождал, пока прибывшие займут свои места, и сказал: – Виктор Викторович, в одном из железнодорожных составов с металлом был героин.
– Сколько?
– Около трёхсот килограмм.
И тут бывший директор Дома советско-германской дружбы (das Haus der sowjetisch-deutschen Freundschaft) выругался от души. Да так витиевато, что бывший начальник войскового стрельбища оторвал раненную голову от подушки, приподнялся на локтях и с изумлением уставился на первого заместителя мэра.
Прапорщику по разному приходилось разговаривать с офицером КГБ, даже успел пару раз похамить самбисту, но ни разу Тимур не слышал от Путилова ни одного грязного слова. Ни разу…
Поэтому в данный момент русский мат со стороны подполковника запаса прозвучал для молодого мужчины как тот самый утренний выстрел из ТТ. Александр Юрьевич удивленно взглянул на приятеля:
– Витя, ты чего?
– Достал меня прапор! – Бывший сотрудник спецслужб умел приходить в себя и сразу успокоился, разглядывая забинтованную голову. Затем сурово посмотрел на адвоката и объяснил свой словесный прорыв: – Этот хитрый татарин со мной в тёмную сыграл...
Студент решил прояснить ситуацию.
– Ни Соломонов, ни Панаян ничего не знали. Я им всё рассказал на днях, по прилёту из Германии.
Полковник ГРУ добавил от себя:
– Ну, у прапорщика было, у кого учиться играть в тёмную…
Виктор Викторович хотел что-то сказать бывшему смежнику, но не успел. Мобильный телефон, гордо стоящий на стуле рядом с адвокатом, перебил чиновника мелодичным звонком.
Адвокат поднял палец вверх, требуя тишины, поднял аппарат размером с кирпич к уху и нажал кнопку ответа. Последовал важный разговор:
– Здорово… Больше не пускают, сказали – ждать… Тимура перевели в отделение реанимации… Вроде операция прошла нормально, и пациент отходит от анастезии… Так, Лерник, слушаю…
Сам прооперированный вместе с посетителями прислушались к разговору. Соломонов выслушал товарища, ответил напоследок: «Понял, обязательно передам…» и отключил мобильную связь. И, устанавливая трубку на место, сообщил собранию:
– Панаяну звонили армяне из Берлина и просили срочно передать для Студента, что Аратюнов нашёлся и сейчас гостит у земляков где-то в подвале отдельного дома под Берлином. Спрашивают, что с ним делать дальше?
Тимур откинулся на подушку и улыбнулся. Как вовремя позвонил Лерник. Дай бог ему здоровья и долгих лет жизни в отличие от того же Студента. Да и Ашот молодцом, оперативно сработал.
Полковник Кузнецов посмотрел на сержанта разведроты (разведрота пехоты – это вам не хухры-мухры, это – почти спецназ), повернулся в сторону Кантемирова и принял решение:
– Надо будет придержать старлея до прибытия нашего человека. Передайте Панаяну, что с берлинскими армянами свяжется однополчанин прапорщика Кантемирова. Он и решит вопрос с Аратюновым. Пусть дадут спецу возможность поговорить с пленником один на один.
Кантемиров аккуратно кивнул и взглянул на защитника, тот тоже молча кивнул в ответ. Сделаем… Александр Юрьевич продолжил:
– Тимур, продумай вопрос о том, чтобы сохранить все связи в ФРГ.
Студент думал недолго.
– Для этого нашему уважаемому Виктору Викторовичу надо будет ещё раз пропустить состав с герычем в Германию. Думаю, что после моих похорон, наш директор фабрики не станет задерживаться в Питере и сразу вылетит в Берлин для контроля дальнейшей транспортировки. И это надо сделать обязательно, пока жив вор в законе по кличке ГамлЕт. У него рак горла, и авторитет хорошо знает Панаяна. Лерник подключится к движению и останется у земляков в Берлине. Его там невеста ждёт. А потом я воскресну, найду друга и восстановлю все контакты.
Действующий полковник в медицинском халате переглянулся с подполковником запаса в точно такой же накидке и шапочке зеленого цвета. Председатель Комитета по внешним связям мэрии Санкт-Петербурга задумчиво спросил:
– Наркоторафик идёт прямиком за границу? В России ничего не остаётся?
Студент вспомнил разговор с ГамлЕтом и уверенно ответил:
– Как вагоны запломбируют в Узбекистане, так товар и дойдёт до Дрездена целым и невредимым.
Путилов ещё раз что-то прикинул и сказал:
– Хорошо. Сделаем. Но, в последний раз.
Кузнецов, думая о своём и одновременно просчитывая ходы, приказал адвокату:
– Так, сержант, сейчас оставь все свои данные и все номера телефонов: мобильный, рабочий и домашний. Связь будем держать через тебя, и связь будет односторонней. И можешь считать, что снова вернулся в разведку. Данные пиши подробней: ФИО, дата рождения, место рождения, место жительство и ближайших родственников. За границей приходилось бывать?
Соломонов отрицательно дёрнул подбородком и без всяких адвокатских вопросов сразу полез в портфель за бумагой. Мужчине только что предложили Родине послужить… Молодость вспомнить… Кто же откажется? Разведка, она и в Африке – разведка…
Полковник ГРУ повернулся к бывшему подполковнику КГБ (бывшему ли?).
– Давай, Виктор, прощайся со своим крестником. Не могу сказать, когда вы увидитесь вновь. Да и увидитесь ли вообще – вот в чём вопрос!
– Да мне бы этого прапора век не видеть. Попил он моей кровушки, – весело сообщил Путилов и, протягивая правую ладонь сослуживцу по Группе Советских войск в Германии (после вывода войск мы все оказались сослуживцами: и комитетчики, и пехота с танкистами, и все остальные…), пожелал от души: – Ни пуха тебе, Тимур Кантемиров…
– К чёрту! И вам не хворать, Виктор Викторович.
Крепкое мужское рукопожатие скрепило пожелания обоих, в общем-то, нормальных людей. Адвокат Соломонов дописал информацию о себе, протянул лист бумаги полковнику разведки, быстро переговорил с ним о планируемых действиях в ближайшие дни, попрощался с другом и вышел вместе с чиновником Смольного из палаты ОРИТ ВМА (отделения реанимации и интенсивной терапии Военно-Медицинской академии)…
Будущий начальник и потенциальный подчиненный остались одни. Александр Юрьевич пододвинул стул ближе к кровати и сказал:
– А теперь я хочу знать, за что и зачем ты убил Соколовскую?
Кантемиров тяжело вздохнул и начал подробный рассказ с момента убийства нотариуса Марченко. Кандидат в военную разведку старался говорить сухо и коротко, как будто писал милицейский отчёт. Полковник выслушал и по окончании доклада спросил:
– Значит, ты сам взял и устранил смертельную опасность? А по-другому поступить нельзя было? Сдал бы её своему Борцову?
– Уже пытались, даже героин в квартиру подкинули. Соколовская не поняла тонкого намёка. – Карие глаза блеснули из-под разреза бинтов. – Товарищ полковник, её главной целью был Студент, что она отчасти успела сделать своим выстрелом из ТТ. Мы квиты.
– Ладно, проехали. Тем более, мы знаем, что кто-то пытался пробить прибытие гражданина Кантемирова через таможенную службу в аэропорту Пулково-2. И, скорее всего, это была Соколовская. – Полковник поднял голову. – Ещё один вопрос по поводу твоих убийств. Теперь по гражданину Тюрину. Его то за что на нож посадил?
Студент усмехнулся и весело сообщил:
– Расклад такой: один брателло втравил меня нежданчиком в блудняк, базар не фильтровал. Я забил стрелку, браток выдернул перо, у меня финка была заныкана, и я его завалил наглухо. Вот такая канитель…
– А если серьёзно?
Раздался следующий вздох из нижнего разреза бинтов и начался очередной подробный отчёт о первых днях операции внедрения в преступную группировку. Кузнецов слушал внимательно и по окончании рассказа уточнил:
– Тимур, нас интересуют твои личные мотивы и установки. Ты убил человека из-за личной неприязни или для дела? Расскажи о своих мыслях в тот вечер. Это важно. Вспомни, о чём думал до принятия решения лишить жизни Тюрина.
Кантемиров задумался, вспоминая дискотеку во дворце культуры и лица Лапы с Тюриком и Хирурга с Кимулей. Никого уже нет в живых… Затем начал медленно говорить, осознавая всю серьёзность разговора, где надо говорить правду и только правду:
– На дискотеке я сразу узнал главаря и бригадиров банды по фотографиям, показанным капитаном Рифкиным перед поездкой в Бокситогорск, и подумал о том, что появился отличный шанс представиться всем разом. Поэтому и сделал замечание по поводу поминок мусульманина Аликбера Мусаева, потом назвался сам. Мол, тоже мусульманин – Тимур Рашитович или Студент. – Молодой мужчина помолчал с полминуты, заново переживая события памятной ночи, и продолжил: – Я знал, что между вожаком Лапой и недавно освободившимся Тюриком возникли тёрки из-за положения в банде. А бригадиры Хирург с Кимулей выбрали сторону Лёни Лапина. Главарю не нужны были конкуренты, и, несмотря на это, когда Ваня Тюрин начал меня оскорблять, я пытался разойтись со всеми ровно. Мне не нужны были личные враги в чужом городе. А когда Тюрик обозначил меня «петушилой»…
Тут Тимур оторвался от рассказа и спросил у офицера ГРУ:
– Александр Юрьевич, надеюсь, вы знаете, что эти слова значили для меня, выросшего в шахтёрском посёлке рядом с зонами?
– Пассивный педераст. Низшая каста у блатных.
Студент согласно кивнул.
– После таких слов мне оставалось только наказать Тюрика. Если бы я на этом закончил разговор, ни о каком внедрении в банду можно было и не мечтать. Но, и в этот момент я не планировал мочить блатного. Себе дороже… Да ещё в чужом городе…
Кузнецов впервые прервал рассказчика:
– Зачем же тогда было убивать уголовника? Мог бы просто нокаутировать его за углом ДК и остался бы прав в глазах всех остальных?
– Мог... Даже успел залепить одним ударом в глаз. И начал просчитывать нокаутирующий удар, пока Тюрик не вытащил нож-бабочку и не стал крутить передо мной. Вот тут мне очень захотелось испытать навыки ведения ножевого боя. Меня в Крестах один зек научил. По кличке Спикер.
– Подожди, Тимур. Ты убил человека только из-за проверки своей практики владения ножом?
– Не только. – Карие глаза пациента посмотрели из разреза бинтов в лицо собеседника. – Я успел заметить, что Лапа с бригадирами заключили между собой пари по исходу схватки, и понял, что единственным правильным и благоприятным решением исхода боя будет смерть Тюрика. Особенно для Лапы. Александр Юрьевич, я действовал интуитивно. В тот вечер я сам себе не мог бы ответить – с какой целью я ударил человека ножом в печень. А сейчас знаю, что тогда был абсолютно прав для исхода всей операции внедрения в банду.
– На каком основании?
– После убийства Тюрика вор в законе ГамлЕт вместе с тамбовскими прекратили проверку моей персоны и начали готовить меня к участию в наркотрафике. Авторитет сам об этом сообщил на днях. Они были уверены, что внедренный сотрудник ни в коем случае не пойдёт на совершение тяжкого преступления. А полковник Борцов всё же просчитался с моей легендой. Меня бы позднее вычислили и убили самого. Только смерть Тюрика от финки спасла Студента, да и всю операцию в целом. А у тех же тамбовских такая контрразведка… Один Виктор Сергеевич чего стоит. Со мной потом Захар поделился, что у этого подполковника говорят все. Думаю, что этот специалист один из ваших или КГБ.
Старший офицер разведки откинулся на стуле, задумчиво произнёс вполголоса: «Теперь уж, из бывших наших…» и задал неожиданный вопрос:
– Тимур, ты в школьные годы фантастику читал?
Кантемиров понимал, что в ближайшее время к нему возникнет очень много вопросов, но всё же удивился и ответил:
– Ну, а как же. Я ещё в третьем классе перечитал всего Герберта Уэлсса с нашей книжной этажерки. Даже папа удивился, он тоже любил фантастику. Потом Александра Беляева начал читать. Но, с детства больше всех запомнилось «Незнайка на Луне» Николая Носова. Кстати, недавно на досуге в Крестах перечитал…
Пациент замолчал, а офицер ГРУ всё же объяснил свой вопрос:
– Чтение фантастики входит в систему отбора наших кандидатов. Точно так же, как и наличие чувства юмора. Ну, с этим у тебя всё в порядке. Это я ещё понял из прошлого разговора в кафе про плащ и кинжал.
– При чём тут фантастика? – удивился соискатель службы во внешней разведке.
– Как оказалось, что люди, в школьном возрасте и позднее, читавшие научную фантастику, превосходил сверстников по умственному развитию. Наукой доказано. Не бери в голову, я тоже фантастику люблю с детства. А вот сейчас не до научных книжек. Фантастики вокруг и так хватает. Взять того же Арутюнова. Вот как можно было незаметно вывезти из воинской части тридцать штук ПЗРК?
Кантемиров не успел ответить, как последовал следующий неожиданный вопрос:
– Тебе понравилось убивать?
На этот раз Тимур закрыл глаза и задумался над вопросом. Александр Юрьевич решил не торопить с ответом… В памяти молодого человека возникло лицо Тюрика с подбитым глазом и последней ухмылкой в жизни. Прапорщик запаса на всю жизнь запомнил звук удара финского ножа, пронизывающего одежду и плоть человека.
По большому счёту боксёр мог легко обойтись и без финки. В тот вечер сотрудник милиции действовал интуитивно, точно так же, как с подсечкой курсанта милиции в стенах РУОПа.
Однако, стоило признаться самому себе и полковнику ГРУ, что он хотел убить Ивана Тюрина и убил. На войне, как на войне… Студент открыл глаза и тихо ответил:
– В первом случае мне понравился результат. Я устранил противника и влился в банду. Во втором случае с Соколовской я не знал, что она беременна, и сейчас постоянно об этом думаю. У меня жена беременна, и скоро у нас будет второй ребёнок.
– Если бы знал, оставил бы её в живых?
– Конечно. Мы бы нашли другой выход. Тогда бы она точно присела лет на пять, и родила бы ребёнка на зоне. Сейчас один аллах знает, что было бы для Светы хуже…
Вопросы следовали один за другим.
– Тимур, веришь в бога?
– Не знаю. Я вырос с двумя бабушками, которые постоянно читали молитвы и держали пост. «Ураза» называется… Бабушки часто мне говорили, что я мусульманин. Поэтому, молитвы помню с детства. И только один раз в жизни мне очень захотелось, чтобы этот аллах был на самом деле и спас меня…
Рассказчик замолчал, а внимательный слушатель спросил:
– Когда?
– Ещё в первый год службы прапорщиком. По сути, я дослуживал срочную службу. У нас ДШБ из Лейпцига лагерем стояли, и так получилось, что у десантуры остались только молодые офицеры. А тут туман, отбой стрельбе, и я со своим оператором решили проверить подъёмник по направлению стрельбы из РПГ (ручной противотанковый гранатомёт). Только успели поднять мишень и открыть крышку подъёмника, как вдруг выстрел. Хорошо, что выпущенная граната оказалась кумулятивной и ударила рядом с нами в бронелист блиндажа, закрывающий электродвигатель. Нас только откинуло в разные стороны. Мы ползком и в блиндаж. Вот тут мне очень захотелось, чтобы бог был и чтобы он меня спас. Я сразу молитвы вспомнил…
Бывший начальник войскового стрельбища Помсен замолчал, заново переживая тяготы и лишения воинской службы. Действующий полковник поторопил с рассказом:
– Чем закончилось история с выстрелом?
– Как выяснилось, молодой командир взвода был с бодуна и не понял сигнала отбоя стрельбы, а наш старший оператор решил в туманную паузу быстренько отбежать в сторону от вышки и поссать в тумане. Мы подняли мишень, а взводный дал команду: «Огонь!». Ну, потом, конечно, поднялся такой кипиш… – Прапорщик запаса тяжело вздохнул. – ЧП! Комдив с нашим командиром полка сразу приехали, а потом и комбат ОДШБ подтянулся. А нас с оператором сразу в госпиталь. Меня выписали на следующий день, а рядового придержали ещё пару суток. В момент выстрела оператор оказался ближе к блиндажу. Но, всё обошлось. В ушах только звенело где-то с неделю, потом прошло само собой…
– А с десантниками что?
– Тот взводный оказался сыном генерала, и дело решили замять. А нам с оператором предложили деньги за молчание. Я посоветовал солдату взять у лейтенанта пару сотен, а сам отказался от марок. Мы тогда хорошо посидели с десантниками вместе с их комбатом. Можно сказать, сдружились. И потом у меня, как у начальника стрельбища, не было никаких проблем с десантурой. Надо машину съездить за продуктами – пожалуйста, надо БМД-шку перетащить в поле рельсы и шпалы на дальний рубеж – да хоть две забирай вместе с механиками-водителями…
Кантемиров улыбнулся от приятных воспоминаний армейской молодости. Хорошее было время… Александр Юрьевич, как опытный психолог и специалист по подбору персонала, резко перешёл к следующему вопросу:
– Что скажешь по Соломонову?
Ответ прозвучал сразу:
– Сергей – самый правильный из нас и надёжный. Когда надо было спрятать семью от тамбовских, я поручил дело адвокату. Защитник вооружился «Сайгой» и повёз жену и сына в глубинку Тамбовской области. Кстати, Сергей принципиально отказался от участия в наркобизнесе. – Тимур вздохнул. – Поэтому наш «Багратион» и так бы развалился.
Пациент и посетитель реанимационной палаты замолчали… Полковник Кузнецов всё больше убеждался в правильности выбора нового сотрудника. Надо же, как быстро нашли в чужой стране похитителя российских боеприпасов.
Всего сутки прошли, а бывший старший лейтенант Арутюнов уже сидит на кичмане где-то под Берлином. Понятное дело, что Студент выполнил задачу не своими руками. Но, какой же надо иметь авторитет и влияние на немецких армян, чтобы так быстро организовать поиск и пленение беглого офицера?
И всё же Тимур Кантемиров превосходит многих по уровню своих возможностей, хотя сам об этом не знает. И знать пока не может…
Но, самое главное – Родину любит. А предателей ненавидит. Вон как с ходу в кафе задал правильный вопрос о покинувшем воинскую часть старшем лейтенанте: «Арутюнов – предатель?». И вот тебе, пожалуйста, результат через сутки…
Прапорщик запаса Кантемиров задумался о семье. Когда он сможет увидеть родных? И, скорее всего, Лене придётся рожать без него. Хорошо, что Симона будет рядом со своей тётей. Может быть, удастся как-нибудь оформить маме заграничный паспорт в Башкирии и сделать ей вызов в Лейпциг.
Хотя бы через Сефу. Тогда бы он смог встретиться и с мамой. Пациент повернул забинтованную голову в сторону посетителя и сам задал вопрос:
– Александр Юрьевич, когда я смогу встретиться с семьёй? Жене скоро рожать.
Куратор операции, и медицинской, и военно-секретной, чуть улыбнулся при ответе.
– Увидишься обязательно. Мы не берём на работу холостяков. У нас за границей служат только женатые. И многие служат вместе с женами.
Потенциальный разведчик напрягся и, полусидя на высокой подушке, твердо произнёс:
– Я не хочу втягивать семью в свои дела.
Полковник ГРУ согласился.
– Хорошо. О семье ещё поговорим. Увидишься месяца через три. – Кузнецов убрал улыбку и задал следующий вопрос. – Родной язык не забыл?
Уральский татарин удивился вопросу (куда его решили забросить с секретным заданием?), но вида не подал, размышлял секунду и доложил:
– Понимаю всё сказанное. Простые предложения говорю с ходу. А чтобы сказать что-то сложнее, надо думать и составить предложение в голове.
– Получается, что ты говоришь одинаково: по-татарски и по-немецки?
– После последних занятий с Симоной и почти месяца практики я говорю на саксонском диалекте гораздо лучше, чем на родном.
– Даже так? – Александр Юрьевич задумался и сказал: – Это даже лучше, чем мы предполагали. О методике Симоны и её школе немецкого языка поговоришь на днях со специалистом.
Тимур понял, что за ним наблюдали в Лейпциге, и решил задать основной вопрос:
– Товарищ полковник, я могу знать, что меня ждёт? Какая работа и где?
Кузнецов ответил вопросом на вопрос:
– Тимур, а откуда у тебя, уральского татарина, кавказская фамилия?
Кантемиров улыбнулся.
– Мой дед со стороны отца оказался кавказским татарином, его в Башкирию направили работать в милиции, где он и познакомился с бабушкой. Дедушку звали Габбас Габбасович, а бабушку Фатима. Дед вначале воевал на Финской, а потом в Великую Отечественную пропал без вести. И мы о нём узнали только в 85 году, когда отмечали 40-летие Победы. Украинские следопыты нашли однополчан Кантемирова Габбаса, от которых и стало известно, что дед погиб в Сталинграде. Он там ночью вражеский танк подсветил фонариком для нашей артиллерии. Фашисты его тоже заметили и смертельно ранили. У нас дома хранится газета: «Правда Украины», где однополчанин деда, сержант-автоматчик Грекул Иван Степанович рассказал историю гибели деда. А я так и не успел съездить на Украину в Кировоград к сержанту Грекул. Он умер через год после интервью.
– У тебя хорошие корни, никогда не забывай об этом.
– Не забуду. Жалею только, что не успел съездить и поговорить с Иваном Степановичем из 3-го отдельного стрелкового батальона 124-ой отдельной Краснознаменной стрелковой бригады.
Начальник отдела 1-го Управления ГРУ Генерального штаба Вооружённых сил Российской Федерации откинулся на стуле и медленно проговорил:
– Тогда вначале ты должен осознать, что примерно через три месяца ты начнёшь жить чужой жизнью. Тавтология, конечно, но это действительно так. Ты добровольно откажешься от привычного уклада, пожертвуешь любовью и заботой мамы и других близких тебе людей. Жена и дети будут рядом. Или где-то неподалёку. Как быть с ними – тебе решать. Ну, а по поводу места дальнейшей службы… – Офицер внешней разведки взял паузу и посмотрел в глаза, внимательно наблюдающие за ним сквозь разрез бинтов. – Я смогу тебе сказать только после того, как ты подпишешь ряд необходимых документов…
(продолжение - https://dzen.ru/media/camrad/final-chast-19-65324e946f70c8639c41bfb3 )
