– Схватить ведьму! Живой или мёртвой! – разносится приказ над площадью, пока я в ужасе таращусь на толстомордого старика.
Руки слабеют, из пальцев выскальзывает плетеная корзина, полная спелых яблок, будь они неладны.
Наблюдаю, как красные плоды катятся по девственно-белому снегу и судорожно выдыхаю, когда одно из них бьется о черные кожаные сапоги и откатывается назад.
Поднимаю взгляд и нарываюсь на чужую холодную и до боли знакомую насмешку.
Мужчина выглядит достаточно сурово. Настолько, что становится очевидным, против него нет шанса ни у одной ведьмы. Сейчас меня пугают его синие глаза, пугает квадратная челюсть и длинный рваный шрам во всю щеку.
Инквизитор не торопится исполнять приказ его величества, он словно ждет, когда добыча бросится наутек трусливым зайцем.
По моим плечам и спине стремительно несутся мурашки, делаю новый вдох и отступаю на шаг, прекрасно понимая, что лучше быть зайцем, чем до хруста прожаренной на очищающем костре ведьмой.
– Не глупи, – тянет он оскал. – Куда ты побежишь? Здесь кругом снег.
Растерянно оглядываюсь, не понимая к чему он это говорит и снова отступаю, краем сознания отмечая, что оставила на этом снегу след.
Так он об этом?
Сжимаю кулаки, поднимаю взгляд и смотрю инквизитору прямо в глаза.
– Серьезно, собираетесь выслеживать меня, как лису?
Мужчина переводит взгляд на мои рыжие волосы и хмыкает:
– Я же говорил, Лисичка, что однажды так и будет.
Говорил. В прошлую встречу на рынке говорил, а я дура думала, что это был просто безобидный флирт.
– Побежишь? – улыбается он.
Моим легким не хватает воздуха от возмущения, но осознание, что он дает мне фору, несколько расслабляет. Улыбаюсь и отступаю ещё на шаг, а затем ещё и ещё, одним только взглядом обещая, что ему придется изрядно за мной погонятся.
Разворачиваюсь и бегу прочь, будто кто хвост подпалил.
Поворот в переулок, затем в другой, третий. Во дворе на площадке играют дети, я бегу через них к длинному забору и перебираюсь через него. Оборачиваюсь, убеждаясь, что меня никто не сможет увидеть, и щелкаю пальцами, активируя браслет.
Воздух вокруг меня становится плотным и вязким, отчего дышать не представляется возможным. Я знаю, что это всего лишь на несколько секунд, а потом меня выбросит в избушке глубоко в дремучем лесу, где ни одна живая душа не найдет.
За секунду до перемещения я нарываюсь на синий взгляд инквизитора, который с интересом следит за происходящим. И он не торопится схватить меня.
Пространство сжимается, меня на миг сковывает страхом, но уже через секунду я падаю на дощатый пол и хватаю ртом теплый воздух.
Сердце истерично колотится в груди, руки дрожат, а мысли хаотично скачут вокруг мужчины, что, кажется, намеренно меня отпустил.
Зачем?
Именно с этими мыслями вечером я усаживаюсь в уютное кресло у камина, беру со стола чашку с мятным чаем и вздрагиваю, когда мне на плечо ложится чья-то рука.
Прозрачное стекло разбивается о пол, горячая жидкость течет по доскам, а я боюсь вдохнуть и увидеть позади того, кто запросто может спалить меня на костре.
– Миленько, – хмыкает низкий голос. – Ну что, Лисичка? Действительно думала, что сбежала?
Мужчина мягко меня разворачивает и вглядывается в глаза, словно ища ответы на все свои вопросы.
– И правда думала, что я позволю тебя сжечь?
Непонимающе смотрю в ответ, мысленно пытаясь унять сердцебиение.
– Не позволишь? – спрашиваю тихо.
Его губы чертят усмешку, а глаза выражают блеск веселья.
– Ты, правда забыла, ведьма, как в детстве плела мне венки и заговаривала ссадины?
И я вспоминаю. Вспоминаю этот пронзительный взгляд и усмешку, но никак не могу вспомнить шрама. Вспоминаю, как юноша попал к бабушке с ранением и лечился, помогая взамен всем, чем мог. Вспоминаю, как крутилась постоянно рядом, потому что было интересно, кто он такой и откуда взялся. И вспоминаю… как горько плакала и кричала, что ненавижу, когда уходил. Как обещала, что забуду и никогда больше не вспомню…
– Ты… – выдыхаю сипло, чувствуя, как по щекам катятся слезы.
Я много тогда наговорила. И про то, что связаны судьбой. И про то, что никого в его сердце больше не будет.
– Все же выполнила обещание, да? – спрашивает с укором и тянется пальцами к моей щеке. Скользит по скуле костяшкой. – Ты маленькая была, Алиса. И твоя любовь была такой чистой и невинной… Я должен был уйти.
Киваю и прикрываю глаза. Знаю. Я все знаю. И поступил он тогда правильно, это я была ребенком, не понимающим, как устроен взрослый мир.
– Скажи мне, Лисичка, – завораживает он меня своими бездонными синими глазами. – Что ты чувствуешь сейчас?
Прикрываю глаза, делаю вдох и расслабляюсь, чувствую его прикосновения. Сила наполняет, она берется отовсюду и течет по кровяным руслам рек. Вихрится в груди и взрывается в сознании образами.
Морщинистые руки, сцепленные между собой. Зеленая трава и детский смех. В моих венах любовь. В моем уме любовь. В моей душе любовь.
– Ты мой, – шепчу я. – Всегда мой. Был и будешь.
– Твой, – хмыкает и притягивает в объятия. – И я рад, что ушел тогда. Я сделал все, чтобы тебя у меня не отняли.