На днях у нас в Твери отметили 75-летие прекрасного поэта Галины Безруковой. Вообще-то надо бы добавить фразу «со дня рождения», потому что Галина Аркадьевна погибла, попав под машину, уже 24 года назад. Но писать так не хочется. Каждый человек жив, пока про него помнят. А Безрукову помнят – и коллеги, много лет проработавшие с ней в газете «Смена», и читатели, и собратья по перу (среди них не только местные авторы, но и всемирно известный писатель Евгений Клюев, который когда-то тоже жил и работал в Твери).
При жизни у Галины Безруковой вышло две книжки – маленькая «Расклейщица афиш» и более полная «Светёлка». После смерти – еще две, «Ты не забудь меня, ладно?..» и «Ничейная птица», куда вошло почти все написанное ею.
Друзья знали ей цену, но для них она была прежде всего «Галкой» из газеты, «своим парнем», коллегой. Масштаб Безруковой как прекрасного поэта мы, пожалуй, понимаем только сейчас.
13 лет назад, на презентации «Ничейной птицы», культуролог Ефим Беренштейн (тоже, увы, ушедший) закончил свое трогательное выступление такими словами: «Здравствуй, Галя!»
Мы завидуем тем, кто поздоровается с ней впервые.
***
Мелькание желтых жуланов
В промытом проеме окна.
Мой месяц, мой самый желанный.
Опять к октябрю я одна.
Движенья и мысли свободны.
Спокойны глаза и душа.
А в городе ветер холодный.
Но осень всегда хороша!
И руки засунув в карманы,
Куда-то иду наугад.
Мой маленький город желанный,
Мой месяц и мой листопад.
Моя желтогрудая птица,
Мой ясень на дальней горе.
И некуда мне торопиться,
Когда я живу в октябре.
Свеченье серебряных капель.
Пустынных садов забытье.
Престольный мой град, Андреаполь,
Осеннее царство мое.
***
Тут мелко. И мальков мельканье
Мальчишек местных веселит.
Ах это раннее купанье!
Пусть даже мамка не велит.
Сажёнками. И по-собачьи.
От камушка и до лозы.
А на воде легко маячит
Тень самой синей стрекозы.
Ах это раннее купанье,
Каникул летних кутерьма.
Ах эти милые названья —
Малинники и речка Тьма.
***
Черника в чашке с молоком.
Ржаного хлеба кус.
Он с детства празднично знаком —
Июльских ягод вкус.
Не привозных, не покупных,
А собранных тобой.
И цвет у чашки стал от них
Молочно-голубой.
И пальцы в ягоде, и рот.
Черничный нежен сок.
...Случайной лодочкой плывет
По молоку листок.
***
Проснуться в городке, неведомом и старом.
Шагнуть босой ногою на крыльцо
И, у колодца сполоснув лицо,
Брести по деревянным тротуарам.
И, на ходу переплетая косу,
Припоминая простенький мотив,
Чуть отступить в сторонку, пропустив
Вспотевших баб, вернувшихся с покоса.
С блаженством чувствовать, как льдинкой тает
На языке прохладный огурец.
Прислушаться, о чем там рассуждает
Лукавый рыжий дед—святой отец.
С мосточка рыбаку махнуть рукою,
Повозке тряской обернуться вслед.
Разговориться с бабкою такою,
Которой чуть помене сотни лет.
И в дом войти у церковки Успенья,
Где занавески бьются на окне,
Где варят земляничное варенье
И ничего не знают обо мне.
***
Покиньте меня, города,
В которых жила я когда-то.
Из памяти, как из гнезда,
Летите с печалью пернатых.
О как я устала от вас,
Красивых, убогих, нарядных.
От всех чердаков и террас,
От черных ходов и парадных.
В сиянье июньского дня,
В снегах и в осеннем тумане,
Покиньте, покиньте меня,
Летите себе в караване!
Летите! Пусть каждый простит,
Оставит меня и растает.
...Но Вятка в свистульку свистит.
Росточком Ростов прорастает.
Кольнет колоколенкой Псков
И кружит, лететь не желая.
...О преданность городов,
В которых когда-то жила я!
***
Вымокла кофта от пота.
Пот окропляет лоб.
Веселая это работа —
Сеять морковь и укроп.
Щепкой расчерчивать гряды,
Мелкий высаживать лук.
Отдых уму и отрада
Незагорелых рук.
Солнце печет мою спину,
Но через пять минут
Все же косынку скину —
Волосы пусть отцветут!
Блаженно ложится семя
В черную нежную плоть.
Скоро настанет время
Гряды полоть.
Солнышко, благодарствуй!
Ливень да не обойдет
Крохотное государство,
Мой огород.
***
По ночам ходят в гости друг к другу деревья.
По ночам ходят в гости друг к другу стога.
Замечали вы чудные эти кочевья?
По-иному обставлены к утру луга.
Одинокая ель вброд идет через реку,
Золотистые шишки в гостинец неся.
Как нельзя на земле одному человеку.
Так и дереву тоже нельзя.
Поверяют секреты свои и печали.
Или просто гуляют под ясной луной.
Hа крылечке церквушки — вы замечали?
Лист, оброненный гостьей ночной.
И на лунных лугах шепоток еженочен.
То вдали растворится, то близко опять.
Ходят в гости стога и деревья. А впрочем —
Спите. Людям ночами положено спать.
***
Мой дорогой человечек,
Зеленоглазое чудо.
Я тебе вылеплю глечик —
Лучшую в мире посуду.
Глиняный глечик узорный,
С веткой и маленькой птицей.
Мед золотой или черный
Долго в нем будет храниться.
Глиняный глечик с секретом,
С нежным блестящим обливом,
Щедро наполненный летом,
Знойным, душистым, счастливым.
...Бьется посуда на счастье —
Так говорили от века.
Птица умрет в одночасье,
И переломится ветка.
Мой дорогой человечек,
Зеленоглазое чудо.
Счастье не вечно, как глечик.
Бьется и эта посуда.
***
Улитка умрет.
Но останется крохотный домик.
Пустяк, завиток.
Но ее он переживет.
И женщина эта умрет.
Но останется крохотный томик.
И время ни строчки уже
Со странички его не сотрет.