Неприятное открытие ждало Хикаморе, когда он в очередной раз отправил своего неутомимого Кузю в путешествие по этажам высотки. Конечно, это были не пустые поиски неведомо чего. Из сложной мозаики разговоров и встреч он выбирал наиболее значимые. Не ускользнул от его внимания и звонок Чигина в домком. Железный хамелеон незаметно прошмыгнул вслед за Марой в кабинет главного инспектора и по обыкновению устроился с помощью присосок на потолке.
И что вы думаете, Хикаморе услышал? Точно! Он просто застыл с открытым ртом, когда инспектор читал список подвигов Савина, чего совсем нельзя было ожидать от сдержанного японца. Но это не самое главное, а то, что товарищ Савин жив! Именно этот вопиющий факт просто-напросто пронзил насквозь азиатское сердце новоиспечённого агента ЦК!
«Это ведь надо, какой живучий гад! – в крайнем возмущении прошептал якудза, после того как оправился от потрясения. – То-то я смотрю, что-то знакомое в его движениях сквозит. Но ведь этих чёртовых европейцев невозможно отличить друг от друга! И костюм у него другой, и усики сбрил, и выражение лица поменял. Хотя здесь понятно, всё-таки память потерял. Но мне на это всё равно: враг должен умереть во что бы то ни стало, иначе мне никогда не вернуть себе лицо», – думал Хикаморе, внимательно слушая диалог Чигина и Мары.
***
Потихоньку, шаг за шагом, жизнь в высотке менялась. Заработали увеселительные заведения в зоне отдыха. Вместо унылой доски почёта, рядом с фонтаном разместился плоский экран из холодной плазмы, на котором показывали фривольную рекламу заведения мадам Жерминаль. Яркие вспышки стробоскопов над церковью Сила Небес звали граждан испытать судьбу в рулетку или сыграть в покер. Активно начали продаваться всякие ненужные безделушки из киосков. Казалось, всё хорошо, жить стало лучше, жить стало веселее. Однако что-то было не так, что-то тревожное висело в воздухе, и это что-то чрезвычайно злило Меркулова.
«Всё-таки, зря я согласился на эту диверсию с покраской Де Борха. Теперь, вместо того чтобы развлекаться, они кисточками машут. А что будет, когда перестанут? И самое интересное, господин Семарг молчит, как сломанный сейф, будто так и надо. А ведь теряет огромные деньги. Странно», – размышлял Меркулов, направляясь с инспекцией в храм Сила Небес.
Игроки азартно крутили рулетку, нервно дёргали за рычаги звонкие автоматы, пускали табачные кольца в голограммы первых поселенцев, швыряли на зелёное сукно карты. Всюду сверкали крохотными разрядами графены. В общем, жизнь бурлила. Казино работало так, как надо, и даже лучше.
В спортивной раздевалке отца Пафнутия пахло сырой резиной от тканевой изоленты на клюшках, а ещё горелым железом. Толстая титановая дверь с двойным уплотнителем из пористой резины отсекала шум из игрального зала, в котором совсем недавно прихожане поклонялись богам Сириуса. Отец Пафнутий по обыкновению возился с амуницией своей хоккейной команды. От наждачного круга летели жёлтые искры.
– Послушайте, батюшка, что вы всё сами делаете? Некому коньки наточить ? Казалось, всё решили? У вас полно графенов. В чём дело?
– Я не могу доверить безопасность своих спортсменов неизвестно кому.
– Так найдите известного!
– Нет! Меня уже не переделаешь. Вы для этого пришли? Советами услаждать? – с этими словами батюшка выключил наждак, понимая, что гость задержится.
– Впрочем, дело ваше. Только скажите мне. Я всё пытаюсь разобраться с местной публикой. Почему ваши бабульки в таком затрапезном виде против остальных дамочек?
– А что?
– Ну всё-таки, всякое там омоложение, и всё такое?
– Ну, не у всех есть графены на косметику. У моих нет. Вот и подкачали с дизайном. А иначе, пришли бы они в команду "Сила небес"?
– Так давайте обновим фасад? Храм приносит огромные доходы. Почему не исправить? Пусть вернут себе молодость?
– А играть, кто будет?
– Это жестоко, в конце концов.
– Женихаться начнут. И конец хоккею. Я не могу этого допустить. Вы всё-таки чего-то не понимаете. Ну зачем им эта красота? Здесь дружный коллектив, общие интересы, а там, прости космос, тоскливое одиночество и конкуренция. Разве нет? Начнут фуфыриться вместо настоящей игры. На этажах полно таких. И что дальше? Вот что? Сплошное непотребство. Детей рожают для забавы. Игрушки у них такие, живые! Нет уж, всему своё время. Время детей растить, и время в хоккей играть!
– Вы их спрашивали?
– Конечно, а как иначе? У нас всё по согласию делается. Провели собрание, всё, как полагается. Проголосовали. Одна дурища отвалилась, но тут же передумала. Она… вот послушайте, пришла домой, увидела свою родную клюшку, и разревелась, и прибежала обратно вся в слезах. Да как ещё-то и прибежала. Через ступеньки махала словно молодая козочка. А вы мне дизайн? Да им на поле никакой защитной маски не надо. Стоит появиться, так весь стадион ревёт от восторга минут сорок.
– Отчего же?
– Ой, не задавайте глупых вопросов. Вот, посмотрите, – батюшка ткнул в фотографии своих игроков, развешанных на персональных шкафчиках для удобства.
– Ого, какие они у вас все нарядные. И это без маски? Да-а, не хотел бы я с ними встретиться в тёмном переулке.
– Вот именно. А у них клуб, разговоры, тортики всякие там, носочки, вышивка, герань. И что, всего этого лишиться ради смазливой мордочки и ядрёной жопы? Прости космос за сквернословие. Да ни в жизнь!
– Вы прямо-таки поэт от спорта!
– Поэт? Зачем обзываетесь? Я всего лишь тренер.
– Что вы, что вы, не имел и в мыслях. Восхищен-с вашей преданностью спорту. Однако у меня к вам ещё пара вопросов. Пардон, до сих пор не понимаю, почему вы с такой лёгкостью отказались от помещения?
– А чё такого? Пущай. Не в первый раз. Здесь, знаете, сколько хлыщей перебывало. О-го-го! Я с пониманием отношусь к нуждам Мары Филипповны. Конечно, язычница. Но предков нужно уважать.
– Пардон, это что сейчас было? Уж не хотите ли вы сказать, что..?
– Полноте, только в религиозном смысле. Не более того. Но везде тайна. Здесь, всё так перемешано с этими омоложениями, что и не поймёшь, кто кому кем доводиться. Была скромная надежда, что скоро это безобразие закончится. Семарг начал нервничать, все уже затаили дыхание, вот-вот рванёт, но тут вы обнаружились со своей методой.
– А как же дети? Они-то здесь при чём?
– Так поживёшь в стратосфере, и никаких детей не захочешь. Ведь сплошные мучения. И надо их на эти муки обрекать? Вот вы мне ответьте, только честно, не кривя душой. И надо?
– Так всё в руках Господа? Не может человек брать на себя чужую судьбу. Грех это смертельный. Тем более, младенцев! Или вы чего-то не договариваете насчёт детей. Я прав?
– Всё-таки я вам завидую. Такая чистота помыслов, просто восхитительно. Дверку приоткройте, пожалуйста.
В спортивную раздевалку ворвались крики возбуждённых игроков, звон автоматов, кошачий запах мужского адреналина и резкое амбре женских духов. Меркулов непроизвольно поморщился, вдохнув солидную порцию табачного дыма, на что отец Пафнутий сочувственно кивнул головой.
– И это только начало, смею вас уверить. Всё проходит, пройдёт и это.
– Экклезиаст?
– Полноте, – Соломон, кто ж ещё! Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство?
– Более чем, но позвольте ещё один вопрос?
– Отчего же?
– Что это все граждане пристрастились к покраске? Фантасмагория какая-то!
– Ностальгия по прошлой жизни. Надеются закрасить. В переносном смысле, конечно. Они, может быть, и не осознают, но посмотрите, с каким энтузиазмом каждое утро собираются. Сколько веселья. Это дорогого стоит. Все эти шутки, смех, кислородные баллоны.
– Ерунда! Коммуналку отрабатывают.
– В кислородных масках? Шутите? Висеть над миром в разреженном воздухе, в неудобном комбинезоне, на тонюсенькой страховке, чтобы оплатить коммуналку? Никогда не соглашусь. Здесь, поверьте мне, другой интерес спрятан. Им просто нравится находиться вместе на обжигающем морозе. Точно вам говорю. Сейчас выкрасят Де Борха и примутся за другую высотку со всем удовольствием.
– Хотел избавить людей от страха. А теперь и не знаю, что и думать?
– Зато восторгов сколько! Страсть! Бордель, казино, гермафродиты-психологи, выпивка. Разве нет?
– Едкий вы товарищ! Едкий и вздорный!
– Хоккеист и вздорный? Бросьте, и в мыслях не было. У нас весь адреналин льдом выжигается, на обычных граждан и нет ничего. Нечем есть-то.
– Меня тоже тянет. Скажите, это нормально?
– Куда?
– Красить. Я уже и комбинезон себе раздобыл, и маску.
– Да? Недолго песня длилась… А была надежда насладиться вашим казино. Вы уж, голубчик, хоть немного продержитесь. Ведь только переоборудовали храм. И теперь заново ремонт?
– Напрасно так думаете, я из любопытства. Никогда, знаете ли, не висел в стратосфере на верёвке. Всё как-то застопорилось с чувствами после падения. А я не привык киснуть. Я полагаю, это от смены климата. Разреженный воздух и всё такое.
– Вот, возьмите на всякий случай, – батюшка протянул хоккейную каску с надписью «Сила Небес». – И оденьтесь потеплее. А то как мы здесь без вас…
***
Услышанное в спортивной раздевалке сильно озадачило Хикаморе. Получалось, что и здесь этот неутомимый Савин всем жизнь испортил. Жили себе ничего граждане, ну, взрывались иногда, но мгновенно, без боли, без страданий, а теперь грозило перенаселение, начались опасные увлечения общественными работами. А как не опасные, когда вчерашние обыватели вдруг все превратились в монтажников-высотников. Здесь у кого хочешь голова поедет вдоль перил, причём со стуком. Конечно, его дело маленькое, он всего лишь наблюдатель, но размах господина Савина вызывал искреннее восхищение у суеверного японца.
«Прав ли я, желая его уничтожить? Вдруг у него под ногами камень, а у меня песок? И вся моя месть – это ничто, по сравнению с его бременем. Может, в него вселился великий дух Юрэй. И я вздумал убить демона? Ведь нельзя поверить, чтобы обыкновенный человек мог творить столько несчастий на Земле и в небе одновременно?» – сделал неутешительный для себя вывод Хикаморе.
26. Ками Юрэй – японский дух мщения, дух умершего человека. Очень вредная сущность.
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
#антиутопия #фантастика #гиперпанк #стимпанк #юмор #аферы #приключения