Роскошные костюмы, изящные движения, сияющие улыбки – таким видели зрители балет XIX века. Но что скрывалось за кулисами? Скудное питание, старомодные платья и побои хореографов – жизнь воспитанниц Петербургского театрального училища в нашем материале.
Жидкий суп и селедка в масле
Воспитанницы Петербургского театрального училища жили на полном обеспечении. Но это далеко не всегда гарантировало привольное житье. Питание петербургских воспитанниц на протяжении XIX века менялось, но в целом оставляло желать лучшего. По утрам ученицы пили чай с молоком, сахаром и четвертью копеечной французской булки. После занятий в 12 часов подавали второй завтрак — кусок черного хлеба и булку. Лучшие выпускницы для поддержания сил получали рюмку хереса и бифштекс с картофелем.
В пять часов наступало время скудного обеда. Суп с вермишелью, жаркое с картофелем и пирог с рисом — и все это далеко не лучшего качества.
Ужин состоял из трех блюд. Настоящим праздником становились воскресные трапезы: многих учениц забирали домой, так что оставшиеся получали по четыре порции сладкого.
Однажды летом в макаронах обнаружили зеленого червя, и разразился настоящий скандал. Эконома уволили, но кормить лучше не стали. Воспитанницы тайком от классных дам восполняли нехватку калорий в своем рационе: покупали вскладчину на уличных лотках пряники, сушили в печной трубе хлеб. Главным лакомством считалась селедка с икрой, которую покупали за три копейки.
Стоило только ученице потерять в весе, ей тут же выдавали увеличенные порции молока, масла и яиц и заставляли глотать рыбий жир. А вот с баней дела обстояли сложнее. До середины XIX века собственной бани у Театрального училища не было, так что парили будущих артисток раз в два месяца. Затем воспитанниц водили мыться каждую пятницу.
Изношенные платья для юных нимф
Одежду будущие танцовщицы получали казенную. Для школьных спектаклей выдавали старые изношенные костюмы — в хороших выступали настоящие артисты. Подгоняли по размеру и росту тут же на себе: приходилось подшивать юбки и подгибать трико. Повседневная одежда также была не лучшей: платья выдавали из дешевой ткани и старомодные, на протяжении многих лет форма не менялась. Летом воспитанницы перелицовывали и перешивали старые платья.
По окончанию школы выпускница получала полдюжины белья и старый салоп, который та красила и носила. В конце XIX века стали выдавать по 100 рублей на экипировку — приличную по тем временам сумму.
Пинки и тумаки от хореографов
Хореографы воспитанниц не баловали. В 1801 в Петербург приехал именитый танцор и хореограф Шарль Дидло. Воспитанницам от него житья не было. Девочки плакали и жаловались на синяки и ссадины.
В середине XIX века обучать русских девочек балетному искусству пригласили знаменитого французского балетмейстера Мариуса Петипа. Солистка балета Александра Кеммерер вспоминала о нем: «Oтличный балетмейстер и большой знаток своего дела, он не стеснялся быть вспыльчивым, дерзким, а иногда и до невозможности грубым. Малейшая ошибка или непонимание ученика выводили его из себя».
Девицы и кукушки
Воспитанницы училища составляли особое замкнутое общество, в котором непременно должен был появиться собственный жаргон.
В глаза друг друга называли «девицами», за глаза — «кукушками». В конце века балетоман Константин Скальковский писал: «Если вам встретится девица, которая будет беспрестанно употреблять слово «сжальтесь», сообщит вам, что будет вас «язвить», потому что подруга ее в вас «стреляет», и что вы вообще «отврат» и «тошный», то это наверное танцовщица».
Для каждого зрителя у балерин было свое обозначение: «куртизаном» называли любителя пожить за счет балерины, «эффектщиком» — поклонником, который явно преувеличивал свое состояние и положение в обществе. Уже в училище воспитанницы учились страстям. Они всех и вся либо обожали «до страсти», либо презирали до «отврата». Худшим оскорблением для танцовщицы считалось «кривые ноги», которое употребляли в отношении любой некрасивой фигуры.