Впервые я увидел её, когда мне было 13, а ей 8 лет. Её привезли в наш детский дом. И глядя на неё это было очень странно. Почему странно? Как сказать более доходчиво. Вот, например, я. Меня вообще нашли на помойке. А как ещё можно было назвать тот бомжатник, где моя непутёвая мамаша меня произвела на свет? Реальная помойка. Разница с привычной помойкой, там под открытым небом, где мусорные контейнеры стоят или мусорный полигон, но всё равно под открытым небом. Моя помойка, где я родился, имела стены и даже крышу. И всё. Остальное помойка. Я бы там, наверное, и сгинул, а потом мёртвое тельце просто куда-нибудь выкинули бы или скормили бродячим псам, чтобы избавится от всяких следов лишнего человечка, но спасибо бдительным старушкам со двора, которые забили тревогу, когда моя мамаша появилась во дворе без живота. В бомжатник нагрянули из органов опёки с милицией, тогда ещё была милиция, это потом она стала полицией. Я был ещё жив. Правда весь синий, завернутый в какие-то грязные, заляпанные кровью тряпки. Маманя рожала меня дома. Меня успели довести до больницы. Я очень хотел жить и моё ещё маленькое, новорождённое тельце отчаянно боролось. Я никогда не знал кто мой отец. Но благодарен ему в одном. Он мне дал хорошие гены. Возможно он тоже стал бомжом, или ещё как, но они с моей маманей схлестнулись и, в итоге, родился я. Я всегда отличался железным здоровьем. В 13 лет, несмотря на недоедания и вообще на не совсем хорошую кормёжку, я ростом и телосложением был как 15-ти летний. Был худой, но жилистый. Так что с самого рождения я не знал что такое семья. Мало того, я даже не знал, что такое дружба, так как был нелюдим и ни с кем не дружил. Это во мне сохранилось и потом на все эти годы. Я никого не любил и ни с кем близко не сходился. Я словно закрылся от всех, отрастил непробиваемую броню. Был злопамятным и жёстким. Милосердие мне было не известно. Жалость, сострадание... Чушь. Каждый сам за себя. Человек человеку волк. Я не был конфликтным, я как бы давал окружающим сигнал, не лезь ко мне и проблем не будет. Пролезешь, затронешь, не обижайся. В детском дома дрался до кровавых соплей. Потом сделал себе заточку. Меня били и били жёстко, так, что я потом отлёживался несколько дней и всем было плевать на это. Даже попить не давали. Но организм мобилизовывался. Я вставал. Сначала пил воду. Потом уже шёл за пайкой, так мы назвали то, чем нас кормили. Мне было плевать что есть. Главное, чтобы это было съедобным. Даже то, что можно найти в мусорном контейнере, всё шло в ход. А уж стрёмную кашу, которой нас кормили, это вообще шло за изыск. А потом я мстил. Мстил безжалостно. В 9 лет, я одного своего обидчика, которому на тот момент было 14 лет убил заточкой, пробив ему печень. Второй остался живым, но с дыркой в брюхе. Меня определили в спецшколу, но не в ту, где учатся нормальные дети с углублённым изучением английского, французского или с математическим уклоном. Нет. В спецшколу для малолетних преступников, которые не достигли возраста уголовной ответственности. А это фактически тюрьма. Но через два с половиной года меня вернули назад в детский дом. В тот же самый. Почему так сделали, я не знаю. Но факт остаётся фактом, меня привезли назад в детский дом. Я, если честно, очень этому обрадовался. А то там был совсем край. Когда меня завели в детский дом и на меня пялились воспитатели и малолетние ублюдки, я им всем злорадно усмехнулся. Промолчал, но дал понять, что я вернулся. И заточка моя тоже вернулась, правда у меня её тогда не было, но я её сделал очень быстро. Почему меня не убили тогда самого, не знаю. Наверное Фортуна всё же сжалилась надо мной. Я не знаю, может быть где-то и были детские дома очень хорошие. Где дети жили более-менее. Где не воровали, где детей не использовали. Уверен были такие дома, но только не наш. Я знал, что старших девочек, которым исполнилось 16 и 17 вывозили на так называемые банные дни. Я даже знал куда. В один элитный банный комплекс, где они ублажали старпёров из числа ублюдков с толстыми кошельками. На этом зарабатывал директор и его шайка. Позже полиция сработала, наконец так, как положено. Всех накрыли. Я подозреваю не без участия чекистов. Директор и его поганое окружение было арестовано и им влепили ну очень серьёзные сроки. Попались и многие так называемые слуги народа, которые там развлекались с детдомовскими малолетними девочками. Последовали отставки и даже тюремные сроки, так как следствие обнаружило видеоразвлечений с детьми. Да, такое было. Но были и те, кто отскочил с минимальными потерями или вообще без потерь. Но это ладно, это будет потом. Самое главное, это то, что когда я вернулся, меня никто не трогал. Наш детдом был такой, что до рейда полиции сюда ссылали детей алкоголиков, круглых сирот, детей бомжей. Короче, детей из очень плохих или никаких вообще семей. За которых никто не встрянет, если что,..
Ещё до того, как меня отправили в спецшколу, я сделал дырку в заборе, через которую убегал на волю. Где зарабатывал себе деньги. Мыл машины, воровал, одним словом добывал средства на пропитание. Вернувшись я продолжил это.
И вот, спустя полгода, после того, как я вернулся из спецшколы, к нам привезли девчонку. Она, в отличии от остальных, была такая вся ухоженная. Чистенькая, с белокурыми локонами. В красивом платье с меховой игрушкой. Игрушка была красивая, мишка. Я видел, как она смотрела на всех окружающих. Она была испугана. Слёзы текли по её алым щечкам. А я смотрел на неё и удивлялся, неужели такие есть? Она была как ангел. Я таких видел в книжках. Воспитатель сказала, что её зовут София и что она теперь будет жить с нами. Когда воспитатель ушла, оставив её с девчонками, одна из них, по кличке Метла, подошла к Софье и отобрала медведя.
- И платье снимай. Мне оно маленькое, а Вике пойдёт. Она моя подруга. А ты наденешь её. - Сказала Метла. Девочка заплакала.
- Отдай мишку. Мне его мама подарила.
Метла засмеялась.
- Ещё чего. Платье снимай шалава.
Все засмеялись. Я наблюдал. Девочка испуганно смотрела на них. Но при этом, покачала головой отрицательно. Мне это, почему-то, понравилось.
- Не поняла, малявка? - Метла подошла вплотную к девочке. Схватила её за волосы. Мне это не понравилось, что шалава хватает девчонку, за её чистые красиво заплетённые волосы. Заплетённые как-то странно. Была коса и локоны свободные, что падали по бокам. Закрученные такие. Как в исторических фильмах про царскую Россию. Я смотрел фильм "Война и мир".
- Нет. Прошу. Не трогайте меня. Отдайте мишку. Пожалуйста. - Заплакала девочка. Метла усмехнулась злорадно и ещё больше наклонила её голову.
- Платье снимай, иначе голая будешь здесь ходить, су.ка.
Девчонка заплакала ещё больше. И столько там было боли, тоски и горя, что я шагнул вперёд. Отодвинул стоящего пацана.
- Ты чего, Макс? - Удивлённо спросил он.
- Свалил отсюда резче! Козёл. - Подошёл к Метле. Все замолчали. Я смотрел Метле в глаза.
- Ты что хотел, Макс? - Она отпустила девчонку.
- Сама догадаешься или как? - Мне хоть и было 13 лет, но я был гораздо взрослее, чем некоторые хорошие дети из благополучных семей.
- Не поняла?
- Ты что, шалава, попутала что ли? Мишку отдай... Не мне, ей. - Кивнул на Соню. - Быстрее. Или мне тебе твое гнилое брюхо пропороть? - Метла отдала мишку Соне. Та в него вцепилась, как утопающий в соломинку. Я оглядел всех присутствующих. В том числе и пацанов, старших. Скривился. - Теперь слушайте сюда, уроды. Кто новенькую тронет, убью, как Босого. И мне по х..й, что меня опять отправят в спецшколу. Через два года назад вернусь. И опять порежу. Понятно?.. Я не слышу, Метла?
- Да понятно всё. Придурок...
- Что ты, бл...ь конченная сказала? - Надвинулся на неё. Она отбежала.
- Ладно всё. Макс, успокойся. Забирай её, не жалко.
Старшие пацаны молчали. Только зло смотрели на меня. Но я на них болт клал. Глядя им в глаза усмехнулся.
- Слушайте сюда, уроды. Хоть одного из вас, но я пропорю на глушняк. Пусть меня посадят, но кто-то из вас будет гнить в могиле. Хотите этого?
- Макс, ты не прав. Насчёт девчонок решает Метла. Это правило. - Сказал семнадцатилетний Павел, по кличке Жиган.
- Жиган, мне срать на ваши правила. Всосал? Отвалили. Не хотите проблем, тогда не трогайте меня и Соню. Понятно?
- Ладно. Ты пацан авторитетный. Но больше такой лажи не будет. Ответишь. И не думай, что ты не убиваемый.
- А я и не думаю. И я смертный, как и все мы. И ты тоже, Жиган, смертный. Если всё, тогда разбегаемся. Ты не трогаешь меня и Соню, я не трогаю тебя. И что ты делаешь тут, мне по хрен.
- Договорились.
Соня ничего не понимала. Смотрела то на меня, то на Жигана, то на Метлу. Та была зла до невозможности. Но мне было плевать. Подошёл к Метле персонально.
- Тронешь Соньку, я тебя порежу на ленты, поняла?
- Поняла, Макс.
- Вот и славно. - Подошёл к Соне, взял её за руку. Дёрнул на себя. - Пошли. Шевели ногами. - Она не сопротивлялась. Посеменила за мной. В одной руке держа своего мишку, другая её рука была в моей ладони. Вышли с ней в сад. Детдом располагался в пригороде. В старом здании, где раньше, по рассказам, располагалось поместье какого-то помещика, до революции. Сад, это громко сказано, всё давно уже заросло. Хотя там росли и яблони, правда дикие, но всё равно вкусные.
- Садись. - Сказал девчонке. Это было моё место в саду. Она села. Смотрела на меня своими огромными глазищами, цветом небесной синевы, я даже в ней, не смотря на 13 лет, начинал тонуть. Потряс головой, словно сбрасывая наваждение. - Меня зовут Макс. Как тебя зовут слышал, Софья, значит Соня. Скажи мне, Сонь, почему ты здесь?
- Я не знаю. - Она опять заплакала. Мне впервые стало как-то не по себе, что девчонка плачет. Раньше я на это не реагировал.
- Сонь, понимаешь, ты вся такая... Красивая. Ухоженная. Чистенькая. С меховым мишкой. Сюда никогда таких, как ты не посылали. Мы все уроды, здесь. Дети бомжей, алкашей, конченных проституток, наркоманов или подкидыши. А ты другая. Почему, Соня? Где твои папа и мама?
- Я не знаю, где папа. мы жили с мамой. Мамочка меня любила. А потом, её не стало. Она пошла в магазин и не вернулась. А потом, бабушка Вера, соседка сказала, что мама ушла на небо. А папы у меня нет.
- А дедушка с бабушкой? У каждого пацана или девчонки должны быть бабушка с дедушкой, если только ты ни один из нас, сирот. Без Родины и флага. Без родных, без ничего.
- Макс, а у тебя есть флаг?
- Не понял?
- Ты сказал, без Родины и флага. А у тебя тоже нет флага? У меня нет. - И она улыбнулась. Её улыбка была настолько светлая, чистая, что я даже задохнулся, глядя на неё. Потом засмеялся.
- Да я такой. Сонь, послушай меня. Здесь никому не верь. Ничего не бойся и ничего, ни у кого не проси. Запомни это, ангел...
Продолжение:
Ссылка на мою страничку на платформе АТ https://author.today/u/r0stov_ol/works
Ссылка на мою страничку на Литнет
https://litnet.com/ru/oleg-rostov-u652331
Ссылка на мою страничку на литературном ресурсе Букривер (Bookriver) https://bookriver.ru/author/oleg-rostov