Галя уже готова была согласиться ради перемирия отдать бабушкину квартиру. Неприятности в собственной жизни ослабили и без того незащищённый тыл. Но где после этого будет жить сама Галина?! У Анатолия? Нет! Её мать, рассказывали сёстры, так радовалась, что у их средней уродины ничего не получается. Нет, только не к нему! Тогда у матери, которая ненавидит собственную кровь? Нет! Вряд ли она её пустит к себе в пустые стены. Всё лишнее сектантка подарила своему молодому идолу. Там не на чем спать, как-то раз обмолвилась одна из сестёр. А может, у Маши или Маришки? Девочки всегда оставались приветливыми и никогда с Галиной не ссорились. Новое увлечение их матери заставило поневоле рано уйти из родительского дома, выскочив замуж ещё не оперившимися птенцами. Хоть живут они не богато, но, слава Богу, имеются свои квартиры, постепенно обставляемые практичной недорогой мебелью. Нет! Этот вариант тоже не подходит. И Галина для себя снова решила, что будет продолжать сражаться. Не хотелось ощущать себя лишней в чужих семьях и собой причинять неудобства. Тем более что ей не привыкать. Несколько раз судебные приставы уже приходили с претензией на незаконно оформленную дарственную. Допрашивали нотариуса и свидетелей на предмет личной заинтересованности. А сёстры даже нанимали дорогостоящего графиста, чтобы тот подтвердил либо подлинность бабушкиной подписи, либо её подделку. Помогал стряпать сложное бумажное производство никому не известный адвокат, рассчитывая это дело выиграть. Однако все обращения в суд оказывались до сих пор безрезультатными. Никаких правонарушений для состава преступления выявлено не было. Доказать незаконность самой процедуры тоже не получалось. Почему же мать не может успокоиться? Ведь столько уже потрачено и денег, и сил. Служение непонятной вере не прекращало одурманивать слабый разум. Женщина, произведя на свет исчадие ада, не сумела совершить его жертвенное убийство. Она покаялась и отреклась от дитя, чем вызвала глубокую неудовлетворённость своего духовного учителя, который разрешил ей в обмен на жизнь девочки до самой смерти отдавать материальные блага. Именно поэтому сёстры Пашковы воспитывались в аскетизме.
Галина, находясь под тяжёлым грузом отрицательных эмоций от общения с матерью, вышла на застеклённый балкон, открывающий панораму улицы 4 Уральского полка, и села в то самое кресло, в котором любила отдыхать её бабушка. Машины одна за другой привычно следовали то в сторону средней школы № 2, то в сторону нового красного дома. Пешеходы куда-то спешили по своим делам. Прямо перед окнами квартиры напоминал о недавней аварии Т-образный перекрёсток. Пережив второе рождение, Галина понимала, что за руль автомобиля больше никогда не сядет. Боялась она находиться в машине и в качестве пассажира. Цель выучиться на водителя не внушала сейчас женщине прежнего доверия. Появившийся страх потерять собственную жизнь где-то на дороге бросал в дрожь решительное создание. Галина постарается быть терпеливым пешеходом и научится автомобили осторожно обходить стороной.
В кресле чувствовалось уставшему телу и удобно, и хорошо. Галина задумалась и не заметила, как заснула. Хотя балкон располагался не на солнечной стороне, майское тепло всё равно ощущалось. Хотелось от всего отключиться, куда-нибудь улететь, забыться. Масса проблем навалилась так сразу, что бессмысленно было целенаправленно что-то предпринимать: начнёшь решать одно, не закончишь, а тут уже и второе, и третье, причём – всё вместе. Галина не знала, с чего начинать. В её случае, наверное, лучше всего было просто плыть, не сопротивляясь, по течению. Но неугомонный характер настраивался на борьбу. Тамары теперь не было рядом. Ну и пусть! Галина сама справится с ситуацией. Она не успела стать зеркальным отражением своей подруги. Часто не разделяла её взглядов и образа жизни. Хотя в основном потакала злу и своей добротой бескорыстно прислуживала ему. У Галины имелась собственная точка зрения на бытие, и она нацеливала себя выразить её, чтобы быть независимой и свободной.
Продолжение следует...