Море притягивало штилем. Казалось, что вокруг видно - на десятки миль. Прохоренко «приводил в порядок» свою «эспаньолку», в ванной, гостиничного номера «люкс».
Как известный писатель, был желанным гостем, на любом «рауте», в этом кавказском городке. Давно подружился с главным редактором «районки» «Восход», журналистом Штокманом.
Писатель тихо «делал» причёску и живо говорил о книге друга. Тот, был известным краеведом, и написал третью книгу о жизни великих людей России в Крыму и на Кавказе.
«Петь! Всегда поражался твоей усидчивости: в архивах и за письменным столом. Надо же, такую махину информации, перелопатить?! Я, тоже, трудоголик, но столько я не работаю. Помогает «закваска» истфака и юрфака, где перечитано было уйма – на пятерых хватит».
Штокман пил чай, с лимоном, с сёмговыми бутербродами и жестикулировал тростью, с набалдашником, в виде собачьей головы. Это подарок Прохоренко, ему - на юбилей, как завзятому охотнику и собачнику со стажем.
Сам писатель носил трость с головой льва, это видать, было по знаку имени. «Лёва! А, я благодарен, тебе, за последний роман о первой мировой войне. Я прямо – в шоке! Сколько же деталей, ты знаешь, из жизни той России!».
Подковы цокали по асфальту и, казалось, что их количество увеличивается, как вешняя вода. «Петь! Так это кони цокают? Да?». Редактор лукаво прищурился и кивнул.
«Сегодня генеральная репетиция. Завтра, первого августа, и мероприятие. Свои полвека празднует сам господин Лымарев. Весь - в прадеда: и обликом, и повадками, и норовом. История!».
Штокман вышел на балкон и говорил в открытую дверь. «Ты, его прадеда должен знать, по чудачествам, которые уже больше века «передаются из уст в уста». В 1900 году, в этот день, все извозчики уезда им были арендованы. И, ехали гуськом, повсюду, в городе.
А, в каждом экипаже, восседали - по красивой даме и по юнкеру. Ах, что писали газеты?! Три губернатора были и даже министр из Петербурга. А, потом, «потешная флотилия» плавала в Керчь и там, три дня, кутили. Ох, эта купеческая удаль!». Прохоренко подошел к нему.
Десятки экипажей, с красавицами и матросами, в белой форме, тихо катили по тенистой аллее. Прохоренко пустил дым, улыбнулся, и показал, трубкой, вниз.
А друг продолжил: «Факты эти останутся, уже в веках, как хлебосольство и щедрость. И салют давали, сразу, в Крыму и у нас.
Десятки тысяч народа, на набережных, были. А потом угощали всю ночь, на главных улицах: пивом, лимонадом, расстегаями и рыбкой. Мой дед, ещё мальчонкой был, и всё, мне, взахлёб, рассказывал - как «люди душу отводили». Легендарная Фигура!».
В обед, когда громадный белый джип правнука Лымарева, проезжал по набережной, остановился. Возле гуляющих Штокмана и Прохоренко. Дверь открылась, и мужчина, в белой тройке, вальяжно вышел. «Петя! Рад тебя видеть. Извини, что к губернатору поехал и, с утра, не было. Вечером, жду у себя!».
Протянул руку редактору. «Привет! Знакомься, это же - Прохоренко Лев Леонидович. Прошу любить и жаловать. Сам автор того шедевра «Корабли покидают родину» Помнишь?». Лымарев расплылся в улыбке.
«Сердечно рад! А, можно, уже и без отчеств? Отлично! Тогда, просто, тоже Лев. Приглашаю сегодня и на завтрашнюю феерию. Прадед, свой юбилей, тут отмечал, вот теперь моя очередь пришла. Если не возражаете - чудить будем, не меньше прадеда. С властью договорился! Феерия!».
