В художественной части предыдущей публикации этого цикла было упоминание о немецких танках Т-4 с красными звёздами. Это были, скорее всего, танки 213-й танковой бригады, которая с конца декабря 1943 года действовала в полосе наступления 33-й армии...
213-я танковая бригада была единственной бригадой Красной Армии, которую полностью вооружили трофейной матчастью. 1 октября 1943 г., после нахождения в резерве поступило распоряжение командующего бронетанковыми и механизированными войсками Западного фронта «о вооружении бригады танками германского изготовления (трофейными), захваченными Красной Армией в процессе боевых операций в период 1941–1943 гг». 3 октября бригада сосредоточилась в районе Сермилево-Ярцево для пополнения личным составом и матчастью. В течение месяца 213-я танковая бригада занималась изучением немецких танков и подготовкой к новым боям. За это время провели двухдневные командно-штабные учения с выходом в поле (ими руководил командующий бронетанковыми и механизированными войсками Западного фронта генерал-майор Подшивалов), а также четыре ротных и два батальонных учения с выводом матчасти. Все занятия строились на отработке тесного взаимодействия с пехотой, артиллерией и сапёрами на сильно пересеченной местности.
К 15 октября в составе бригады имелось 4 танка Т-34, 35 Pz. III и 11 Pz. IV, а также полностью укомплектованный мотострелковый батальон и положенные по штату артиллерию и автотранспорт. 1 ноября 1943 года на основании шифротелеграммы № 1693/Ш командующего бронетанковыми и механизированными войсками Западного фронта она передавалась в состав 33-й армии и сосредотачивалась в районе Духатино (западнее города Красный). Здесь бригада поступила в распоряжение командования 42-й стрелковой дивизии с задачей: поддержать пехоту при прорыве обороны противника.
В течение 11 - 13 ноября 1943 г. танкисты проводили рекогносцировку, изучение переднего края обороны противника, разведку бродов и подготовку переправ через реку Россасенка. Было увязано взаимодействие с частями 42-й стрелковой дивизии, намечены «коридоры» в боевых порядках своей пехоты, доведены «объекты для атаки каждому командиру и механику-водителю танка, увязан вопрос сигналов от пехоты к танкам, от танков к артиллерии». В бою бригаду должен был поддерживать самоходно-артиллерийский полк.
Атака немецкой обороны началось 14 ноября 1943 г. в 9.30 после артиллерийской подготовки. Танки 213-й бригады (4 Т-34, 30 Pz. III и 11 Pz. IV) двигались во втором эшелоне, на удалении 200 - 300 м от боевых порядков пехоты. При подходе к деревне Козьяны подорвались на минах один Pz. III и один Pz. IV. Чтобы не останавливать атаку, танки начали форсировать реку Россасенка и двигаться непосредственно за огневым валом нашей артиллерии. В результате этого, переправу удалось осуществить без потерь, но при подходе к передней траншеи противника машины наткнулись «на исключительно плотные минные поля (до 2 000 мин), при попытке обхода которых подорвалось на минах T-IV - 4, T-III - 9» (перед началом атаки штаб 42-й стрелковой дивизии сообщил командованию 213-й бригады об отсутствии минных полей перед передним краем обороны). Несмотря на это, оставшиеся в строю танки обошли минные поля с севера и с юга и, уничтожая живую силу и огневые точки противника, прошли через 1-ю, 2-ю и 3-ю немецкие траншеи, которые вскоре заняла подошедшая пехота 42-й дивизии. В результате, к 10.30 передний край немецкой обороны оказался прорван. Помимо подорвавшихся на минах, 213-я бригада потеряла подбитыми 1 Т-34, 2 Pz. IV и 5 Pz. III. При этом танкисты уничтожили 4 немецких танка, 12 станковых пулеметов и до 200 человек пехоты.
До 17.00 подорвавшиеся на минах танки поддерживали атаку 42-й дивизии огнем с места, а также помогли отразить восемь немецких контратак силами рота — батальон пехоты, 3 - 5 танков или самоходных орудий. При этом одна самоходка была подбита. Вечером того же дня 213-я бригада приступила к эвакуации подбитых и подорванных танков, их ремонту, а также пополнению машин горючим и боеприпасами. Одновременно в течении ночи на 15 ноября 1943 г. саперы производили разминирование и делали проходы для танков. Утром сводный танковый батальон 213-й бригады (2 Т-34, 3 Pz. IV и 7 Pz. III) атаковали две высоты, находившиеся за третьей немецкой траншеей. Однако пехота 42-й дивизии была отсечена от танков вильным артиллерийским и пулеметным огнем. В ходе боя было подбито пять танков, и наша атака захлебнулась. Несмотря на это, в течение дня танкисты отразили шесть немецких контратак, подбив при этом четыре танка противника.
Начиная с 17 ноября 213-я танковая бригада занималась эвакуацией своих боевых машин и их ремонтом. Из исправной матчасти сформировали сводную танковую роту капитана Павлова (1 Pz. IV и 5 Pz. III), приданную другой танковой бригаде. Эта рота 30 ноября - 1 декабря участвовала в боях, поддерживая атаку своей пехоты. В результате к исходу дня 2 декабря 2 машины были подбиты, 1 сгорела и 4 застряло в болоте. При этом в журнале боевых действий сообщалось, что «попытки их выташить при помощи KB и Т-34 не увенчались успехом».
К 24 ноября 1943 г. в 213-й танковой бригады (без учета сводной роты) имелось: требовавших текущего ремонта — один Pz. III, среднего ремонта — 4 Pz. IV и 8 Pz. III, капитального — 3 Pz. IV и 7 Pz. III. Остальные машины — 4 Т-34, 3 Pz. IV и 14 Pz. III — списали как безвозвратные потери. 14 декабря на станцию Гусино прибыло пополнение для бригады — 3 Pz. IVn 22 Pz. III. При этом сообщалось, что «три T-III не заводятся, а два завалились в кюветы по дороге Гусино-Клементьево». На следующий день со СПАМа поступило ещё четыре Pz. IV и девять Т-34. Однако все поступившие в бригаду трофейные танки «требовали тщательного осмотра и приведения в порядок», а также установки оптических приборов, чем и занимались экипажи в течение нескольких следующих дней.
Кстати, из-за того, что бригада имела на вооружении трофейную матчасть, случались неприятности со своими частями. Так, 17 декабря во время совершения марша от Лизино к Староселье 213-ю танковую обстреляли штурмовики ИЛ-2, при этом было ранено два человека.
20 декабря бригаду придали 274-й стрелковой дивизии. В течение следующих дней танкисты готовились к атаке, вели разведку, разминировали проходы, увязывали взаимодействие с пехотой и артиллерией.
В ночь на 22 декабря 1943 г. танки бригады заняли исходные позиции для атаки, которая началась утром следующего дня в 9.40. Всего в ней участвовало 34 боевых машины, действовавших в направлении Хотемля — Иванькина — Тенькова. В ходе ожесточенного боя танки 213-й бригады к 10.00 сумели прорвать передний край немецкой обороны и овладели Тенькова, потеряв при этом сгоревшими 7 машин (4 Т-34, два Pz. IV (из них один с бортовым номером 26) и один Pz. III), 4 подбитыми (1 Т-34 и 3 Pz. III) и 2 застрявшими (Pz. III). Кроме того, несколько трофейных танков сломалось, в результате чего к 20.00 23 декабря бригада имела боеспособными 13 танков (4 Т-34, 8 Pz. III и 1 Pz. IV).
На следующий день все исправные машины бригады свели в один батальон — 163-й под командованием капитана Зиновьева — так как командир 660-го батальона майор Бадеха был ранен. Атака началась в 10.00, и «в результате ожесточенного боя танки, сломив сопротивление противника, стали продвигаться вперед, к 12.30 с боем взяли Братково, преследуя противника и расстреливая его отступающую пехоту и обозы». К 17.00 танкисты заняли деревню Иванькина, а затем вышли к железной дороге Витебск - Смоленск. Свои потери к исходу дня составили две машины сгоревших (Т-34 и Pz. III, бортовой номер 39), ещё 3 Pz. III (бортовые номера 32, 41 и 42). Командир 36-го стрелкового корпуса ген.-майор Олешев (этому корпусу была придана 213-я танковая бригада) «был удовлетворен действиями танкистов и приказал представить все экипажи к правительственным наградам».
25 - 26 декабря 1943 г. бригада продолжала наступление, при этом противник медленно отходил за р. Лососина. К исходу второго дня, когда танкисты взяли деревни Лобаны и Зазыбы, в строю остаюсь 5 машин - 2 Т-34 и 3 Pz. III, безвозвратные потери составили 13 танков (5 Т-34 и 8 Pz. III), ещё 7 застряли в болоте (2 Т-34, Pz. IV и 4 Pz. III), а два попали в воронки (Т-34 и Pz. III).
27 - 29 декабря бригада продолжала боевые действия в районе Дрибино, при этом 3 Т-34 и 2 Pz. III попали в противотанковую засаду. В ходе боя сгорели все Т-34 и 1 Pz. III, из их экипажей осталось 7 человек, остальные были убиты или ранены. Ответным огнем танкистов было уничтожено четыре орудия и самоходка противника.
В результате боев к 31 декабря 1943 г. в 213-й танковой бригаде осталось боеспособными всего две машины — Pz. IV и Pz. III. К 6 января 1944 г. часть отвели в Староселье для пополнения и восстановления матчасти, а спустя три дня в ней уже имелось 4 Т-34, 5 Pz. IV и 15 Pz. III, при этом в документах сообщалось, что все трофейные машины требовали заводского ремонта.
20 января 1944 г. бригада получила 12 Pz. IV, прибывших с рембазы № 8 в Казани. Однако выяснилось, что большинство прибывших машин требовали ремонта, поэтому по распоряжению командующего бронетанковыми и механизированными войсками Западного фронта ген.-лейтенанта А. Г. Родина началось «расследование причин прибытия неисправных танков T-IV».
К 26 января 1944 г. в 213-й бригаде числилось по списку 26 боевых машин (Т-34, 14 Pz. IV и 11 Pz. III), из которых исправными были только 4 Pz. IV, а остальные танки требовали текущего и среднего ремонта. В тот же день 213-й танковой бригаде вручили Красное знамя, при этом как сообщалось в журнале боевых действий, на торжественном построении «танкисты были одеты в синие комбинезону, а мотострелковый батальон — в маскхалатах».
К 8 февраля 1944 г. в бригаде осталось всего ? Т-34 и 11 Pz. IV, которые готовили к отправке на заводы для ремонта. Ещё 7 Pz. IV к этому времени передали в состав 23-й гвардейской танковой бригады. А спустя две недели 213-я танковая бригада начала перевооружение отечественной матчастью.
Вот наградные листы на старшину Василия Грызлова, механика-водителя танка "Т-3" в 163-м танковом батальоне 213 танковой бригады. Первый оформлен 24 декабря 1943 года, а второй - 24 марта 1944 года.
Старшина был в обоих случаях награжден теми орденами, к которыми представлялся, то есть сначала орденом Отечественной войны 2-й, а после и 1-й степени.
Командир 36 стрелкового корпуса своим приказом от 25 декабря 1943 года наградил 55 бойцов и командиров 213-й танковой бригады орденами, из них 10 - орденом Отечественной войны 1-й степени, 16 - орденом Отечественной войны 2-й сепени, 2 - орденом Красной Звезды, 27 - орденом Славы 3-й степени.
Начало истории про Степку и его боевых товарищей, воевавших в 192-м мотострелковом батальоне, который входил в состав 192-й танковой бригады (с конца октября 1943 года - 39-й гвардейской танковой бригады), можно прочитать здесь, а её продолжение здесь и здесь, а также в предыдущей публикации.
Следователь оторвался от своего блокнота, поднял голову, внимательно посмотрел на подошедшего Степку и спросил:
- Как ваше самочувствите сейчас?..
У лейтенанта "исэ" выступил пот на лбу и снова стали трястись пальцы, но его ответ следователя удовлетворил. Через несколько минут Степка в той же "форме", в которой ходил на базар, сидел за партой в коридоре бывшей школы, а над ним опять грозно возвышался сержант Василий. Старший лейтенант ушёл к главврачу госпиталя оформлять документы "на выписку". Стопка документов и писем, которая была аккуратно перевязана бинтиком и лежала до этого под подушкой, ещё в палате перекочевала в полевую сумку следователя.
Степка уже более или менее успокоился, только вновь появившаяся дрожь пальцев пока ещё не прошла. Через несколько минут молчания сержант Василий тихо произнес:
- Я про то, что заснул тогда ночью в карауле, товарищу следователю доложил... Он вообще-то пару дней очень злой был, пока вас снова не нашли... Его прокурор корпусной сильно ругал, я случайно услышал... И про медаль мне велел забыть... Но вроде бы капитан Замужний подписал представление на меня на медаль "За Отвагу"... Я два диска на этих гадов извёл... Потом у некоторых из там полёгших документы смотрел... Они были из того самого стрелкового батальона, что тогда в деревушке стоял, когда моего батю с другими пожгли...
Степка молчал, только пару раз одобрительно кивнул. Он пару раз посмотрел на парту, на крышке которой было вырезано "П+С=Л", но всё-таки решил не усугублять своё положение. Через полчаса вернулся следователь и Степку повели "грузиться в машину". Вместе с ним в кузов "полуторки" сел сержант Василий, держа свой ППШ наизготовку...
Ехали долго, много стояли, пропуская колонны грузовиков и самоходных орудий. Наконец приехали. Степку уже без поясного ремня и часов завели в полутёмное помещение, когда на улице почти совсем наступила ночь. Теперь соседями у лейтенанта "исэ" стали младший лейтенант пехотинец и старший лейтенант артиллерист. Истории у них были самые простые. Младший лейтенант, командир стрелкового взвода в своей первой атаке "просто побежал не вперёд, а назад", а у старшего лейтенанта, командовавшего батареей 76-мм пушек во время боя один из снарядов разорвался прямо в затворе орудия. Из расчёта орудия двух номеров убило, а трёх сильно покалечило. К тому времени бой шёл второй час, командира взвода уже "унесли в медсанбат" и старший лейтенант сам командовал обоими расчётам этого взвода. Завершил свой короткий рассказ комбат, назвавшийся Вадимом, так:
- Вот и докомандовался... В этом расчёте у меня наводчик был "соколиный глаз"... Голову ему снесло...
Вадим начал воевать на пару месяцев позже Степки. Ранений у него было всего два, орден один и медаль тоже одна.
По двое намотанных портянок теперь исправно грели ноги. На ужин принесли холодную "шрапнель" с застывшими в ней "островками" жира в мисках и кипяток в кружках. Половина кипятка ушло на то, чтобы "разогреть" кашу. Спать легли как на передовой, прижавшись друг к другу и накрывшись общим "одеялом" из двух офицерских шинелей и Степкиной телогрейки. Младшего лейтенанта положили в середину. Ему ещё не исполнилось девятнадцати лет и он "всю дорогу" действовал своим соседям на нервы:
- Два снаряда разорвались почти одновременно впереди... Потом меня чья-то оторванная рука ударила по голове... Как же я мог?.. Я же комсомолец и присягу давал!..
Под это бормотание младшего лейтенанта Степка и заснул. На следующее утро лейтенант "исэ" оказался в очереди к старшему следователю Рыжакову третьим. Сначала "туда-сюда" сходил старший лейтенант, затем младший лейтенант. Второй вернулся через час и сразу же разрыдался в голос. Старший лейтенант принялся его грубо и не очень умело утешать, а Степка, услышав "руки за спину", направился в сопровождении конвойного ефрейтора с карабином наперевес в кабинет следователя.
В кабинете он впервые увидел старшего следователя в гимнастёрке, на который над правым карманом был привинчен уже потускневший орден "Знак Почета", а над левым поблескивала медаль "За боевые заслуги" на пятиугольной колодке, обтянутой серой ленточкой. В кабинете находился ещё и врач в белом халате. Следователь периодически сморкался в большой носовой платок и отхлебывал из стакана чай с сильным запахом малинового варенья.
Врач первый и взял Степку "в оборот". Сначала заставил его раздеться до пояса, послушал небольшой деревянной трубочкой. Потом Степка закрывал глаза, вытягивал руки перед собой и растопыривал всё ещё подрагивающие пальцы. После Степка, не поворачивая головы, следил глазами за двигающимся "влево-вправо" концом хромированного молоточка. Сидя на стул и положив попеременно ногу на ногу, "больной" терпел, а врач стал постукивать у него под коленками хромированным молоточком. Получив разрешение одеваться Степка услышал следующий диалог:
- Сильный тремор... Последствия интоксикации угарным газом налицо
- Но вот же врачебное заключение из госпиталя, что он практически здоров...
- Вы их, Семён Аркадьевич, видно вчера сильно напугали там, они вам любое заключение написали бы, лишь бы поскорее избавиться от такого пациента... А теперь вы сами всё видели...
- Да видел, видел...
- У него ещё могут быть и провалы в памяти... Я своё письменное заключение передам вам через час. И за одно порошечек вам занесу от температуры. Пейте больше горячего и постарайтесь пропотеть... За сим разрешите пока откланяться!..
Степка опять опустился на стул посреди комнаты. Старший следователь продолжал быстро что-то писать, макая деревянную ручку в чернильцу-непроливайку. Наконец старший лейтенант промокнул написанное, поднял глаза на Степку и протянул ему лист бумаги:
- Прочитайте и подпишите, если согласны... Поставьте число.
Из текста следовало, что лейтенант интендантской службы Чернышов чувствовал себя "практически здоровым" и соглашался на проведение с ним следственных действий. Степка прочитал и кивнул:
- Я согласен.
Следователь протянул ему ручку. Лейтенант "исэ" подошёл к столу и поставил свою подпись в указанном месте. Пока он возвращался на свой стул, перед следователем на столе появились две картонные папки. Открыв папку потолще, старший лейтенант надел очки и внимательно стал изучать какую-то бумагу из неё, поглядывая на лист, который только что подписал Степка. Снова подследственный услышал голос следователя через несколько минут:
- Ну, с этим всё ясно... Что и требовалось доказать... Это не ваша подпись. Даже экспертизы проводить не нужно... Помните тот день на железнодорожной станции, когда был налёт немецких бомбардировщиков и вас ранило в спину?
- Помню в общих чертах...
- При погрузке трофейного оружия разбился один из ящиков, вы помогали его сколачивать и складывать обратно стволы для немецких пулемётов?
- Да, было дело...
- Что делал в это время на станции майор Невменов?
- Не знаю... Я его с утра того дня не видел.
- Он тогда уже отстранил вас от подготовки к отправке того эшелона?
- Да, он меня отстранил ещё поздно вечером предыдущего дня.
- Так и запишем...
Несколько минут опять перо скрипедо по бумаге, потом следователь предложил:
- Теперь прочитайте и подпишите протокол допроса.
Степка прочитал, подписал и снова вернулся на своё место. Следователь удовлетворённо откинулся на спинку стула и пояснил:
- Как говорится, нет худа без добра... Пока мы вас искали по госпиталям смершевцы уже этот "клубок" сумели распутать до конца и преступников изобличить. Трофейное оружие уходило в адрес нескольких артелей как бы для ремонта и потом пропадало... Майор Невменов, ещё один офицер из финотдела армии и делопроизводитель это всё проворачивали несколько месяцев... Вашу подпись они подделали на некоторых бумагах, когда почувствовали, что нужно кем-то прикрыться... Так что вы сейчас избежали наказания по статье Пятьдесят девять, часть Третья, пункт "а". А там при особо отягощающих обстоятельствах вплоть до высшей меры социальной защиты... Эти обвинения против вас будут сняты. Так-то... Ап-чхи!
Степка кивнул и заметил:
- Будьте здоровы!.. Но у вас же, гражданин следователь была уже моя подпись, когда я в окопе расписывался?
- Здесь вопросы задаю я... А блокнот тот в воду случайно попал, ваша та подпись для сравнения оказалось не пригодна... Кстати, кто такая тетушка Пепе?..
- Я не помню.
- Провалы в памяти, про которые упоминал доктор?.. Не хотите говорить, не надо. Это уже моё простое профессиональное любопытство...
- Ясно... Но у вас же ещё и вторая папочка на столе лежит... И это не вопрос.
- Наблюдательный вы, как я погляжу... Ап-чхи!.. И шутник к тому же. Но шутить вам пока рано. Да, вот с этой второй папочкой вам будет посложнее разобраться. На обложке, как вы видите, написано "Статья 193_26"...
В ответ на Степкин вопросительный взгляд следователь взял со стола пухлую и потрепанную книжку, открыл на нужной странице и стал читать вслух, периодтчески протирая платком у себя под носом:
- Сношения путем переписки или другими способами во время войны с лицами, принадлежащими к составу неприятельской армии или проживающими на неприятельской территории, либо в местностях, занятых войсками неприятеля, влекут за собой лишение свободы на срок до трех лет.
Вечная Слава и Память бойцам и командирам Красной и Советской армии, участникам Великой Отечественной войны!
Берегите себя в это трудное время!
Подпишитесь на канал , тогда вы не пропустите ни одной публикации!
Пожалуйста, оставьте комментарии к этой и другим публикациям моего канала. По мотивам сделанных комментариев я готовлю несколько новых публикаций.