На корабле не обнаружилось ни оружия, ни ценного груза, о котором сообщал агент, а номера и серии конфискованных банкнот были аннулированы, лишь только новости о захвате «Маркиза» достигли Бразилии
Между Бразилией и Парагваем существовали давние разногласия по вопросам режима речного судоходства и демаркации границ. Навигация по Паране имела первостепенное значение для обеих сторон: для изолированного в глубине материка Парагвая это была фактически единственная коммуникация с внешним миром, а для Бразилии – самый быстрый и практичный способ связи с отдаленной провинцией Мату-Гросу.
Парагвай использовал сложившуюся ситуацию для поднятия вопроса об оккупированной бразильцами территории на левом берегу реки Парагвай, между реками Апа и Бранку. Вплоть до вступления в президентские полномочия Франсиско Солано Лопеса эти разногласия удавалось урегулировать мирным путем. Солано же Лопес изначально был враждебен по отношению к Бразилии. Его программа-максимум состояла в обеспечении Парагваю непосредственного выхода к морю, причем как за счет Аргентины (провинции Корриентес и Мисьонес), так и за счет Бразилии (Риу-Гранди-ду-Сул). И сделать он это планировал военным путем.
Но, пожалуй, даже бОльшие надежды на парагвайскую военную мощь лелеяли в Монтевидео. Здесь знали, что Парагвай уже полгода, как отмобилизовал свою армию, и армия эта неплохо обучена и натренирована. В июле 1864 года лидер уругвайской правящей партии «бланкос» Антонио де лас Каррерас ездил на аудиенцию к Лопесу, и президент гарантировал независимость Уругвая в случае внешнего вмешательства.
Когда в 1864 году Бразильская Империя начала «специальную военную операцию» в Уругвае, Лопес направил властям Рио-де-Жанейро ультиматум. Впрочем, позиция Парагвая мало кого волновала (в Бразилии он считался диким захолустьем).
Ультиматум от 30 августа 1864 года гласил: «правительство Республики Парагвай будет рассматривать оккупацию Восточной территории [Уругвая] имперскими силами... как агрессию против одного из государств Ла-Платы, представляющую угрозу для Республики Парагвай, ее безопасности, мира и процветания. Мы выступаем с самым решительным протестом против такого акта, освобождая себя от ответственности за события, которые последуют за настоящей декларацией». Этот протест достиг Бразилии 19 октября. Ультиматум был подтвержден в нотах, отправленных 3 и 4 сентября.
Каррерас, к тому времени занявший пост министра иностранных дел Уругвая, был разочарован: он-то ждал, что парагвайская армия войдет на территорию Мату-Гросу и отвлечет на себя основные силы Бразилии. Тем не менее, бланкос не оставляли попыток спровоцировать Лопеса. Зная падкость парагвайского диктатора на лесть и его комплекс Наполеона, они всячески превозносили таланты Франсиско Солано в военном деле, хотя этот генерал и не участвовал ни в одном сражении. В переписке Каррерас постоянно повторял, что Парагвай имеет мощную армию, способную занять огромные территории в Бразилии и принудить Педру II подписать мир на выгодных для Лопеса условиях.
Лопес не был выдающимся полководцем, но все же неплохо разбирался в теме. На тот момент армия Парагвая действительно была крупнейшей в регионе (хотя и вооружена была, в основном, устаревшими образцами). Он знал о революции в военно-морском деле, которую произвело появление мониторов и броненосцев в ходе Гражданской войны в США, а также и то, что у Бразилии и Аргентины таких кораблей не было. Он планировал разместить в Европе заказ на производство подобных судов, поставить с их помощью долину Ривер-Плейт на колени и продиктовать условия мира Рио-де-Жанейро, а, если понадобится, то и Монтевидео с Буэнос-Айресом. В этом смысле для него война в Уругвае началась слишком рано: Лопес еще не заказал корабли и даже не взял кредит под их производство. Ему также необходимо было укрепить оборонительные позиции на реке Парагвай (крепость Умайта) и дождаться прибытия заказанных в Европе и США вооружений.
Но у правительства Уругвая была другая логика. Оно ждать не могло: «крестоносцы» Флореса совместно с бразильскими интервентами неумолимо приближались к столице. Поэтому уругвайское правительство отправило в парагвайскую столицу Асунсьон нескольких агентов, в задачу которых входило выяснить, действительно ли Лопес готовится к войне, и спровоцировать как можно более быстрое его выступление. Среди этих агентов были полковник Лагуна и агент по имени Хуан Соуто, хорошо знакомые с Лопесом. В одном из донесений Соуто писал, что парагвайский лидер колеблется. Вскоре, однако, у Уругвая появилась возможность ускорить его решение.
9 ноября бразильский пароход Marquês de Olinda отправился в регулярный рейс по реке Парагвай в провинцию Мату-Гросу, приближаясь к крепости Умайта. Это был деревянный колесный пароход водоизмещением 180 тонн, оснащенный 80-сильной паровой машиной, имевший небольшую осадку, что делало его пригодным для речного плавания. Помимо обычных колониальных грузов, он вез к месту службы в Куябу нового губернатора - полковника-инженера Фредерико Карнейру де Кампоса. Сухопутных дорог к этой отдаленной территории в то время просто не было (если не считать лесные тропинки), а водные проходили вдоль парагвайских берегов.
Утром одиннацатого ноября (а не девятого, как пишут во многих отечественных публикациях), обменявшись салютом наций с парагвайскими военными, «Маркиз де Олинда» ошвартовался в порту Асунсьон и приступил к погрузке угля и почты. В час пополудни пароход возобновил путь в Мату-Гросу. Ни о каком «визите вежливости Кампоса к президенту Лопесу», о чем также иногда пишут, за это время просто не могло быть.
В тот же день президенту Франсиско Солано Лопесу, находившемуся в лагере Серро-Леон, примерно в 56 километрах от Асунсьона, поступило донесение. Парагвайский агент, находившийся на борту «Маркиза де Олинда», сообщал, что на судне находится новый губернатор провинции Мату-Гросу, а также большое количество оружия и ценный груз.
Лопес незамедлительно отправил поездом письменный приказ, предписывавший пароходо-корвету «Такуари» немедленно выйти на поиски бразильского судна и захватить его силой. Однако «Такуари» стоял у причальной стенки без топлива, и на погрузку угля ушло несколько часов. Когда парагвайский корабль, наконец, развел пары, лопнула одна из трубок котла, и пришлось ее менять. В итоге судно покинуло Асунсьон лишь в сумерках.
Благодаря преимуществу в ходе, парагваец догнал «Маркиза де Олинда» еще до того, как тот пересек границу, в 66 километрах от Асунсьона в районе Потреро-Понья (к югу от Консепсьона). Было около 6:30 утра 12 ноября, когда команда «Маркиза де Олинда» заметила постепенно увеличивавшийся столб дыма. Вскоре показалось и само судно. «Такуари» сделал предупредительный выстрел, приказывая бразильскому пароходу остановиться. На борт бразильца поднялась досмотровая партия, передавшая командиру Маноэлю Луишу да Силва Соуто (однофамилец уругвайского агента) приказ немедленно вернуться в Асунсьон, и предупредившая, что в случае сопротивления корабль будет захвачен или уничтожен.
Бразильский командир созвал своих офицеров на совет. С учетом подавляющего превосходства парагвайского судна в скорости и огневой мощи, было решено, что сопротивление невозможно, а единственное, что в силах экипажа «Маркиза» - подать письменный протест. Такой документ был составлен, но парагвайский командир отказался его принять. Капитан «Такуари» заявил, что он не уполномочен получать документы и что Соуто должен выполнять приказы правительства Парагвая. Бразильское судно подчинилось, и ночью того же дня оба корабля отдали швартовы в Асунсьоне.
На следующий день на борт «Маркиза» поднялись несколько парагвайских солдат в сопровождении офицера. Разыскав капитана Соуто, командир отряда сообщил: «Мои ребята составят вам компанию». Парагвайцы встали на часы в рубке, у румпеля и в машинном отделении. Никому на борту не разрешалось общаться с кем-либо на суше.
17 ноября комиссия, созданная Министерством армии и военного флота Парагвая, в составе полковника Франсиско де Моргенштерна, Хосе Фалькона и еще одного офицера (фамилия неизвестна), поднялась на борт корабля, чтобы «в интересах общественной безопасности Парагвая» изучить корреспонденцию, которую перевозило судно. Фактически комиссия обыскала багаж всех членов экипажа и пассажиров, даже обшарила угольные ямы, что вызвало перепалку между бразильским офицером и Фальконом. Были конфискованы 400 миллионов новеньких, недавно отпечатанных казенных риалов и 8 миллионов риалов судоходной компании, которой принадлежал «Маркиз де Олинда», а также часть вещей пассажиров.
Франсиско Солано Лопес был в бешенстве. На корабле не обнаружилось ни оружия, ни ценного груза, о котором сообщал агент, а номера и серии конфискованных банкнот были аннулированы, лишь только новости о захвате «Маркиза» достигли Бразилии.
Узнав о случившемся, бразильский министр в ранге посла, находившийся в Асунсьоне, обратился к правительству Парагвая за разъяснениями, на что получил ответ вместе с нотой парагвайского дипломата Хосе Бергеса, который официально заявил, что дипломатические отношения между двумя странами прекращены из-за того, что Бразилия вторглась в Уругвай.
Бразильских офицеров сперва вызывали на допросы по одному, затем перевели на берег, где допросы продолжились. Парагвайцев интересовало, знал ли экипаж о вводе бразильских войск в Уругвай; были ли у них какие-либо конкретные инструкции от правительства; как они смеют проходить через враждебные парагвайские воды; и не боялись ли они, что их действия приведут к войне. Ответы разнообразием не отличались: из новостей в газетах бразильская команда знала, что Бразилия вторглась в Уругвай; никаких инструкций им не давали; Парагвай враждебным не считался; о войне никто и не думал. Пассажиры твердили, что ехали к новому месту службы, и понятия не имели, что произошло объявление войны.
На «Маркиза де Олинда» был наложен арест, пленных сперва разместили в палатках на берегу, а затем отправили вглубь страны. Об их судьбе - ниже.
Чтобы придать захвату «Маркиза де Олинда» видимость законности, был организован импровизированный Адмиралтейский суд под председательством Андреса Хиля. Документы суда никогда не публиковались. По словам американского дипломата Чарлза Уошберна,
члены Адмиралтейского суда не имели понятия не только о том, что такое Адмиралтейский суд, но и о том, как суд вообще должен выглядеть. У обвиняемой стороны не было ни адвоката, ни законного представителя.
Согласно парагвайскому законодательству, любой приговор вступал в силу только после одобрения президента. Фактически, суд был ширмой, за которой Лопес мог отдавать любые приказы. Арест корабля и его экипажа нарушил все международные нормы, но Лопес считал, что он полностью в своем праве.
Фактически, это решение закрыло для бразильского судоходства реки Парана и Парагвай – жизненно важные коммуникации между имперской столицей и провинцией Мату-Гросу.
Приказывая задержать «Маркиза де Олинда», Солано Лопес был абсолютно убежден, что Бразилия готовится начать войну против его страны. Этот вывод подтверждался информацией о том, что бразильский фрегат «Амазонас» и два других судна якобы следуют по реке Парагвай в направлении Мату-Гросу с грузом оружия на борту (сообщение было ложным). Тем не менее, 15 ноября 1864 года Лопес начал подготовку к вторжению в Мату-Гросу, которое началось 27 декабря того же года, положив начало самой кровопролитной войне в истории Латинской Америки.
А что же «Маркиз де Олинда»?
Парагвайцы переоборудовали его в военный корабль, вооружив восемью пушками. 11 июня 1865 года «Маркиз» под командованием лейтенанта Венсеслао Роблеса был в числе кораблей, атаковавших бразильскую эскадру в битве при Риачуэло. На следующий день «Маркиз» был взят на абордаж «Арагуари» под командованием лейтенанта Антонио Луиса фон Хунхольца. В бразильский плен попали 55 членов экипажа, британский механик и смертельно раненый командир корабля Эсекьель Роблес (брат генерала Венсеслао Роблеса, командовавшего войсками в Корриентесе). С помощью парагвайского офицера Роблес торжественно передал свой кортик лейтенанту Хунхольцу, а сам скончался от ран 14 июня. 17 июня корабль был разобран и подожжен.
Судьба экипажа и пассажиров «Маркиза де Олинда»
В момент захвата на пароходе находились девять офицеров: новый губернатор провинции Мату-Гросу Фредерико Карнейру де Кампос, офицер корпуса комиссаров военно-морского флота Жоау Коэльо ди Алмейда, капитан-первый хирург доктор Антониу Нуньеш да Лус, ветеран кампании против Орибе и Росаса (1851-1852), получивший назначение в военный госпиталь Куябы, военный аудитор Антонио Хоаким де Паула Рейс, капитан Маноэль Луиш да Силва Соуто, офицеры лоцманской службы Хосе Антониу Родригеш Брага и Жоау Клиан Перейра Арока, первый лейтенант флота Аньело де Фариа Пинту Мангабейра и таможенник Хосе Висенте Буэно де Сампайо.
13 декабря 1864 года командующий парагвайским флотом Педро Инасио Меса приказал взять под арест капитана корабля, пассажиров и команду. Офицеров доставили в казармы Рибейра в Асунсьоне. 31 числа матросы и пассажиры были освобождены и отправились вниз по реке на парагвайской шхуне, в заключении остались только бразильские офицеры. 1 января 1865 года пленным предложили более мягкие условия содержания (в монастыре Сан-Хоакин) при условии письменного отказа от попыток совершить побег; более того, им даже пообещали выплачивать половинное жалованье из парагвайской казны. На первое предложение бразильцы согласились, а от денег решительно отказались, поскольку это было запрещено имперскими законами. 9 января бразильцев сопроводили на железнодорожную станцию Ассунсао и направили в Пирайю. Оттуда они верхом отправились в Сан-Хоакин. В монастыре с пленными обращались очень хорошо.
Бразильские офицеры оставались в Сан-Хоакине до конца ноября 1865 года, когда их отправили в Виллету на левом берегу реки Парагвай. С немалыми трудностями 1 декабря бразильцы добрались до лагеря, где пробыли совсем недолго, после чего их посадили на пароход «Ипора» следовавший в крепость Умайта. Там всех пленных, за исключением де Кампоса, заковали в колодки и практически перестали кормить. 28 января 1866 г. умер таможенник Буэно де Сампайо – судя по всему, от инфекции. 14 марта 1866 года восемь узников перевели в Вила-де-Пиллар, где поместили в холодный блокгауз, и держали там до зимы. В один из дней конца мая или начала июня офицеры услышали канонаду, после чего парагвайцы поспешно посадили их на телеги и повезли в сторону Порта-ду-Бокейран.
Порта-ду-Бокейран представлял собой небольшой армейский аванпост. Арока (один из выживших) вспоминал об этом месте так: «большие лужи со стоячей водой; дальше болото, окаймленное дикими деревьями; а рядом — старый заброшенный свинарник, служивший приютом для стада тощих овец предыдущего владельца». Пленных держали в импровизированном сарае. Еду давали раз в сутки, а хорошей питьевой воды почти не было. Узникам приходилось пить зеленую жижу из близлежащего болота, что, разумеется, не укрепляло их силы и здоровье. Вскоре умер аудитор де Паула Рейс. Арока записал следующее: «он пал жертвой губительной лихорадки», «был ужасно худым», «две огромные челюсти выдавались вперед на этом обтянутом желтоватой кожей лице с синюшностью трупа». Однажды днем «руки его сжались, взгляд остекленел. Он умер".
Доктор Антониу да Лус делал все возможное, чтобы облегчить страдания своих товарищей. Время от времени он осматривал тюрьму в поисках растений и корней, обладающих лечебными свойствами. Однажды Лус обнаружил в своем сюртуке небольшую коробочку с гомеопатическими гранулами и дал их Ароке, страдавшему от лихорадки. Впоследствии Арока был уверен, что именно это спасло ему жизнь. Бразильцы оставались в Бокейране десять месяцев, пока в марте 1867 г. их не перевели в Пасо-Пуку (близ укрепленного района Курупайти).
В этом селении располагался штаб самого Франсиско Солано Лопеса, здесь же была и гарнизонная гауптвахта, куда поместили бразильцев. Там уже содержалось немало пленных солдат Тройственного союза, захваченных в предыдущих боях, а также осужденных за различные нарушения парагвайских военных.
Заключенных использовали на принудительных работах. Несостоявшегося губернатора де Кампоса определили в уборщики, но его здоровье к тому моменту было настолько подорвано, что он едва мог держать метлу. Видя его состояние, другие офицеры предлагали выйти в наряд вместо него, но парагвайские часовые категорически запрещали это делать. В лагере ежедневно происходили расстрелы, в том числе бразильцев, независимо от их звания.
Однажды Соуто и Мангабейру заковали в цепи за какое-то нарушение, и парагвайский офицер пообещал освободить их, если они подпишут свидетельство о том, что парагвайцы с ними очень хорошо обращались и что они ни в чем не нуждались. Офицеры подписали лжесвидетельство и были освобождены от кандалов. На самом деле, Мангабейра больше всех жаловался на условия содержания. В какой-то момент у него произошел жаркий спор с капралом охраны, в результате которого его снова арестовали и заковали в наручники. Наутро у него сильно опухли руки.
Вскоре бразильцев вообще перестали кормить. Чтобы не умереть, пленники ели кожаную обивку и собранные на прогулке травы. Они выменивали еду на немногие сохранившиеся у них ценности, но этого хватало ненадолго.
3 ноября 1867 года скончался де Кампос. Роковым для него стало сообщение о поражении Бразилии во Второй битве при Туйюти. Полковник слег и в тот же день умер. Парагвайцы, узнав о смерти чиновника, разграбили все его имущество. 4 декабря настала очередь доктора Антониу де Луса.
Арока записал по этому поводу: «…он тщетно пытался спастись… И в итоге умер от голода. Вместо савана его завернули в кожу, которой была обита камера... ту самую кожу, которую он столько раз грыз от голода...».
31 декабря отдал богу душу капитан «Маркиза де Олинда» Маноэль Луиш да Силва Соуто. Мучимый голодом, он жадно набросился на красный перец, найденный другим бразильцем. Его ноги подкосились, и Соуто упал на землю в конвульсиях… Откачать его не удалось. Утром 4 января 1868 года лоцман Хосе Антониу Родригеш Брага начал бредить. Он говорил бессмысленные фразы, выл по-собачьи, ругался, богохульствовал, утверждал, что управляет кораблем посреди шторма, а затем внезапно упал и умер. 21 января пришел черед старшего лейтенанта Мангабейры. Словно предчувствуя свою смерть, он «говорил все утро; подробно рассказал о своей прошлой жизни; со слезами на глазах сообщил, что женат и имеет детей», вспоминал родителей. Он попросил Алмейду и Ароку: «Если кто-нибудь из вас доберется до наших, скажите друзьям, что я умер, думая о них…». Старший лейтенант лег спать и не проснулся. Двое выживших к этому моменту были настолько плохи, что не могли выполнять даже простейшие работы. 16 февраля их отправили обратно в Умайту.
Как раз в это время Имперский флот проводил операцию по захвату этой крепости, и пленные должны были стать своеобразным «живым щитом». Конечно, двух офицеров с «Маркиза» для щита было бы мало, но у парагвайцев были и другие – например, дипломат Амаро Хосе душ Сантос Барбоза. Крепость в тот раз устояла, и в марте бразильцев на пароходе «Игурей» перевезли в Тимбо, на правый берег реки Парагвай. Оттуда их пешком в сильный дождь погнали в Монте-Линдо, затем в Сан-Фернадо, где они оставались в течение трех месяцев, пока, наконец, не дошли под конвоем в Ломас-Вантентинас – всего бразильцам пришлось на своих двоих проделать более 150 километров.
Алмейду и Ароку постоянно окружали другие бразильские пленные, которые, по словам Алмейды, «каждый день умирали прямо на марше или в камерах». Но умирали и парагвайцы, по каким-то причинам впавшие в немилость к Лопесу, и содержавшиеся наравне с пленными, к примеру, полковник Паулино Аллен, убитый на окраине Виллеты, бывший министр Хосе Бергес, и даже родственники президента, к примеру, его брат Бениньо.
В конце 1867 г. Алмейда и Арока были приговорены к смертной казни. 26 декабря они ожидали расстрела, когда неожиданно услышали от парагвайского солдата: «вам повезло, господа, всевышний смилостивился над вами». В тот день были освобождены несколько пленников, но Алмейда и Арока остались в тюрьме. 1 января 1869 года их вновь отправили к новому месту заключения, на этот раз в Серро-Леон.
Отделявшие одну тюрьму от другой 40 километров бразильцам пришлось идти то под сильным дождем, то под палящим солнцем. Парагвайские солдаты били пленников и измывались над ними. Лагерь располагался в одной из пещер у подножия Кордильер. Прибыв на место, они обнаружили там бразильцев, захваченных в Корумбе, и аргентинцев, плененных в Корриентесе, - всего около 500 человек. Вскоре Алмейду и Ароку перевели в Аскурру, примерно в 10 км к северу от Серро-Леона. И вновь на марше их били, оскорбляли и заставляли есть то, что они сами найдут по пути. В Аскурре их отправили работать на плантации, где выращивали кукурузу и фасоль для парагвайской армии. Здесь пленники впервые за три года получили возможность сносно питаться.
Три месяца спустя Алмейду и Ароку снова перевели, на сей раз в Перибебуй, в 15 километрах к юго-востоку от Аскурры, и снова им пришлось голодать. Здесь они провели пять месяцев и стали свидетелями гнусной расправы над безоружными пленными. 31 мая президент Лопес, взбешенный тем, что видел парагвайцев в рядах войск Тройственного союза, приказал «в устрашение» казнить 400 пленных. Всех узников выстроили в ряд; парагвайский офицер вызывал пленных по одному, а они должны были назвать имя, национальность и дату ареста. Одни получали приказ выйти из строя, другим командовали остаться. Алмейду и Ароку вернули в строй, что и спасло им жизнь. Среди казненных были люди самых разных национальностей, в том числе португальцы и итальянцы.
Через пять месяцев заключенных вывели на марш в сторону Карагуатая. 16 августа, находясь в районе Кампо-Гранде, они слышали звуки битвы при Акоста-Ну, где против солдат Тройственного союза Лопес бросил части, сформированные из парагвайских детей.
17 августа 1869 года парагвайские конвоиры начали по одному дезертировать. На следующий день конвой, сопровождавший Алмейду, Ароку и аргентинского лейтенанта по имени Висенте Константино, остановился у притока реки Пирибебуй. Здесь парагвайский офицер освободил пленных и пустился в бега вместе со своими солдатами.
На следующий день бывшие узники отправились на поиски дружественных сил, но первые, кого они встретили, были девять парагвайских солдат, которые, недолго думая, присоединились к маленькому отряду: они хотели сдаться. Целых семь дней это странное аргентино-бразило-парагвайское подразделение искало союзников, прежде чем на мосту через приток реки Мандувира наткнулось на национальных гвардейцев Риу-Гранди-ду-Сул. Это был конец анабасиса Алмейды и Ароку.
После отдыха и допросов, двое выживших офицеров «Маркиза де Олинда» отправились в Асунсьон, где составили подробный отчет о своем пребывании в плену. Получив трехмесячное жалованье на покупку униформы и еды, они отбыли в Рио-де-Жанейро, куда добрались 15 сентября 1869 года...
Подборка материалов по войне Тройственного Союза:
https://dzen.ru/suite/bda55a9b-8005-4232-a7de-458a7cf2071d
Casus Belli в Telegram: https://t.me/CasusBelliZen.
Casus Belli в VK: https://vk.com/public218873762
Casus Belli в IG: https://www.instagram.com/casus_belli_dzen/
Casus Belli в FB: https://www.facebook.com/profile.php?id=100020495471957
Делитесь статьей и ставьте "пальцы вверх", если она вам понравилась.
Не забывайте подписываться на канал - так вы не пропустите выход нового материала
Ссылка для желающих помочь проекту:https://www.tinkoff.ru/cf/5rFGSRNywy6