оглавление канала
Корнил пришел глубоко за полночь. Пока его ждали, я старалась скрывать волнение, но у меня это плохо получалось. Божедар тоже кидал тревожные взгляды на стрелки часов. Но, наконец, мы услышали его шаги на крыльце, и я с трудом сдержала себя, чтобы не кинуться ему навстречу. Вид он имел… Краше в гроб кладут, говорят про такое. Конечно, можно было предположить, что он просто преодолел долгий путь. До Медвежьегорска было километров сорок, и за день «сбегать» туда и вернуться обратно, такое не каждому человеку по силам. Но дело было не только в расстоянии, я это поняла сразу. Было похоже, что он истощил почти до донышка свои ментальные силы. Не разуваясь, он почти повалился на лавку сразу у порога. Божедар помог ему снять куртку, и стянуть сапоги, а я кинулась к печи готовить укрепляющий отвар. Разумеется, мы ни о чем его не спрашивали, пока он немного не пришел в себя. С благодарным взглядом он принял от меня алюминиевую кружку с чуть помятым боком с горячим травяным чаем, и принялся его пить маленькими глотками. Почти сразу же на его щеки стал возвращаться нормальный цвет, который и положено иметь здоровому человеку. Допив отвар, он немного посидел с закрытыми глазами, привалясь спиной к стене позади лавки. Я молча поставила перед ним миску каши все с той же тушенкой, которую он принялся жадно есть.
Когда с едой было покончено, он опять откинулся на стену и проговорил тихим голосом:
- Я сделал глупость, и чуть за нее не поплатился. – В его интонации слышалась горечь. – Вот что значит, расслабиться и утратить контроль. – Мы молча смотрели на него ожидая, что он еще скажет. Оглядев наши встревоженные лица, он усмехнулся. – Чего переполошились? Слава богам, все обошлось. Если бы не Колоброд, не знаю, как бы все могло закончиться. Он очень силен, хоть еще и молод годами, а, на поверку, оказалось, что и мудростью не обделен. А я, видно, старею…
Я не выдержала первой.
- Перестань квохкать, как старуха над перестоявшей квашней. Рассказывай, что произошло.
Корнил опять усмехнулся, и менторским тоном слегка меня взбесившим, проговорил:
- Поспешишь – людей насмешишь, Великая…
Мне пришлось применить всю свою выдержку, чтобы не ответить ему. Кажется, он это оценил, и заговорил уже серьезно:
- Все намного сложнее, чем мне показалось с самого начала. Но… по порядку. Мы встретились с Колобродом недалеко возле их базы, в лесочке. Экспедиция уже почти готова, и со дня на день нужно ждать гостей. Правда, по официальной версии их маршрут проложен к горе. Но, думаю, наш хутор они вряд ли минуют. В ее составе несколько специалистов-этнографов, один историк, два геофизика, парочка физиков с какой-то мудреной специализацией, ну и еще несколько человек по мелочи. Возглавляет всю эту компанию наш «друг» фон Грёнхаген. Официально, они хотят изучить физические явления Сапен-горы, а так же провести разведку на предмет залежей под ней «полезных ископаемых». А наличие этнографов объясняют «попутным» изучением местного фольклора. Вообще, такой «разношерстный» состав экспедиции наводит на определенные размышления. Но только не наших чиновников. Тем вообще, кажется, все равно, зачем сюда явилась эта компания. Главное, что они платят деньги, и немалые. А остальное… - И он безнадежно махнул рукой. – Сейчас они ожидают, когда подойдет еще какое-то оборудование. Закупают по соседним деревням провиант и лошадей. И как только ожидаемое оборудование будет доставлено, сразу же выступят к горе. По крайней мере, такие указания получила охрана, состоящая из нашего спецназа. Там они разобьют основной лагерь, и уже оттуда начнут шастать по округе. Но, Колоброд уверен, что несколько человек отправятся буквально не сегодня завтра на этот хутор, якобы для того, чтобы узнать насчет расквартирования руководителя экспедиции в «стационарных условиях». Думаю, явится сам «фон». И мы должны срочно заделать проход. Чтобы у него даже мысли не возникло, что мы сумели его открыть. Хотя… Думаю, он сумеет это почувствовать. - Он на несколько мгновений замолчал, будто раздумывая, стоит нам говорить дальше или нет. Я буравила его взглядом, и он не мог этого не чувствовать. Я поняла, что он сейчас раздумывает, как рассказать о главном, что с ним произошло. Колебался он не долее минуты. Потом, приняв решение, вновь заговорил. – Я сглупил… Захотелось прощупать этого Юрьё. Хорошо, что я начал делать это потихоньку, остатки ума все же еще сохранились в этой голове. – Он выразительно постучал указательным пальцем себе по лбу. – Наткнулся сразу на мощную защиту. Стал осторожно прощупывать ее, и получил такой ответный удар, что если бы не Колоброд, который был рядом, то мозги бы мне это «фон» спалил на счет раз. Но даже не это плохо. Плохо то, что я позволил ему обнаружить себя в какой-то мере. Теперь он точно знает, что здесь присутствуют некие противоборствующие силы, и будет настороже. И, разумеется, он сразу же обнаружит захоронение тех, чьи останки мы нашли в пещере. И, думаю, сделает правильные выводы: пещеру вскрыли. В общем, все очень плохо. И я пока не вижу, как выйти из этой ситуации. – Нахмурив брови он задумался. Признание собственной ошибки далось ему нелегко. Он заговорил задумчиво, будто сам с собой. – Но я никак не могу понять, как? Кто дал ему эти знания?! По учебникам их не познать! Конечно, природная сила у него имеется, плюс годы тренировок, но все же… То, что я почувствовал в короткий миг нашего, так сказать, соприкосновения, дает основание утверждать, что у него был Учитель. И Учитель, у которого есть доступ к изначальным знаниям. Возможно, несколько в искаженной форме, но есть!
Он хлопнул ладонью по столу, и я от неожиданности чуть не подпрыгнула. Тут заговорил Божедар.
- Думаю, мы можем ответить на твои вопросы…
И он многозначительно посмотрел на друга. Корнил сначала нахмурился, сурово посмотрел на моего мужа. В его глазах мелькнуло понимание, и он перевел взгляд на меня. Выражение его глаз стремительно стало меняться. Я сидела эдакой скромной мышкой, глазки долу, только что не насвистывала, мол, а я тут не причем, совсем я ни причем… Не помогло. Корнил грозовой тучей налетел на меня.
- Ты что, ОПЯТЬ…???!!! – Он снова хлопнул ладонью по столешнице так, что посуда, еще не убранная со стола, отозвалась горестным звоном. А мне было впору, хоть под стол лезть от его взгляда, мечущего молнии в меня сиротинушку. А Корнил, оседлав своего любимого конька, несся дальше. – Сколько раз было говорено, что это ОПАСНО!!! У нас нет столько Великих, чтобы мы разбрасывались ими направо и налево! Мы же договорились, что ты не лезешь ТУДА одна!!! Мне что, тебя на цепь сажать…???!!!
Ну, с цепью-то он, конечно, хватил лишку, и я решила вступить в диалог, пока он еще до чего похуже не договорился. Придав себе независимый и холодный вид (я же, в конце концов, Великая, а не девочка так себе, мимо пробегающая), заговорила спокойно, и, как мне казалось, рассудительно:
- Ты молнии в меня метать брось… Не боюсь я их, сам знаешь. А полезла я туда, как ты выразился, не из праздного любопытства. Пещеру нужно было очистить. Не мне тебе рассказывать, что дальнейшая работа там без этого невозможна. Не знаю, как для этого твоего недобитого фашиста, а для людей Рода – уж точно! А то, что потом произошло – это скорее воля случая, который, как тебе известно, никогда не бывает случайным. И теперь, на фоне всего тобой сказанного, я только лишний раз убеждаюсь, что я правильно сделала. По крайней мере, мы теперь знаем истоки его силы. И весь его интерес к этому месту становится более понятным. Во всяком случае, мы теперь точно знаем, с чем нам предстоит иметь дело, и не будем, как слепые кутята тыкаться по темным углам, нарываясь на затрещины врага.
Произнеся эту пламенную речь, я вышла из дома, аккуратно прикрыв за собой дверь. Меня еще бабуля моя учила, что хорошо воспитанный человек дверями хлопать не станет. А мне хотелось думать, что те силы по воспитанию, которые на меня потратили мои старики, не пропали даром.
Обиды на Корнила за его выволочку я не испытывала. Мне было понятно, что он очень нервничает из-за всего происходящего. Да и жизнь у него была, судя по всему, не особенно легкой, вот нервы и сдают. И, к тому же, с грустью должна была признать, что со мной без строгости нельзя. Когда я еще научусь сначала щупать босой ногой воду, а уж только после этого нырять. А может статься, и не научусь этому вовсе. Так что, куда не посмотри, Корнил был прав. Было бы разумнее дождаться Божедара, и только потом, вместе заниматься тем, что я делала в пещере. Охохонюшки-хохо…
Самобичеванием я занималась недолго. Ночь была довольно прохладной, а я вскочила в одной легкой рубахе. Становилось зябко. Но я задержалась на несколько минут, присев на крыльцо, чтобы полюбоваться ночью. Белые ночи подходили к концу. По небу, цвета недозрелой морошки, плыли косматые облака, похожие на клочья осенней паутины. Наверное, завтра будет дождь. Туман, днем прятавшийся по болотам и под самыми корнями могучих елей в непроходимых темных корбах, наконец, дотянулся до открытого места опушки, затягивая всю луговину своими молочно-голубоватыми полотнищами, будто заезжий купец развернул перед удивленной базарной толпой свои заморские ткани, привезенные из дальних стран. Лошади, жевавшие траву у самой ограды, настороженно всхрапывали мотая головами. Казалось, что они парят над землей, а за их спинами вырастали крылья, сотканные из густого тумана.
Хукка, подобравшись поближе ко мне, тихонько заскулил, ткнувшись в ладони влажным носом, словно хотел меня подбодрить. Я потрепала пса по загривку.
- Ничего, собакен, нам не привыкать. Корнила тоже можно понять. Извелся весь, избегался. Не каждому такая ноша по силам. А он уже не мальчик, чай. А я что? С меня все, как с гуся вода.
Тихо подошедший ко мне сзади Божедар, присел со мной рядом на крыльце. Почувствовав, что я начинаю трястись, накинул мне на плечи свой пиджак и приобнял.
- Что, объясняешь псу политику, а заодно и психологию? – Голос мужа звучал чуть насмешливо и нежно.
Я тяжело вздохнула и грустно произнесла:
- Иногда мне кажется, что собаке эту самую политику с психологией проще объяснить, чем людям. – Поднялась с крыльца, отдав пиджак мужу, и добавила как-то обреченно. – Ну что… Пойдем… Нужно что-то решать. Времени у нас осталось совсем немного…
Божедар серьезно посмотрел на меня:
- Не обижайся на Корнила. Он очень переживает. Все идет не по задуманному, вот он и нервничает…
Я усмехнулась.
- Я и слова-то такого не знаю «обижаться». А Корнил… Все понятно. У всех сейчас нервы на пределе. Но это и есть наша жизнь. Поэтому, нужно ее принять такой, какая есть. А главное, нам нужно держаться вместе и действовать сообща и слаженно. Одним словом – дисциплина должна быть. А я, ты знаешь, к этому слову отношусь по-своему. Но, думаю, все наладится… - Закончила я общей фразой.
Лицо Божедара просветлело. Несколько мгновений он смотрел на меня так… Ну, в общем, как он всегда на меня умел смотреть, а потом притянул меня к себе и крепко обнял. Мы замерли так на несколько мгновений, став в этот миг одним целым, словно сросшиеся сиамские близнецы. Наши сердца бились словно одно большое сердце, и мне хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно.
Мы вошли в дом, крепко держась за руки. Николай уже убрал со стола и разливал чай. Кинул настороженный взгляд на нас, мол, чего еще нужно ожидать? Корнил, все еще хмурый, сидел, положив руки на стол, и разглядывал миску с сушками, стоявшую перед ним на столе, словно в этих калачиках заключался весь смысл бытия. Поднял на нас тяжелый взгляд, в котором была бесконечная, какая-то вселенская усталость. Не знаю, с какого такого перепуга, я взяла и подмигнула ему. Он растерянно хлопнул несколько раз ресницами, будто не был уверен в том, что правильно все увидел. А потом, улыбнулся мне. Открыто, ясно, совсем по-мальчишески.