Специально залез в архив своего блога на Дзене, чтобы посмотреть, когда писал о «Докторе Гарине»: оказывается, аж в июне 2022-го! То есть больше года как не читал Сорокина и, как выходит, не зря. Последняя его на данный момент книга – сборник рассказов «О женщинах» (по-пижонски названная по-французски) не оставляет ровно никаких впечатлений, то есть попросту оставляет читателя равнодушным. Безусловно, здесь есть все, к чему привык постоянный читатель Сорокина (не буду перечислять), только пожиже и в более вегетарианском виде (что говорить, матерных слов не больше десяти на всю книгу: стареем, Владимир Георгиевич, стареем), плюс сентиментальность и расслабленные описания респектабельного бытия, характерные для позднего Сорокина и заметные еще в «Теллурии». Так эзопов язык и прозрачные намеки на российскую власть в «Гамбите вепря» (наиболее политически острой новелле сборника) неожиданно переплетаются с пафосом христианского мученичества (кто бы мог подумать, что Сорокин не будет оплевывать религию и даже пропоет ей гимн).
Фирменный сорокинский абсурдизм на этот раз почти во всех рассказах осторожно упакован в сны персонажей (сны, мол, что с них возьмешь). Сорокин как будто извиняется за нелогичность некоторых своих сюжетных ходов и описаний, беря их в композиционные скобки, но именно они впечатляют его читателей, прежде всего буйством фантазии автора, ибо в них говорит само бессознательное (вот только коллективное оно, или индивидуальное, уже трудно сказать). Здесь есть место и обращению к текстам русской классики (во второй части новеллы «Золотое ХХХ»), только уже без стилевого пародирования и взрывов клише, а через почти дословное повторение с добавлением одного лишь постороннего слова (надо признать, что этот эксперимент с текстом «Войны и мира» как-то уж сильно затянулся у Сорокина: как никак им переписано почти тридцать страниц эпопеи).
Собственно, во всех девяти новеллах сборника хорошо чувствуется колоссальное авторское напряжение по высасыванию историй из пальца, а со стилевой точки зрения, то, начиная, видимо, уже с «Манараги», слог Сорокина становится все нейтральнее и бесцветнее, безнадежно мимикрируя под средний уровень западной прозы. Конечно, автор по-прежнему черпает из человеческой физиологии вдохновение – это для него неисчерпаемый источник описаний и сюжетов. Человеческое тело у Сорокина продолжает страдать от давящей силы властных дискурсов культуры, нравственности и религии. Бедное, бедное тело… Когда же оно уже наконец окончательно эмансипируется?! Видимо, для этого нужно полное торжество в культуре идей трансгуманизма (любопытно, видел ли Сорокин недавний фильм Жюли Дюкорно «Титан»?) В этом смысле весьма интересна некоторой степенью новизны для сорокинского универсума новелла «Вакцина Моник»: здесь автор не только высказывается на тему прошедшей пандемии, но и немного журит преподавательский дискурс Запада. Конечно, сколько можно деконструировать один «совок» и его постельцинское наследие? Надо как-то расширять тематический диапазон.
Некоторые рассказы сборника вообще столь слабы и вымучены, что просто диву даешься, написал ли их тот же автор, что и «Норму» (таковы «Две мамы», «Странная история» и «Пространство Призмы»)? По большому счету, из всего сборника удался лишь «Жук» - смелое исследование взаимоналожения ментальных травм, оставленных тоталитаризмом в истории России и Германии. «Сугроб» хорошо написан (по крайней мере, не так бесцветно, как все остальное), но безнадежно увязает в клишированном противопоставлении «нищего совка» «благополучному Западу». «Татарский малинник» читается как неудачное соединение мотивов «Первого субботника» (первый сон главной героини), «Тридцатой любви Марины» (гомоэротизм) и все того же благостно-идиллического описания буржуазной жизни (интересно, откуда оно у Сорокина вообще взялось и почему так живуче?!).
Читать новый (хотя ему уже год) сборник новелл Владимира Сорокина вряд ли стоит – здесь все то же, что и всегда, только хуже, чем обычно. Главное же, что редко бывает у этого автора, - почти полное отсутствие социальных прогнозов (за исключением «Гамбита вепря» и второй части «Золотого ХХХ», но и там они какие-то уж слишком лобовые: такое будущее мы и сами ожидаем). Итог скорее всего в том, что Сорокин полностью превратился из литературного экстремала-маргинала в буржуазного прозаика средней руки. Жаль, ведь общество, как российское, так и западное, благополучнее не становится, а значит, по-прежнему нуждается в эстетической «встряске», на которую такие бывшие провокаторы, как Сорокин, уже совершенно не способны.