Первой столицей Восточной Сибири, ещё до возвышения Иркутска и Якутска, был Илимск. Ныне он покоится на дней Усть-Илимского водохранилища, а часть его уцелевших памятников, старейших зданий Сибири, можно видеть в иркутском "скансене" Тальцы.
Однако была в истории Илимска и вторая сюжетная линия, начало которой положил в 1647 году рудознатец Шестачко Коршунов, нашедший выходы железа и ставший на них единственным на сотню вёрст вокруг кузнецом. Это дорогого стоило: страшная удалённость Сибири при тогдашнем транспорте обрекала её города на автономность, а руда или соль шла в дело независимо от качества.
Кузница на Коршунихе просуществовала до смерти Шестачко, но в 18 веке в низовьях Ангары и Илима был найден ещё пяток железных рудников, пригодных к разработке. В 1845-54 годах на Долоновском месторождении близ Братска построили Николаевский железоделательный завод, где выплавлялись чугун и кричное железо и ковались потребительские товары вроде оград, сундуков или чугунной посуды. В 1874 году завод приобрели братья Бутины из Нерчинска, где их дворец и ныне называют Даурский Версаль.
Они оснастили средневековый по сути завод современными станками и мартеновской печью, освоив производство куда более сложный изделий вроде паровых котлов и деталей для судовых двигателей. В 1894 году, несмотря на то, что накануне дом Бутиных лопнул, завод прирос филиалом - Новониколаевским (или, по расположению, Лучихинским) заводом, который должен был снабжать металлическими изделиями строящийся Транссиб.
Иначе говоря - рыть себе могилу: железная дорога открыла Сибирь для поставок качественных европейских товаров, и архаичные заводы, работавшие на низкосортной руде, были обречены. В 1899 году оба предприятия встали, и после нескольких попыток перезапуска в начале ХХ века, окончательно исчезли в 1924 году.
Геологи обнаружили под кузницей Шестачко гигантское месторождение высококачественной железной руды, а железная дорога открыла возможности его промышленной разработки. В 1958 году, с началом стройки Коршуновского горно-обогатительного комбината, Коршуниха стала ПГТ Железногорском, а в 1965, с запуском производства - городом, получив в название второе слово.
Тут стоит сказать, что Железногорсков в России и так три штуки - другой центр рудников на Курской магнитной аномалии и ЗАТО в Красноярском крае, и по мне так город Коршуновск смотрелся бы на карте интереснее. Заводской пруд, совсем как где-то на Урале - на самом деле водохранилище ТЭЦ-16 (1964) с толстенной трубой, напротив которой в низинке лежит станция Коршуниха-Ангарская:
Большую часть Байкало-Амурской магистрали мы проехали в золотом сентябре 2020 года с востока на запад, в Коршунихе сделав ночную пересадку с поезда на электричку в Усть-Илимск. Сам город же мы осмотрели без месяца год спустя, по пути с запада на восток.
Мы ехали тогда к холодным горам Кодара и заброшенной, но от того не менее фантастической Чинейской железной дороге, единственный поезд по которой вёз руду Чинейского месторождения именно на Коршуновский ГОК. Здесь мы оказались в первых числах августа, когда едва ли не всю Сибирь накрыл дым лесных пожаров в Якутии.
Вокзальчик 1960-х годов вписан в склон, на перрон выходя двумя этажами, а на площадь - одним. Оля осталась в миниатюрном зале ожидания листать планшет и приглядывать за рюкзаками, а я отправился гулять.
Привокзальная площадь Коршунихи-Ангарской - небольшая асфальтовая терраса между вокзалом и обветшалым щитом с полинявшими видами города. До первых кварталов пешком нужно подняться по лестнице, а на машине - проехать изрядный зигзаг.
Город и комбинат лежат с разных сторон от станции, и я поначалу направился в сторону города:
Жилые кварталы Железногорска открывает контора Коршуновского ГОКа, примечательная маленькими долото на столбах ограды.
За конторой начинаются кварталы - именно кварталы, а не микрорайоны: Железногорск стал одним из первенцев такой градостроительной концепции, когда это слово ещё не вошло в обиход. Всего тут 10 кварталов (при этом нет 5-го, но есть 6а) неправильной формы, охватывающих при этом не весь город - часть домов имеют нумерацию по улицам, как например по улице Иващенко, уходящей вдоль путей мимо конторы ГОКа.
Все их объединяет атмосфера пролетарской глуши, где мужик должен работать на заводе, внешний мир с его радостями бесконечно далёк, а герметичность уклада нарушают разве что многочисленные тоговцы с солнечного юга.
Горняцкий город суров даже в попытках его украсить:
Хотя всё это - лишь ощущение: за пару часов утренний прогулки у меня не возникло повода пообщаться с местными.
Центральный в Железногорске 2-й квартал на карте имеет форму очень широкого треугольника. В его углу стоит контора КГОКа, а основание очерчивает улица Строителей, которую можно считать главной в городе. Ближе к станции она застроена бараками на каменных подклетах, большинству из которых, судя по заколоченным окнам, недолго осталось стоять. В постсоветскую эпоху население Железногорска уменьшилась на 1/3, а в таких условиях бороться с ветхим жильём как-то легче.
За улицей Строителей, в Первом микрорайоне, притаилась Казанская церковь, перестроенная в 1995 году из овощного магазина. Но посвящение её как бы намекает на преемственность к церкви Илимского острога, которая теперь в Тальцах.
По соседству - безымянная главная площадь между ДК "Горняк" и ТЦ "Шанс":
В низинке за торговым центром - Сквер Илимских партизан, где в 1974 году были перезахоронены четверо красных, погибших в 1919 году в стычках с колчаковцами:
Сам памятник чуть помоложе (1985):
Противоположный конторе угол 2-го квартала отмечает стела славы "Коршуновстроя" (1982) у краеведческого музея имени Михаила Янгеля (1977), здание которого неплохо мимикрирует под дореволюционку.
Напротив - детская горка в виде ракеты, а чуть дальше по главной улице стоит и памятник Михаилу Янгелю, открытый в том же 1977 году: великий конструктор ракет был родом из близлежащей деревни Зырянова.
Бюст Янгеля стоит на площади Конституции между администрацией и рынком, куда улица Строителей приводит через пару сотен метров после музея.
На ближнем конце площади - Триумфальная арка (2015) от "Мечела":
Более всего примечательная своими барельефами:
Улица Строителей тут сменяется улицей Янгеля, но мы сворачиваем вправо, в 6-й квартал. Здесь глядят друг на друга два мемориала:
Один (1983) - героям Великой Отечественной:
Другой (1996) - не людям, а затопленным селениям:
Илимская пашня, прежде чем почти без остатка уйти под воду, дала миру немало ярких личностей - если в науку отсюда вышел Михаил Янгель, то в культуру - Валентин Распутин, исчерпывающе описавший трагедию Сибирской Атлантиды в своём "Прощании с Матёрой". Но Матёра стояла на Ангаре, да и сама она собирательный образ. О реальных же деревнях Илима рассказывает инфостенд на коршунихинском вокзале:
6-й квартал переваливает через гору, на дальнем склоне которой в день моей прогулки ломали заброшенную с 1990-х годов многоэтажку:
Надо сказать - одну из самых унылых во всём Железногорске. Позднесоветская архитектура тут по большей части как-то пооригинальнее, да и сам Железногорск живописен - я бы сказал, это один из самых ландшафтных советских городов:
За распадком Кузнецовского ручья встречает 10-й квартал, примечательный Троицкой церковью (2005). Не Введенской, заметьте, и не Спасской - Железногорск в ней словно ощутил себя самостоятельным городом, а не тенью затонувшего Илимска.
У 10-го квартала совершенно БАМовский пейзаж:
Хотя Коршуниха-Ангарская - достояние сталинского Старого БАМа, всё же всесоюзно-ударно-комсомольские веяния дошли и сюда:
Как и новые тренды - в наше время. В суровой индустриальной глуши, где вода в лужах красная от рудничной пыли, а на остановках заедает мошка, тоже есть место для котиков:
