С одной стороны она сильно опередила время (ведь Кинсебика 1-я развивала право на самоопределение женщины). Но с другого ракурса, выходит, наоборот, показала пример возвращения к обычаям предков! Ведь речь о Башкирии – 1 из локаций зарождения сарматов. Среди них амазонок было больше, чем где-либо еще (ну, если верить античным авторам)…
Увы, в те времена (с утверждением у народов России авраамических религий) ее подвиг слишком дорого ей аукнулся. Женщине менять религии на свое усмотрение?! Позор-то какой!
Разумеется, ее семья была весьма консервативной в отношении тех мест – ортодоксальной мусульманской. Но получилось так, что девица насильно крестили. Как так вышло? Она участвовала в весьма активном национально-освободительном движении XVIII в., в которое чуть позже Пугачев «подбросил масло» – чтобы не затухло (как известно среди его соратников было много башкир)… Ее полонили и привезли в столицу Урала. Здесь она приглянулась литератору и переводчику Кириаку Кондратовичу. Стала его крепостной. А всех инородцев в процессе закрепощения в данные годы крестили. Башкирской даме, полной ярких грез о самоопределении, то, что с ней сделали, показалось кощунственным. Все время думала лишь об одном. О побеге!
И он ей в итоге удался! Только вот не долго ей пришлось наслаждаться свободой, вдохновляя своим бегством иных подневольных женщин захваченного Россией Урала! В нашей державе была самая совершенная институция по розыску крепостных. Мало того, что «басурманка» опозорила себя побегом от хозяина, она еще заново и в ислам перешла! Это казалось особым злодейством.
Носившая крестик Катерина снова превратилась в Кинсебику: совершала все положенные намазы. Ее вернули, но потом она опять сбежала – будучи в бальзаковском возрасте. И если инициатором первого побега был мужчина-соотечественник (которого поймали и сожгли), то вторую «миссию свободы» она спланировала полностью сама. Такое у нас уже не прощалось… Мало того, что сама что-то осмелилась решать (что грех для любой женщины, а, тем более, крепостной), так совершила акт предательства православной веры. «В богомерзкое преступление впала, яко пес на свои блевотины возвратился». Такая странная формулировка вины зачитывалась на сожжении...
Да! Сожжении! Места, где обитала главная героиня, были тогда во власти наместника Татищева (того самого, который написал свою версию истории России). Он следил за порядком в доверенных ему волостях Башкирии. Хотя самого слова «Башкирия» тогда не было – малой родиной героини была Дуванская область Сибирской даруги. «… Оной татарке за три побега и что она, будучи в бегах, крещеная обасурманилась, учинить смертную казнь – сожечь». Это приговор от 8 февраля 1739 г. В Европе новая (и самая глобальная) вспышка моды на аутодафе (казнь через костер) имела место в 16-17 вв. Но в России она задержалась в 18 столетии. И так вышло, что Кинсебику возвели на костер последней. Ведь потом российский абсолютизм (в лице сначала Елизаветы) стал более просвещенным. Отказался от дикостей Средневековья уже окончательно.
Но вернемся в зиму 1735-го… Как проходила казнь? Она была в марте. На центральной площади Екатеринбурга (в котором главная фигурантка этого обзора и пребывала все время крепостной)…
Башкирская литератор-феминистка М. Буракаева написала «Сказ о Кинсебике». Там башкирка, насильно водруженная в личину православной Катерины, выступает как бы духом амазонства.
Нам мало что известно о жизни этой женщины – все подробности касаются лишь приговоров, где она, разумеется, выставлена в отрицательном свете. Слухи и легенды – вот и вся ее биография…
Друзья, не забывайте подписаться на канал, оставить комментарий и поставить лайк! Вам пару секунд, зато мы знаем, что работаем не зря! Спасибо Вам!
