-Как-как! Он сумел от них отбиться, один из немногих принцев… а всех остальных ликаны съели! – недовольно сказал Лаар, - ты, конечно, скажешь, что я дурак, что я не принц Ваграмона, раз уж я так трушу! Но помни, под какой я звездой рожден…
-Под той, под которой вам и быть этим принцем, - вздохнул Раэ, - и ничего такого я не скажу. Бояться войны… да все ее боятся! Зачем же тогда вас-то высмеивать?
-Ты-то не похоже, что сильно боишься!
-Так я свое уже отбоялся!
-Как? Как? Ты не боишься, а ну расскажи как?
-Скажу… если позволите снять туфли… ужасно ноги жмет… Я их потом обую назад, когда здесь кто окажется. Но сейчас… я могу ведь без них, правда?
-Да снимай с себя что хочешь! Только скажи, как не бояться войны?
И Раэ стащил с себя туфли, размял онемевшие ноги и опустил их в пруд. Не смог застонать от удовольствия.
-Ну? Говори!
-Ох… хорошо-то как… сейчас-сейчас скажу… вам надо поговорить с Вилхо Рандом и Согди Бартом. А может, и с Бриуди Ривом. Поговорите с теми, кто воевал и выжил. Они-то пережили войну… да еще какую! И вернулись с войны. Это помогает.
-Ты-то откуда знаешь?
-Оттуда и знаю…
Раэ хотел было рассказать, но осекся. Нет, не расскажет он это ваграмонцу. Как вернувшиеся с походов охотники спят в сапогах и с оружием в руках. Как сердится Виррата из-за того, что слишком маленьким слишком рано их родня рассказала о войнах. Мальчишки просыпались с криком, мочились в постель. И, хотя Виррата был просто мастером справляться с детскими ночными неприятностями, он только досадовал на взрослых, «которые хотят поныть в присутствии детей, лучше бы они сразу присылали их к Цитадель непугаными младенцами!»
Виррата умел утешать. Знал что сказать тому же маленькому Раэ, который спал головой под подушкой в страхе, что прилетит колдун из Ваграмона и утащит его. Виррата садился на лавку и в два-три слова развивал ночные страхи. И Раэ засыпал спокойно: войн боятся те, кто не прав, те, для кого смерть – это конец, те, у кого только и есть, что своя собственная шкура. А Семикняжцы – они не такие. Они сильные отважные охотники, храбрые воины, вон, как его дед Армаллам Олмар, как его дед Рогволд Наура, такие же сильные и отважные, и таких много-много! Они встанут, они защитят. Защитили же! Вон, выгляни в окно – мир! Мир!
Нет, такое не расскажешь ваграмонцу. Ведь он не прав в своих войнах. И, вообще-то, справедливо то, что их принц-наследник так трепещет. Так и надо! Но…
Раэ глянул в выжидающие измученные янтарные глаза Лаара. Глаза, смотревшие с надеждой. С мольбой. Что ему сказать? Молиться, чтобы за ним не пришла внезапная смерть? Лаар же не знает, как успокаивает молитва, когда среди ночи спускаешься с лавки, тихо встаешь на колени, вслушиваешься в дыхание спящих товарищей по соседним лавкам, и начинаешь молиться…пока не ляжешь на доски, а потом чувствуешь сквозь сон, как сильные руки Вирраты тебя поднимают опять на лавку и спохватываешься - а вдруг завтра воспитатель выговорит тебе за то, что не спал. А ты забыл по утру, и только несколько дней назад припоминаешь… а Виррата тебе ничего не сказал!
-О чем ты думаешь? – спросил Лаар, - у тебя глаза блестят! Тебе сейчас еще и хорошо!
-Когда мне особенно плохо, я возвращаюсь мыслями туда, где мне особенно хорошо… ох, ну я и дурак! Да и вы не лучше!
-Что? – изумился Лаар.
-Ну да! Вы убежали в будущее, я в прошлое, а нам надо заниматься настоящим! О-о-ой, - и Раэ потер ступни, которые вытащил из пруда.
-Да уж сделай милость, вернись в действительность, - сказал Лаар, - немедля успокой меня! Я тебя для этого позвал!
В его тоне были такие нотки, какие порой проскальзывали в словах обиженного на весь мир Аксы…
-Ну хорошо. Хотя я не понимаю, зачем успокаивать того, кто не сломался, когда его трижды посетил кат… смешно конечно, но я знал одного воина, который только так валил могучих колоссов и при этом боялся мышей… Видно, с вами нечто тоже самое. Так, давайте посмотрим, вервольфы к вам доберутся только если будут разбиты все войска. Так ведь?
-Какие вервольфы?
-Мы так зовем ликанов в Семикняжии.
-Тфу! Опять Семикняжие!
-А я бы на вашем месте на Семикняжие не тфукал! Если войска Ваграмона будут разбиты Аахарном… не знаю, возможно это или нет… у вас есть возможность начать новую жизнь. Ведь это только принц Рансу может быть только принцем Рансу, и ему лучше, конечно, умереть, если ликаны дойдут до Ортогона. А в вашем случае все иначе.
-Да что иначе-то?
-У васесть опыт жизни не-принцем. Не будет Ваграмона – вы сможете сбежать туда, где вы были счастливы – в Семикняжие. Ох, не знал, что такое скажу колдуну…
-Как это бежать?
-А то! Быть свободным, как птица! Поражение Ваграмона для вас возможность начать новую жизнь. Не как принц, за которым все смотрят, а как вольный человек!
-Что?
-Где вы были счастливее всего, ваше высочество? В вашей Кнее тоже был прудик?
-Был, но…
-Вы знаете, где ваша Кнея?
-Нет…
-Но можете себе создать новую, верно? Когда вас все оставят, как того принца из книжки, это будет означать, что вы не просто один, что вы – свободны.
-Но… но… - принц Лаар был явно растерян и перед его взором явно представил полчища ликанов, которые прут огромной лавиной на замок Лэ, - как я сбегу?
-Кто предупрежден – тот вооружен. Вы выстояли после того, как к вам трижды пришел кат. Вам хватит возможностей справиться и с этим. Порталы там ваши какие-то… если не они, то способы перелета… что, разве это для вас невозможно тогда, когда за вами никто не следит?
-Но… но…, - пробормотал Лаар.
-Что, так понравилось быть принцем, аж иного пути не мыслите? Ну тогда в случае чего погибайте за Ваграмон, который хотел вас отправить в расход как лишнего. Как принц. А если у вас есть и иная сторона… то почему бы вам не жить?
-Я… я не смогу жить так, как тогда…
-А что мешает?
-Тогда у нас было всего мало, и я с этим мирился, как дитя…
-А вам много надо? Сколько вам надо золота, чтобы жить в Кнее, выбираться в город в праздничные дни и брать, что нужно?
-Ну…
-Вам трудно его достать?
-Нет, но…
-Ну, раз не трудно, подумайте о том, как зажили бы в Кнее посреди Семикняжия с книгами, прудиком и без досадливых обязанностей принца, которые вам в тягость… да, это выбор, выбор вынужденный на тот случай, если вас все предадут, войска будут разбиты и вы окажетесь один в пустом дворце, откуда сбежит весь двор и оставить вас на милость ликанам.
Лаар в замешательстве молчал. Судя по его взгляду было ясно, что он размышляет о том, сможет ли подобное случиться на самом деле. Теперь, когда Раэ побуждал его по-настоящему изменить свою жизнь, у принца начали пробуждаться десятки возражений о невозможности это сделать. О да, это Раэ уже усвоил по Аксе. Тот тоже был из тех, кто вечно имел возражения на предложения что-то сделать лучше. Ох, как он порой надоедал Раэ и заставлял в те минуты сожалеть, что ему достался такой младшой! Зато Раэ усвоил с Аксой кое-что: если на того вдруг нападала хандра, младшой решал, что оказался в тупиковом положении, надо было насесть на него и начать убеждать попытаться что-либо изменить. Причем самым простым и доступным способом, чтобы отговорок не оказалось, кроме одной: что положение, из-за которого разнылся Акса, не такое уж вообще-то безысходное. То, что предлагает изменить Раэ, гораздо хуже.
И тогда Раэ поднялся и запел. Хороводную. О князе. Который, грустил, потому, что с ним не было той, кого он любил. Как он рыдал во время службы в храме. Один. Как он спешил уединиться в рощу и не находил себе места, а песню эту вил тот, кто увел его возлюбленную, в чем и жестоко признавался в конце.
-Злорадная песня, - нахмурился Лаар.
-Я ее тоже не люблю, - сказал Раэ, - да ее и редко поют.
-Тогда почему ты мне ее сейчас спел?
-К тому, что иногда приходится выбирать – жизнь или престол. Я за вас этот выбор не сделаю. Я только могу вам указать, что вы можете перед ним поставлены.
-Так ты думаешь что… мне в случае, если придется жарко, надо бежать в Семикняжие?
Продолжение следует. Ведьма и охотник. Неомения. 43 глава.