Это было на Урале больше сорока лет назад. Зима была в самом разгаре, а морозы в то время были суровыми. У меня был день рождения, как раз он приходится на именины Сталина, 21 декабря. Мы жили тогда вблизи вокзала, в двухэтажном доме.
Я настирала белья, вывесила на улицу, оно задубело, а вечером надо эти негнущиеся простыни тащить домой. Все эти тазы я таскала на пузе, по колено в снегу, рожать мне ещё было рано, поставили срок где-то в середине января.
В честь дня рождения я настряпала пирожков с печёнкой и как следует наелась, отсутствием аппетита я не страдала.
Ночью пошла в туалет по малой нужде, смотрю, а у меня сзади вся ночная рубашка мокрая. Разбудила мужа и мы с ним пошли в «скорую» своим ходом, телефонов не только у нас, но и у соседей не было. Мороз знатно пощипывал щёки, но я на это не обращала внимания, меня беспокоили предстоящие испытания.
Привезли нас в роддом в другой район города. Как сейчас помню, сижу я на стуле, медичка записывает мои данные, а с меня вода течёт ручьём и прямо по бетонному полу в решётчатое отверстие, находящееся в середине зала.
Пришла санитарка, стала мне делать клизму ледяной водой, меня чуть судорогой не свело. Я закричала на полпути:
- ой, хватит, хватит, ведь, не май месяц!-
И это было моей ошибкой, ведь пирожков съедено было достаточно! Схватки не заставили себя ждать, они были всё чаще, врач посмотрела:
- на кресло ей ещё рано!-
Они пошли пить чай, весело смеясь. Я ещё подумала:
-как можно смеяться, если рядом у людей сплошная боль?-
Потом до меня дошло, что это их работа и они не должны каждому сочувствовать.
И вот я уже на кресле, начинаются потуги. Тут я с ужасом чувствую, что вперёд ребёнка у меня вылезают переработанные пирожки с печёнкой. Подскочила санитарка, орёт во всю матушку:
-караул! Это вам не ребёнок наложил! Я не нанималась тут за вами убирать!-
А вот тут она врала, как сивый мерин, вот именно, нанималась!
А сама же эта «лебедь», мне ледяной водой ночью кишки промывала, видно, тёплой было налить не судьба, как говорится. Я,наверно, покраснела от стыда, но никто этого, в суматохе, не заметил.
Между прочим, ребёнок быстро родился, обошлось без разрывов, был звук, как из бутылки пробка вылетает, бульк- и всё! Потому, что он был маленький- всего 3400. Запачканную казённую рубаху мне никто за 5 дней так и не сменил.
Лежу в коридоре на каталке, внизу живота лежит резиновая грелка со льдом, я её кладу поверх одеяла, и так от холода, зуб на зуб не попадает. Тут слышу над ухом знакомый голос, это мой муженёк пробрался в отделение прямо в одежде. Он улыбается во все 32 зуба, доволен, что у него второй сын родился.
Лежу в палате на 6 человек, у окна, оно огромное без занавесок. В большие щели дует ветер, как в трубу. Я, почему-то, вся мокрая, поверх тонкого байкового одеяла стараюсь укрыться казённым вафельным полотенцем, но это мало помогает, меня бьёт крупная дрожь. Это была кошмарная ночь. Дорого бы могла обойтись бесплатная медицина, если бы мы не перебежали ( самовольно), в другую палату. Одна из наших мамочек пришла из туалета и радостно сообщает:
-девки, вставайте, из соседней палаты сегодня всех выписали, полы помыли, там тепло, как в Ташкенте! Рвём когти туда, переселяемся! Почему мы тут должны замерзать?-
Все наши женщины не заставили себя ждать, быстро собрали свои пожитки.
На утро, после нашего самовольного переселения, медики за нас взялись капитально: они ругались, стучали и хлопали дверями, пугали, что в больничных листах поставят нам нарушение режима и нам их никто не оплатит. Мы вяло огрызались, но не сдавали своих позиций. Мы нежились в тепле.
Медики, в конце концов, угрозы свои не осуществили, и двое из них стали затыкать щели в окне нашей бывшей палаты ватой.
Дети размещались у нас за стеной, какой-то ребёнок кричал день и ночь. Я думала, что это не мой, ведь старший мальчишка у меня был очень спокойный в этом плане, сейчас он готовился пойти в школу. Когда принесли кормить детей, медсестра сказала одной из моих соседок:
- у вас очень спокойная девочка, такая молодец!-
Я ещё удивилась, почему моего ребёнка не хвалит. Оказывается хвалить там было не за что, это он и орал по всем ночам, в этом я смогла убедиться, когда мы оказались дома. Пришлось, даже, с ним к «бабушке» ходить, лечить пупочную грыжу.
Всех из нашей палаты выписали, кроме меня всех мамочек забрали домой, меня выставили из палаты в коридор, где я сидела на табурете с ребёнком в обнимку. Муж явился только через час, еле нашёл такси за 5 рублей. Если кто не знает на эти деньги тогда можно было 10 раз пообедать в заводской столовой.
И вот я переодеваюсь под надзором всё той же санитарки, она с прищуром присматривается к моим действиям. Я спрашиваю:
- почему вы так подозрительно смотрите?-
-А я смотрю, что мужик твой тебе трусы тоже не принёс, тут часто мужья этим грешат, приносят только гамаши тёплые, а нижнего белья нет!-
Эта дотошная баба была права, трусов муж не принёс. Пришлось натянуть на себя одни шерстяные гамаши, которые кололись и "кусали" голое тело.
Ребёнку нет ещё недели, я пошла в булочную через дорогу, пристроив кулёк с малышом на стуле, привалив к спинке. Сын насосался молока и спал. Ни кроватки, ни коляски не было, денег тоже, я ещё не получала свои небольшие декретные.
Лечу обратно минут через 10, не больше, в руке зажато полбуханки чёрного. Слышу рёв на весь подъезд. Захожу, ( слава Богу), свёрток с сыном лежит на месте. Говорю, повысив голос :
- а кто тут у нас так громко заревел?-
Младенец сразу замолчал и смотрит на меня немигающим взглядом. Неужели он в таком возрасте мог что-то понимать? Может он подумал, что его бросили?
В наше время этот ребёнок является для меня надёжной опорой в жизни.
Так и жили...