Отношение военнослужащих к ведущейся в Афганистане войне было неоднозначным, каждый понимал, что в боях против наших войск прямым или косвенным образом участвует практически всё местное население и поэтому его нельзя за это сильно наказывать…
(часть 1 - https://dzen.ru/media/camrad/legendy-i-mify-afganskoi-voiny-6529372085e41a1fdf650ae0)
Как метко подметил в 1987 году журналист Артем Генрихович Боровик, "Первая стадия длилась обычно до трех месяцев, в зависимости от прозорливости или догматизма вновь прибывшего: "Война идет нормально, надо добавить еще двадцать-тридцать тысяч войск, и тогда вообще все будет чик-чик".
Вторая стадия (пять месяцев): "Уж коли мы ввязались в это гиблое дело, надо быстрее довоевывать. Тридцатитысячной добавкой тут не обойтись. Чтобы перекрыть границы, нужна еще по крайней мере одна армия". Третья стадия (еще полгода): "Нет, братцы, что-то тут глубоко не так. Ну и вляпались же мы!" Четвертая стадия: "Братва, надо делать отсюда ноги. И чем быстрее, тем лучше".
Конечно, если бы войскам поставили задачу на полное истребление населения страны, при определенных условиях они бы ее выполнили, но такой подход полностью не соответствовал принципам, характерным для нашей Армии и задачам, поставленным советским войскам в Афганистане.
Напротив, отношение партийной верхушки СССР к 'продолжению политики иными средствами' и Ограниченному контингенту больше напоминала какую-то шизофрению, но всем при этом было непонятно - кто же больной? Уже в первые годы войны стало очевидно, что наши войска при такой численности - чуть больше 100 тысяч человек никогда не смогут контролировать всей территории страны, но контингент не только не увеличивался, а, наоборот, сокращался, слухи о введении в Афганистан дополнительных войск так и остались слухами.
На местах же новоявленным ханам и бекам с членскими билетами НДПА было достаточно вести больше риторики о благодарности к СССР, уважении к его вкладу в дело мира и к его Вооруженным силам, твердо выражать намерение построить в стране социализм.
И таким руководителям прощались коррупция, преступления, а зачастую открытый саботаж всех проводимых нашими войсками мероприятий. Афганская армия, как впоследствии сказал о ней Ахмад Шах Масуд, '...опиралась на штыки солдат чужого государства и поэтому... ничего собою не представляла...'
Именно потому наш батальон почти всегда действовал самостоятельно и с непостижимым для нас постоянством, будучи чуть ли не единственной 'мобильной' силой в Шинданде, выходя на операции, 'брал' назначенный ему район, выполняя поставленную задачу. А потом без боя уходил, чтобы через месяц, а то и раньше вернуться, и вновь атаковать те же самые вражеские позиции. И так из месяца в месяц, из года в год...
Я однажды в офицерском модуле обнаружил старые рабочие карты командира 5-й мср капитана Шумилова за 1985 год, и выяснил, что батальон в это время тоже был 'рейдовым', и боевые действия он вел все там же - в Кандагаре да Гильменде!
А иногда нам в 1988 году даже поступали совершенно бессмысленные, если не сказать больше, приказы в масштабе всей сороковой армии - не открывать огня даже в случае обстрела противником, приуроченные, как правило, к периодам так называемого "национального примирения".
Ввиду нежелания подставлять свои головы под пули непосредственные исполнители подобные приказы просто игнорировали, хотя и сокращали активность в стрельбе, при этом огонь в стране немного стихал, но отнюдь не прекращался.
Несомненно, что бессистемность проводившихся такими методами боевых действий, часто сопровождающихся при этом гибелью людей и уничтожением дорогостоящей техники, накладывала отпечаток и на участвующий в них личный состав, ведь у наших войск не существовало мотивированной идеи защиты государства, а лозунг 'интернациональной помощи афганскому народу' был, в общем-то, чужд советским военнослужащим.
Каждодневно сталкиваясь с коррупцией, нежеланием простых афганцев воевать за 'Саурскую революцию', а то и с переходом на сторону врага не только отдельных представителей, но иногда целых подразделений, частей 'народной' армии и чиновников местной власти наши бойцы и командиры меняли свои взгляды на пребывание ОКСВА на территории Афганистана.
Документ, подготовленный по сведениям ГРУ ГШ, МГБ ДРА, штабов афганской и 40-й армий и носящий название - 'О фактах предательства и дезертирства в ВС РА' приводит следующие сведения за апрель - июнь 1987 года: '...по официальным данным... [из ВС ДРА] дезертировало: в январе - 2350, феврале - 2600, марте - 2900, апреле - свыше 3000 военнослужащих...
В качестве примеров можно привести следующие… В ночь на 3.04.1987 на сторону мятежников перешел батальон 34-го ПП (пехотного полка) из состава 2-го АК (армейского корпуса, г. Кандагар). По приказу командира батальона офицеры и солдаты, не пожелавшие дезертировать, были расстреляны. 27.04.1987 93-й батальон царандоя (Северный Баглан, 110 чел, 2 БРДМ, 3 миномета, 5 автомобилей).... перешел на сторону мятежников сразу же после участия в параде, посвященного 9-й годовщине Апрельской революции. ...
В ночь с 11 на 12.05.1987 командир 72-го полка царандоя Шабон (провинция Баглан) во главе отряда до 300 человек (2 БТР, 2 миномета, 368 единиц стрелкового оружия) ... перешел на сторону мятежников'. И подобные факты в то время можно было приводить до бесконечности...
Что говорить, если один из семи самых первых членов ЦК НДПА 1965 года, впоследствии - один из высших руководителей государства и министр иностранных дел страны Г.Д. Панджшери платил со своей недвижимости, находящейся в районе ущелья 'Пяти львов' налог Ахмад Шаху Масуду. Данный налог был установлен для всех жителей провинции независимо от их национальности и партийной принадлежности - об этом позорном факте поведал корреспонденту российского телевидения Киселеву сам "Панджшерский лев" незадолго до своей гибели!
Все наши военнослужащие прекрасно видели происходящее, поэтому отношение людей к ведущейся войне представляло собой, по словам Александра Проханова '...мрачный, жертвенный стоицизм', основной идеей которого была формула - "если не я, то кто?".
В мотострелковых подразделениях чаще жили по принципу: "от службы не беги, но службы не ищи", но многим, сейчас их называют "пассионарными" личностям, например разведчикам, часто просто нравилось участвовать в боевых действиях. Ведь атмосфера в ходе них была более либеральной, чем в пунктах постоянной дислокации, была возможность отличиться, а, кроме того, на "боевых" люди получали такой адреналин, какой невозможно было получить при других видах деятельности!
Не последнюю роль играло и то, что в Афганистане зарплату платили чеками Внешпосылторга, на которые в стране тотального дефицита можно было приобрести хоть какие-то товары, и поэтому эти денежные знаки представляли определенную ценность в отличие от обесценивающихся советских рублей... Впрочем, государство в конечном итоге "кинуло" все выводящиеся из Афганистана войска, отменив к 15.02.1989 года хождение в стране чеков, закрыв "Березки" и лишив возможности военнослужащих потратить альтернативную советскую валюту.
По поводу комплектования советских войск в Афганистане? Несомненно, что уже в самом начале этой войны руководству страной было необходимо прийти к политическому решению о начале перевода вначале ОКСВ, а затем и всех Вооруженных Сил на смешанно - контрактную основу. Добровольцы бы неизбежно нашлись, изменилась бы мотивация, ну а свою жизнь русский солдат испокон веков ставил ниже, чем воинский долг!
Хотя надо отдать должное командованию всех уровней, людей в ходе операций действительно берегли, в случаях оказания противником упорного сопротивления задействовались все возможные силы и средства, вплоть до привлечения дислоцированных на территории Союза бомбардировщиков Ту-16 и Ту-22М2.
Во всяком случае, кровавых и бессмысленных штурмов 'любой ценой' безымянных сопок, перевалов и населенных пунктов ко времени 'Ч' (это когда причинное место солдата должно зависнуть над вражеским окопом) войска не проводили никогда. Времени на "войну" у нас всегда было предостаточно!
Боеприпасами, как обычно, боевые машины батальона были загружены еще в парке, кроме штатных мест в боеукладках, на каждой БМП весь правый десант обычно перед операцией доверху забивался необходимым количеством ящиков с боеприпасами. А сверху, над десантным отделением боевой машины был почти всегда прикреплен большой ящик для продуктов и четырехсотлитровая водяная цистерна ЦВ-400.
На боевые операции очень редко брали противотанковые ракеты (ПТУР) - как 'Фаготы', так и 'Конкурсы', так как они себя зарекомендовали, как очень нежные и капризные электронные приборы, которые в случае их неправильного хранения и транспортировки часто давали отказы.
На 'боевые' обычно получали на трое суток сухой паек и еще на семь - продукты россыпью. Многие полуфабрикаты, например ящики с заспиртованными батонами хлеба, жир, макароны, крупы и овощные консервы мы обычно грузили прямо в моторно-трансмиссионное отделение, под ребристый лист БМП. Все остальное, то есть сухие пайки, тушенку, сахар, чай, консервированный сыр и т.д. грузили в ящик для продуктов.
Кроме того, сверху на боевые машины обычно привязывали казаны, чайники, брезенты, маскировочные сети, сбоку струбцинами крепили к бортам запасные опорные катки, а еще брали с собой дрова для приготовления пищи. Ведь на дизельном топливе мы готовили лишь в крайних случаях, так как пища пропитывалась ее запахом.
Хотя был однажды случай, когда из-за долгого отсутствия хлеба нам пришлось печь лепешки на моторном масле МТ-16п, подливая под противень соляру. Запах и вкус у них был наимерзопакостнейший! На башнях боевых машин позади люков обычно устанавливали для командира и наводчика пару сидений от автомобилей, особенно удобными на марше были водительские сидения КАМАЗ с высокой спинкой.
Форма одежды у личного состава и специально подготовленные для строевых смотров вещмешки после окончания проверки обычно менялись на 'подменку', вид которой особо не регламентировался. Это могло быть и хлопчатобумажное обмундирование (ХБ), которого в Афганистане было несколько видов, и полушерстяное (ПШ), некоторые брали на войну спецназовскую, горную и даже старую парадную форму, кто что добудет.
Под запретом, но не очень строгим, в батальоне были только кроссовки и "костюмы защитные сетчатые" (КЗС). Обязательными же были: головной убор - панама или кепка, стальной шлем, обмундирование перечисленного выше вида, четырехкилограммовый бронежилет Ж81 (6Б2), которые в полку за редким исключением почему-то были очень затрапезного вида и почти лишены титановых пластин.
Что, однако, не помешало основной их массе после вывода попасть для 'прохождения дальнейшей службы' в 56-ю десантно-штурмовую бригаду и одному из моих солдат перед отправкой в Баку даже достался бронежилет с биркой санинструктора 4-й мср сержанта Храпова. В этой защите нам пришлось пройти еще целый ряд боев в Азербайджане, Армении и Киргизии.
В экипировку солдата входили, кроме того: личное оружие, снаряжение, боекомплект в подсумках или китайском нагруднике, который в полку называли "лифчиком", а афганцы - "синеги" с ударением на последней букве. Кроме того, очень много патронов, гранат, наземных огней и дымов, сигнальных, зажигательно-дымовых и осветительных патронов грузилось в вещмешок, РД54 или трофейный рюкзак в зависимости от вкуса и пристрастий его владельца.
Во всяком случае, такая небольшая емкость, как рюкзак десантный образца 1954 года (РД-54), подготовленный для действий в пешем порядке в горах, и под завязку забитый боеприпасами, весил около сорока килограммов.
У каждого солдата было по две полуторалитровые фляги с водой, но на 'боевые' при действиях на технике обычно брали лишь одну восьмисотграммовую. На ногах у всех в обязательном порядке должны были быть ботинки или сапоги, наибольшей популярностью пользовались ботинки 'с высоким берцем' производства омской обувной фабрики, так называемые "экспериментальные", очень легкие и на рифленой подошве, но носили и другую обувь: хромовую, прыжковую, 'сарбосовскую' производства Чехословакии или горную.
Офицеры, особенно в полку, часто надевали перекрашенные в черный цвет форменные туфли фирмы 'Цебо' (ЧССР) или любые другие полуботинки - я, в частности, с 1988 по 1991 год носил купленные в Германии черные кроссовки 'Адидас' югославского производства, очень похожие на туфли.
Из 'карманной артиллерии' наибольшей популярностью пользовалась оборонительная граната Ф-1, реже применяли наступательную РГД-5, а РГ-О и РГ-Н, хотя и использовались, но не очень охотно, и при малейшей возможности заменялись 'эфками'.
Не знаю, с чем это было связано, при мне у этих вполне современных гранат с взрывателем мгновенного действия отказов не было ни разу, возможно, их не любили потому, что РГ-О (РГ-Н) нельзя было бросить себе под ноги, чтобы подорвать себя вместе с врагами и избежать плена.
У этих гранат был встроенный дистанционный взрыватель, поэтому ими также нельзя было заминировать что-либо. А наступательную РГ-42 'за речкой' мне вообще не удалось увидеть ни разу, что было странно, так как эта граната была гораздо мощнее и 'дальнобойнее' РГД-5 и в ГСВГ я однажды наблюдал случай поражения солдата такой гранатой на расстоянии в две сотни метров, причем осколок ему попал прямо в глаз.
На операции, кроме случаев, когда действовали в пешем порядке, никогда не брали пистолеты: ни ПМ, ни АПС, ни ПБ или АПБ (АО44) не пользовались популярностью из-за маленькой дальности стрельбы, а для бесшумного огня в основном применялся автомат АКМ с прибором бесшумной и беспламенной стрельбы (ПБС).
При действиях на технике настоящим оружием считалось что-то, начиная с 7,62 мм пулемета ПК, снаряженного патронами с пулей 'Б-32' или редкой пулей типа 'З', а еще более высоко котировались 12,7 ммпулемет НСВС 'Утес', снаряженный боеприпасами с пулями 'МДЗ' или автоматический гранатомет АГС-17. Это вооружение во время нахождения на блоке обычно выставлялось отдельно от БМП на так называемом 'выносном' посту.
Также за оружие признавался автомат с подствольным гранатометом ГП-25, который неоднократно производил фурор среди военных наблюдателей в Шинданте.
Запомнились представители Швеции, Голландии, Ганы и Непала, с которыми меня частенько отправляли на ДУЦ - проводить занятия по стрельбе. Они, видимо, до того, как увидели ГП-25 'Костер', даже не предполагали, что на вооружении Советской армии есть такое оружие и оно из-за отсутствия гильзы гораздо более эффективно, чем американский М203. Во всяком случае, увидев гранатомет, они буквально с остервенением начинали его фотографировать!
Снайперов, как и снайперских винтовок СВД, во взводе было три. Хотя в дивизии и существовала нештатная (сводная) снайперская рота, наши снайпера, закончившие 'учебку' по этой специальности или назначенные на данную должность уже в подразделении, находились при взводе.
Автоматы, а ими могли быть АК74, АКС74, АКМ или АКС74У считались за личное оружие, и ими вооружались все военнослужащие, включая часто и тех, кто должен был носить ручные пулеметы РПК74, пистолеты и гранатометы РПГ-7, в том числе расчеты НСВ и АГС. Ручных пулеметов в подразделениях было мало, например, у меня во взводе - только один, который был в комплекте с ночным прибором НСПУ, а РПГ-7 отсутствовали вовсе, когда-то очень давно их сдали на склад и больше не получали, а изредка вместо них на боевые брали одноразовые РПГ-18 'Муха'.
К автоматам АК74, АКС74, отказов при стрельбе из которых, вопреки распространенному мнению, у нас практически не было, обычно снаряжалось от четырех до десяти магазинов. Предпочтение во всех случаях отдавалось магазинам от РПК74 на 45 патронов, плюс до тысячи патронов неприкосновенного запаса всегда держали в вещевом мешке или РД в емкости, сделанной из рукава хлопчатобумажного обмундирования.
Таким образом, рота, выдвигающаяся на боевые действия, обычно сильно напоминала цыганский табор из-за заплатанных бронежилетов, разношерстной формы одежды, висящих на броне закопченных чайников и казанов, а также из-за свисающих клочьев сетчатой ткани от маскировочных тканевых комплектов МКТ-Т, которыми все военнослужащие обычно оборачивали свои каски, чтобы они поменьше нагревались на солнце и не давали бликов.
Примерно такое же количество личного состава, около 60 человек и техники вышло на ДУЦ с 5-й роты под командованием ее заместителя старшего лейтенанта Азимжанова, принявшего командование вместо находящегося в отпуске штатного командира - капитана Богдана Михайловича Микульского. И столько же от 6-й роты под командованием капитана Мошкарева, прибывшего недавно на замену уехавшего в Союз старшего лейтенанта Юрия Степанова, выпускника Омского ВОКУ 1985 года.
Еще около семидесяти человек - офицеров, прапорщиков, сержантов и солдат вышло в рейд с минометной батареи (командир - старший лейтенант Есенкин Юрий Владимирович) и отдельных взводов батальона - разведывательного (старший лейтенант Мурад Цебоев, Орджоникидзевское ВОКУ, 1983), гранатометного (старший лейтенант Усович А.И., Омское ВОКУ, 1984), связи (командир - старший лейтенант Абросов О.В.), зенитно - ракетного (в котором, кстати, зенитных ракет не было никогда) и взвода материального обеспечения (к сожалению, не помню фамилий прапорщиков, командовавших ими в ходе октябрьской операции).
Итого с батальона в сопровождении колонны было задействовано около 250 человек и примерно 40 единиц бронетанковой техники. Кроме того, в состав оперативной группы дивизии были включены все наличные боевые (у нас, их называли 'рейдовые') подразделения нашей дивизии - 3-й батальон 101-го мотострелкового полка из Герата, 650-й отдельный гвардейский разведывательный батальон, по одному дивизиону в состав оперативной группы было придано с артполка дивизии - самоходные 'Акации' и с реактивного артиллерийского полка, у нас его называли "РЯПом" - 'Ураганы'. В общем, подразделения в рейд собирали, как говорится, "с бора по сосенке".
Дело в том, что после вывода в 1986 году танкового полка и "сводного", так называемого "371-го 'А' полка", в которые были включены все люди и техника дивизии, подлежащие отправке в Союз, а в августе 1988 года - нашего 12-го мотострелкового полка, в дивизии создался дефицит боевых подразделений....
В том же августе 3-й батальон 371-го мсп был выведен с участка трассы - Гиришк - Галамех, а 1-й батальон еще раньше возвращен из города Чагчаран провинции Гур, и они оба были поставлены на заставы непосредственно вокруг Шинданда вместо выведенных подразделений 12-го полка. Все остальные, имеющиеся в дивизии мотострелковые батальоны 101-го мсп, стояли на заставах вокруг Шинданда, Герата, вдоль дороги Шинданд - Рабати-Мирза, осуществляя охрану военных городков и трассу.
Кроме того, командованием было принято решение об участии в боевых действиях еще некоторых подразделений - как наших дивизионных, типа инженерно-саперного батальона, дислоцированного в Адраскане, отдельной огнеметной роты, отдельного противотанкового дивизиона и других частей, так и чужих.
В частности, в этот рейд с нами пошла 6-я (?) рота из состава 345-го парашютно-десантного полка. Его усиленный 3-й батальон был переброшен накануне из Баграма в Шинданд для охраны штаба дивизии во время нашего рейда. Об этом автору сообщили бывшие военнослужащие 345-го полка, и они свидетельствуют о переброске в Шинданд 6-й, 7-й, 8-й, и знаменитой теперь 9-й роты.
На время проведения операции 'баграмцы' получили БТРы комендантской роты дивизии, а размещались они рядом с 371-м полком - в 'модулях' противотанкового дивизиона дивизии, и во время подготовки к рейду запомнились тем, что почти круглосуточно занимались строевой подготовкой. Видимо, их наказали за какую-то провинность или приводили в чувство, так как вид у солдат был довольно несчастный в отличие от бойцов роты, которая выходила с нами в рейд.
Из 371-го полка в состав оперативной группы дивизии были, кроме того, включены: части 2-й и 7-й мотострелковых рот, разведывательная рота, сводная танковая рота на штатных Т62Д, артиллерийская батарея самоходных гаубиц 2С1 'Гвоздика', установки 'Град', инженерно-саперная рота. Все эти подразделения в ходе рейда поочередно выставлялись на блоки на маршруте движения оперативной группы, разведывательная рота полка, в частности, стояла в районе Черных гор невдалеке от Гиришка.
Для переброски грузов, кроме советских автомобильных колонн были привлечены подразделения афганской армии, а всего для участия в марше, согласно боевого приказа, выстроилось около двух тысяч автомобилей. Часть из них везла грузы в Гиришк и другие точки по ходу маршрута движения, а также Лашкаргах.
Сверху нас должна была поддерживать авиация - вертолеты огневой поддержки, штурмовики и бомбардировщики, для непосредственной корректировки в состав подразделений были назначены авиационные наводчики, а для связи были задействованы самолет поддержки и самолет - ретранслятор с позывным "Ястреб"...
Вся эта армада сосредоточилась на учебном центре и, как обычно перед всеми подобными рейдами, в ней начался грандиозный строевой смотр, воспетый в песнях наших дивизионных бардов Сергея Зыкова и Валерия Зубарева. Именно ими были в свое время сказаны бессмертные слова:
Ну, как сражаться лежа или стоя,
Вопрос неясен, если бирки нет?
Конечно, кроме соответствия приказу Министра обороны СССР бирок на вещмешках, противогазах и общевойсковых защитных комплектах (ОЗК) личного состава, в дивизии была проведена проверка вооружения и техники, боеприпасов, снаряжения, материальных средств, проведены сотни других мероприятий, обязательных в ходе подготовки столь масштабной операции, частям и подразделениям были поставлены боевые задачи.
Этот момент был увековечен фотокорреспондентами для истории, а фотография офицеров батальона и полка была опубликована впоследствии на страницах 104-105 книги "Афганская война. Как это было"
Из боевого приказа, отданного нам нашим комбатом, я уяснил, что 2-й батальон должен непосредственно выполнять задачу, поставленную оперативной группе, а все остальные подразделения, участвовавшие в рейде, лишь обеспечивали ее выполнение - проводку колонны на плотину Каджаки.
Наша, то есть 4-я мср (без моего, 2-го мсв) под командованием командира роты - выпускника Московского ВОКУ 1986 года, в ходе марша была назначена для действий в составе головной походной заставы. В роте из командного состава были в наличии только командиры взводов, за исключением убитого весной командира первого мсв, чья должность до сих пор оставалась вакантной, а также замполит роты лейтенант Долгов, выпускник Свердловского ВВПТАУ 1987 года.
Старшего техника в роте уже не было, а молодой прапорщик, прибывший на место бывшего старшины роты, буквально на днях заменившегося в Союз, остался в ППД. Отсутствовал в роте и заместитель командира роты - выпускник Московского ВОКУ 1986 года, так как он уже давно исполнял обязанности помощника военного коменданта Шинданда. Все эти безобразия были последствием почти полного отсутствия в роте техники, из-за чего подразделение до сегодняшнего дня почти никогда не могло в полном составе выйти в рейд.
Мой взвод командиром батальона был назначен в тыловую походную заставу дивизии (ТПЗ) и вскоре, отдав личному составу боевой приказ, я поставил свои две машины в хвост колонны. Мы с сержантами взвода - Отамирзаевым и Казаковым, начавшими недавно отсчет третьего года срочной службы, стали готовить взвод к маршу, назначенному на раннее утро, а третий наш сержант, недавно прибывший из 'учебки', решением командования остался в пункте постоянной дислокации бессменным дежурным по роте.
Неожиданно вечером всех офицеров роты собрал комбат и сообщил, что наш командир роты заболел 'афганским букетом', то есть гепатитом, тифом и малярией одновременно, что было в этой стране достаточно распространенным явлением, и уже убыл в госпиталь.
Сергей Николаевич почему-то не стал сам назначать исполняющего обязанности командира роты, а поинтересовался у нас, кто будет командовать подразделением в рейде. Поскольку из роты в строю оставалось вместе со мной всего три офицера и один прапорщик, а я был старший по званию среди них, то, разумеется, принял командование на себя.
Тем более что на всех предшествовавших этому дню операциях, начиная с вывода 70-й мотострелковой бригады и 22-й бригады спецназа в августе, когда старший лейтенант Толстов, выпускник Киевского ВОКУ 1985 года, уезжающий в Союз по замене, сдавал должность, а новый ротный ее принимал, мне уже неоднократно приходилось исполнять обязанности командира роты. Так мой взвод был вновь поставлен в строй роты, а 3-й мсв лейтенанта Александра Слободенюка, выпускника Алма-Атинского ВОКУ 1987 года, был назначен в состав тыловой походной заставы…
20 октября 1988 года. Рано утром выдвинул вперед колонну роты. Перед выездом в роту прислали арткорректировщика - офицера с артиллерийского дивизиона нашего полка. Было пять часов утра. Вперед проследовал 'Клен' - отряд обеспечения движения (ООД ?1, а всего отрядов было три), состоящий в основном из саперной техники и танка с минным тралом КМТ-4, который обычно называли "слоном с яйцами".
Потом командир нашего полка подполковник Владимир Ликонцев дал команду моей роте, и мы начали движение. Порядок построения колонны роты был такой: 546, 502, 540, 544, 543, 541, 542, 041. С БМП у нас в роте впервые за полгода дела обстоят хорошо - почти полный штат, не хватает лишь по одной машине во 2-м и 4-м взводах, а перед этим было не редкостью, когда в роте в наличии было всего по 3-4 машины.
В июне, когда мы ходили на иранскую границу выводить афганских малишей, в моем взводе была вообще только одна БМП - 545-я. Хронический некомплект техники продолжался в батальоне много месяцев, если не лет, ведь в среднем у нас подрывалось и уничтожалось по 2-3 боевых машины в месяц, а новую технику нам в связи с предстоящим выводом не поставляли ни разу.
Единственным крупным вливанием за последние полгода была передача нам в августе БМП-2Д десантно-штурмового батальона и разведывательной роты 70-й мотострелковой (в некоторых источниках ее называют 'общевойсковой' из-за входившего в ее состав ДШБ - примечание автора) бригады и аналогичных боевых машин 22-й бригады специального назначения из Лашкаргаха - всего около тридцати БМП.
Тогда все подразделения батальона прибыли из рейда в Герат и обнаружили в парке оставленные для нас боевые машины пехоты, в результате "дележа" которых мы были впервые доукомплектованы техникой практически до полного штата.
Командир 3-го взвода роты лейтенант Александр Слободенюк со своим взводом на трех БМП-2Д - тыловая походная застава дивизии и действует отдельно от роты. Остальная рота на восьми машинах вместе с 502-й начальника штаба батальона - головная походная застава (ГПЗ), и действует впереди, сразу за отрядом обеспечения движения (ООД-1).
После начала движения в ООД сразу начали ломаться машины. Учитывая то, что, начиная с 55-го километра, от Шинданда в сторону Кандагара наших войск не было уже два месяца, а подразделениям 'зеленых', стоящим на блоках, мы не доверяли никогда, двигались очень осторожно. Первый осмотр саперами моста на 55-м километре был безрезультатен.
Там же начала отслаиваться резина на опорных катках БМП ?041 нашего гранатометно - пулеметного взвода... Это был какой-то бич данного марша для единственной и многострадальной машины ГПВ: или ломались торсионы на стыках бетонных плит трассы, разбитых многолетним движением гусеничной техники, или отслаивалась и горела резина на опорных катках.
Пошли первые отголоски войны: разбитые и сгоревшие танки, БМП, БТРы, правда, единичные, и сотни автомобилей, лежащих на обочинах в самых причудливых позах умирающих - обугленные, взорванные и простреленные. Виднелись огромные дыры в бетонном покрытии дороги площадью в десятки квадратных метров от фугасов, вздыбленная к небу арматура дороги - результаты подрывов, 'духовских' и наших засад в многолетних непрерывных боевых действиях на дороге.
И множество наших обелисков на местах гибели солдат и офицеров. Попался на глаза один, который я уже видел раньше, во время первого выезда на трассу в апреле: лейтенант Александр К... (не уверен, но мне кажется, что фамилия на обелиске была "Козырь" - примечание автора). Родился он в 1966 году, а погиб в феврале 1988 года. Младше меня на год и уже мертв! Видимо, 'колонник' из одного из многочисленных автомобильных батальонов.
Начальник штаба нашего батальона майор Сафонов П.П. на своей 502-й взвода связи идет сразу позади меня. У него это первый рейд, он только месяц назад приехал в Афганистан. Перед началом рейда командир батальона капитан Гущин поставил его мне в колонну и приказал смотреть за ним.
Ему, соответственно, приказал контролировать мои действия, но не вмешиваться - нормальная практика в Афганистане, где полковника вполне могли поставить в подчинение прапорщику, так как прапорщик уже был в Афганистане некоторое время и имел опыт, а полковник - нет. У меня это пятый рейд, не считая засад, поисков и реализаций разведданных. В глазах комбата я - уже ветеран с опытом, и он без зазрения совести ставит мне под команду майора.
Из-за явных признаков 'работы' 'духов' настроение не очень хорошее. Все в основном озираются, знакомый холодок в спине. Ведь за нами на марше почти всегда наблюдают ненавидящие глаза невидимых наблюдателей, и только шестое чувство подсказывает это сидящим на броне!
Во время выходов на 'боевые' вообще невозможно выполнять поставленную задачу, не подготовив себя заранее к неизбежной смерти или тяжелому ранению, и лишь где-то в глубине души у каждого из нас теплиться надежда на благоприятный исход операции.
Ведь если ты будешь каждую секунду ждать пули или разрыва, то через некоторое время окажешься в десятом отделении Ташкентского госпиталя, а так ты просто уверен в своей неизбежной смерти, неважно, когда она произойдет, через секунду или через много лет и поэтому возвращение из рейда воспринимаешь, как подарок судьбы. А может быть отсрочку в исполнении приговора?.. Впрочем, на 'боевых' все наши инстинкты обостряются, поэтому никто за дешево свою жизнь не отдаст ни за что!
Вскоре мы вышли в долину. Далеко впереди виден Фарахруд с его зданием в три этажа - единственное многоэтажное здание, которое я видел за последние полгода в Афганистане. В этом громадном по афганским меркам доме еще три месяца назад сидел 8-й батальон 22-й бригады спецназа, а теперь... Теперь не знаешь, чего ждать оттуда....
Не доходя до Фарахруда, мы свернули влево, я подъехал к начальнику оперативной группы полковнику Дружинину из штаба дивизии и получил от него задачу. Начал выставлять машины на блоки к югу, огибая район ночного отдыха дивизии.
Нарвались на стадо баранов, но забирать у чабанов, его охранявших (это были рабы местных пуштунов с отрезанными языками) скотину не стали - в рейдах нас всегда кормили отлично.
Рота стала на блоки, я им уточнил задачи, и мы стали готовиться к ужину и сну. Нарисовал еще схему ротного опорного пункта, командиры машин представили карточки огня БМП, а бойцы тем временем сделали инженерное оборудование позиций.
Наутро мой механик-водитель рядовой Хакимов что-то сотворил с машиной, мы проснулись - а она не заводится, часа два возились с топливной системой. Вышли немного с опозданием, и начался новый день и новый участок трассы: Фарахруд - Диларам…
(продолжение - https://dzen.ru/media/camrad/legendy-i-mify-afganskoi-voiny-chast-3-652c09afa93ab309be7d1e4a )