Отвергнутая. Часть 31. Повесть
Все части здесь
Полина сначала растерялась совершенно от такого напора. Он крепко держал её за запястье и не отпускал, глядя снизу-вверх так, словно собирался испепелить её взглядом.
-Сын? – она резко наклонилась к нему – с каких пор ты интересуешься своим сыном, Самсонов? Ты же несколько лет назад утверждал, что это не твой ребёнок, а я просто шалаvа, которая переспала со всем посёлком! Или ты уже забыл?
Они разговаривали так громко, что мимо проходящие стали оглядываться на них. Полина чуть понизила голос, и сейчас буквально шипела, выплёскивая в лицо Ромки обвинение за обвинением.
-Я помню! – он всё ещё держал её за руку, а она всё ещё старалась освободиться – я всё помню, Полина! И очень сожалею о том, что случилось двадцать лет назад!
-Ты сожалеешь? – от возмущения щёки её порозовели, и Самсонов вдруг понял, что никогда за всю жизнь у него не было столько красивой женщины – сожалеешь? Да мне начхать – веришь, нет? Сожалеет он! Тебе плевать было тогда на то, что я чувствую, плевать на мои слёзы, ты знать не знаешь, что я пережила тогда, тогда, когда Аська буквально оттащила меня от моста через Остринку, куда я хотела кинуться, чтобы покончить со всем этим, что я пережила, когда оставила свою кровинку в роддоме только потому, что жутко ненавидела сына – ведь это был твой ребёнок! Что я пережила, когда ушла из посёлка – оплёванная, отвергнутая, без копейки денег, голодная, не знающая, куда пойти! Что я пережила, когда услышала, что моего мальчика усыновили и когда через всю свою жизнь пронесла это клеймо матери-кукушки! Сожалеет он! Ты с бабами развлекался и жил на полную катушку, а я рыдала по ночам, кусая одеяло, чтобы бабушка не слышала, думая только о том, где мне теперь искать сына! И теперь ты спрашиваешь, где твой сын?! А ты не оhренел ли, Самсонов? И зачем тебе он, МОЙ сын?! МОЙ, а не твой! Ты ещё до его рождения отказался от него…
Он не ожидал от неё. Просто смотрел, по-прежнему крепко сжимая её запястье. Потом сказал медленно:
-Я остался совсем один, Полина. У меня никого нет, кроме матери. И если с ней что-то случится, я тоже жить не буду, потому что тогда тем более никому не буду нужен, понимаешь. Слава Богу, Остринка близко…
-Ты меня разжалобить хочешь? – спросила Полина, резко вырывая руку – и не хватай меня, Самсонов, у меня в кармане шокер и баллончик, и я не посмотрю, что ты инвалид…
-Я не хочу разжалобить – я знаю, что не имею права требовать от тебя жалости или снисхождения. Я прошу только… Понять меня… И простить… Если можешь.
-Я давно уже простила – сказала ему Полина – но не требуй от меня невозможного. Даже если бы я знала, где мой сын, я бы никогда не позволила тебе и ему встретиться. Повторяю ещё раз – ты отказался от него ещё до его рождения. Ты не можешь требовать встречи с ним. И если когда-нибудь я найду его, я всё расскажу про тебя, – про его отца – я не стану скрывать от него правду…
Она резко развернулась и пошла к школе.
Директор был в своём кабинете. Услужливо предложил ей присесть, спросил, не желает ли она чаю или кофе. Полина отказалась, сославшись на то, что у неё мало времени – сегодня ей нужно вернуться в город. Поняв её намёк, директор тут же перешёл к делу. Выслушав его просьбу, Полина сказала:
-Извините, но я вынуждена вам отказать. Конец мая – начало июня в НИИТО – очень горячая пора, кроме того, мой муж скоро уезжает на стажировку, и, если ещё и я уеду, пусть на пару дней, думаю, руководству это вряд ли понравится. Кроме того, врач – это профессия скромных, а ещё очень тяжёлый труд, который не каждому по силам. Я не хочу выставлять лакированные бока перед вашими выпускниками. Если среди них окажутся люди, которых именно призвание позовёт в эту профессию – с удовольствием посодействую в прохождении практики, у меня много связей в городе среди медиков. Но читать лекцию о том, насколько хороша эта профессия или плоха, говорить о достоинствах, недостатках, операциях, зарплате, хвастать своими достижениями я не буду по вышеуказанной причине: врач – это профессия скромных. Прошу меня извинить.
Она встала, попрощалась с ним и поспешила уйти, зная, что он всеми силами станет уговаривать её.
Она действительно не желала говорить о своих заслугах и своей работе – только она знала, сколько пережила за эти двадцать с лишним лет, будучи сначала санитаркой, потом медсестрой, потом врачом, а потом завотделением.
Вернувшись в гостиницу, Полина сначала стала собираться, предварительно позвонив Асе и сказав, что скоро заедет за ней. Тщательно проверив и сложив все вещи, спустилась вниз и отдала улыбчивой девушке ключ от номера.
-Уже уезжаете? – участливо спросила та – что же – лёгкой дороги вам и приезжайте ещё в наши края.
Поблагодарив девушку, Поля села в машину и поехала к матери.
В доме было необычайно тихо. Кости не было, мать разговаривала с Асей в большой комнате. Поля вдруг поймала себя на мысли, что маленький домик матери выглядит более уютно, чем тогда, когда она жила здесь. Она сдержанно поздоровалась с женщинами, и Ася тут же встала.
-Я вас оставлю – сказала она и вышла.
Полина села в старенькое скрипучее кресло и посмотрела на сидящую напротив неё женщину. Сколько же горя принесла ей та, которая называлась её матерью! А сейчас она сидит, опустив потухшие от горя глаза, мнёт в руках белоснежный платочек и, видимо, не знает, как начать разговор.
-Полина – наконец говорит мать – послушай… Я очень виновата перед тобой. Очень. Никто, даже сам Господь Бог не видит границ этой вины, и мне за это отвечать, когда предстану перед ним. Я… Ты должна меня понять… Когда ты родилась, и твой отец пропал с поля моего зрения, я была очень несчастна и вернулась к Николаю, который принял меня, простив. Я всю жизнь жила с чувством вины перед ним и перед тобой. Я всю жизнь боялась, что из-за тебя он когда-нибудь меня бросит, я видела, как он относится к тебе и старалась поддержать его в этом, лишь бы угодить. Я не хотела остаться одна, а потому… Потому была с тобой чересчур строга, чтобы он видел, что я не балую тебя.
-Мама – остановила её Полина – мама, я была ребёнком, ребёнком, который не мог ответить тебе…
-Я знаю – мать зашвыркала носом – я знаю, потому и говорю, что конца-края не видно моей вины перед тобой, девочка. Когда же ты забеременела, отец совсем озверел…Мы с ним решили, что ты должна оставить дитя, он и так пахал, как проклятый и сказал, что не сможет прокормить ещё один рот. А потом добавил, что и тебя видеть не хочет – после такого позора пусть, мол, едет отсюда хоть в город, хоть в райцентр, живёт там и учится. Он дал денег тогда… Я собиралась передать их тебе, как и было между нами уговорено, но… Когда ты родила, заболел Костя и местная фельдшер сказала, что нужно лечь в больницу, в райцентре. На это тоже нужны были деньги – мало ли… А отец сказал, что зарплату задержат, поэтому я должна сама выкручиваться. Я поняла, что он имел ввиду. Он бы рассердился, если бы я отдала тебе деньги, это означало бы, что я пренебрегла нашим сыном. Поэтому я тогда и прогнала тебя так, без всего. Я была замучена этой ситуацией, замучена болезнью Кости, замучена слухами, которые ходили о тебе по посёлку. Я оказалась слабой, в отличие от тебя, Полина…
Она уткнулась в свой платок и заплакала, очень тихо и постоянно вздрагивая, так, как плачут измученные душевными переживаниями люди.
-Мама – тихонько позвала Полина – а если бы я умерла тогда, в то время… Ты бы горевала хоть немного? Только честно? Хотя зачем я спрашиваю – теперь это уже не важно.
Мать подняла на неё глаза, и Полина увидела в них такую боль и безысходность, что ей стало жаль эту рано постаревшую женщину.
-Я уже давно не думаю обо всём этом – спокойно сказала она – но знала бы ты, мама, как мне не хватало тебя тогда. Не такой – злой, бессердечной, кричащей, а такой, какой я вижу тебя сейчас – спокойной и тихой… Хорошо, что бабушка заменила мне мать, иначе я была бы совсем одинока в этом мире.
-Я понимаю, что мне не выпросить твоего прощения, девочка. Никогда не выпросить, скорее всего. Но я хотела сказать тебе – если ты не против, может, будешь навещать нас иногда? Нам ничего не надо – просто приезжай сама, по крайней мере, я буду знать, что у тебя всё хорошо…
-Конечно, мама.
-И ещё, не откажи мне в просьбе – привези внучку, я хоть посмотрю на неё одним глазком. И когда найдёшь сына, а я знаю, что ты его ищешь, может быть, сможешь тоже сделать так, чтобы мы встретились. Я хочу попросить у него прощения, ведь это с моей подачи он оказался в роддоме, всеми покинутый и брошенный…
Полина отвела взгляд – она не знала, стоит ли ей везти дочь к бабушке, но наконец, подумав о чём-то, кивнула.
-Хорошо. Я привезу внучку, но только тогда, когда буду в отпуске – сейчас мне предстоит очень много дел, вырваться смогу не скоро.
Когда они прощались у машины, подошёл Костя. Посмотрел на сестёр, обнял Асю и несмело потянулся к Полине:
-Я могу тебя обнять?
Она кивнула и обняла брата, сказав ему:
-Прошу тебя, береги мать. Ты один у неё сейчас остался.
-Хорошо – ответил он – я могу надеяться, что увижу тебя ещё?
-Конечно. Только не знаю, когда. Сейчас буду занята очень сильно, приехать смогу только в отпуске. Я обещала маме показать ей внучку.
-Я тоже буду рад видеть племянницу.
Они обменялись телефонами с Костей и матерью. Та обняла и перекрестила сначала Асю, потом спросила Полину:
-Позволишь обнять себя на прощание?
Они обнялись, и Полина подумала про то, как же ей не хватало этих тёплых объятий когда-то… А сейчас… Сейчас это всего лишь добродушный жест, не более того…
В дороге Ася повернулась к сестре.
-Разговаривала с Самсоновым?
Поля кивнула.
-Ты знаешь, мы дома были – прибегает бабка Домна, она же большая, толстая, обычно запыхивается, а тут знаешь, пыхтит, как паровоз – засмеялась Ася – но бежит, лишь бы первой сообщить. И говорит такая: «Там, на улице, Самсонов вашу Полину забижает!» И рожа довольная – вот, мол, какую я весть вам принесла. Ну, я смотрю, мать, как ужаленная, подскочила, у Костьки уже кулаки сжались, и он – швырк! – к двери. Я его остановила, мать успокоила и говорю старухе: «Вот чё ты ходишь, сплетни таскаешь, карга старая! Самсонов в инвалидной коляске, а Полинка сейчас не тот ребёнок зашуганный, как тогда, в обиду себя не даст!»
-О, Боже! – улыбнулась Поля – жителей нашего посёлка ничего не изменит! Любимое занятие – потаскать сплетни!
-Это точно! – видно было, что сестра сгорает от нетерпения – расскажешь, чего вы там с Самсоновым на всю улицу орали?
Полина замешкалась, а потом выложила сестре весь их разговор.
-Вот подонок! – с досадой заявила та – то ему ребёнок не нужен был, а то, ишь ты, «Где мой сын?» Сам и ногтя этого сына недостоин…
-Мы оба с ним недостойны, Ася – заметила Поля.
-Ну уж не надо – не согласилась сестра – сколько ты слёз выплакала и выстрадала…
Они довольно быстро добрались до города.
Дома их встретили с большой радостью – был накрыт стол и готов ужин во дворе, на мангале зажаривался ароматный шашлык, а Пётр Петрович играл с маленькой Симой. Полина, соскучившись, наобнималась с дочкой, Ася – с Митькой, Виктор же не отходил от жены ни на шаг, словно стараясь уловить в ней какие-то перемены после этой поездки. Но Поля была, как всегда, приветлива и весела, она словно совсем не устала, хотя Виктор понимал, насколько трудным для неё было всё то, что произошло в последние дни.
Они устроились за столом, поужинали и скоро разошлись по комнатам – пора было отдыхать. Поля прочитала дочке сказку на ночь и, поцеловав в сонное личико, ушла в их с Виктором комнату.
Он сидел на кровати, просматривая какие-то бумаги, поднял на неё глаза и, когда она села рядом, положив голову ему на плечо, спросил:
-Нелегко тебе пришлось, да?
Она кивнула и сказала:
-Вить, я же вижу, что тебя мучает. Да, я видела Самсонова…
И она рассказала всё о своей поездке. Виктор заметил:
-Я понимаю, что ты врач, Полина, но помогать Самсонову – это уж слишком…
-Возможно, ты прав – задумчиво ответила она – тем более, после нашего последнего разговора я поняла, что мне совсем не хочется это делать. Но я уже пообещала его матери…
-И как поступишь?
-Свяжусь с другой клиникой в соседнем городе, там главврач – мой знакомый. Попрошу принять Самсонова.
-Поля, пойми меня правильно. Я тоже врач, и моё призвание – помогать людям. Но они столько боли тебе принесли – и он сам, и его родители – а ты хочешь быть хорошей для всех. Так нельзя – ты всю себя растратишь, а получишь ли что-то взамен – вот вопрос…
-А я ничего и не жду взамен, Витя. И не должна ждать… Это моё призвание – лечить тех, кто в этом нуждается, и не ждать ничего взамен, понимаешь. Твоё, кстати, тоже.
-Но как ты себе это представляешь? Да я… Готов буду удушить этого Самсонова, если он появится в больнице.
-А ты смотри на него, как на пациента, а не как на… На отца моего первого ребёнка. Ну и потом, я же говорю – договорюсь в соседнем городе, думаю, мне не откажут.
Они ещё немного поспорили, обсуждая эту ситуацию, но каждый из них остался при своём мнении.
Прошло полгода, в течение которых Полина, наконец, вступила в должность главврача. Она изо всех сил старалась не ударится в бюрократию, а уделять больше времени пациентам. На многочисленных совещаниях она до хрипоты спорила, доказывая, что главврач такого заведения – это в первую очередь врач, а уже потом руководитель. Её уважали за прямоту, за то, что она не боялась высказать своё мнение и целеустремлённо шла вперёд, улучшая и улучшая НИИТО.
Проводы главврача и вступление в должность Полины отмечали всей больницей, с размахом, устроив выезд на природу. У совершенно постаревшего руководителя была семья и дети, и он сообщил Полине, что они продают здесь всё, что есть, и перебираются на юг, поближе к морю. Полина взяла с него обещание, что они не будут терять связь и обязательно будут созваниваться.
Виктору предложили должность заместителя, но он отказался, сославшись на неэтичность ситуации – муж и жена оба при должностях в одной больнице. Тогда эту должность передали Раисе Михайловне, которая с энтузиазмом взялась за дело.
Виктор же так и оставался врачом, продолжая ездить в США по обмену опытом, став в той больнице уже практически своим. Несколько раз ему предлагали вместе с семьёй перебраться туда, соблазняя жильём, работой и ещё массой привилегий, но Виктор отказывался.
За эти полгода состоялась свадьба Любки с Арсением Спиридоновичем, и сейчас счастливая подруга ждала, когда же первое УЗИ покажет пол их будущего ребёнка.
Полина была счастлива за подругу – уж кто-кто, а Любка, не знавшая в жизни материнской любви и ласки, точно была достойна обрести семейное счастье. Свадьба их была весёлой – отмечали на озере в домиках, собравшись практически той же компанией, которая была на свадьбе Виктора и Полины, плюс близкие и друзья жениха. Любка же, передружившись со всеми Полиными коллегами, позвала на свою свадьбу и их.
Несмотря на миниатюрность подруги, животик её уже был достаточно внушительных размеров, и Полина с уверенностью предрекала ей двойняшек.
Всё это время Полина пыталась хоть как-то нащупать след своего сына – благо, сейчас были доступны соцсети, и при большом желании можно было найти кого угодно. Но сколько бы она не пыталась, пересматривая на разных сайтах мужчин примерно возраста сына, у неё ничего не выходило – она была не уверена ни в одном из тех, кто хоть по каким-то параметрам подходил.
Вот-вот Виктор должен был вернуться из очередной своей поездки заграницу.
-Мааам! – нудила дочка – ну когда папа приедет? Его так долго нету в этот раз!
-Серафима – строго сказала Поля – имей терпение! Вернётся папа, скорее всего, завтра…
-Ладно – надула губы девочка – пойду, поищу Бомбея, он тоже, кстати, папу ждёт…
Она сказала это так серьёзно, что Полина прыснула – настолько смешно это выглядело.
За воротами послышался какой-то шум – напротив остановилась машина и раздались голоса.
Из окна Полина не смогла разглядеть, что там происходит, а потому спустилась вниз и решила сама посмотреть. На улице было холодно – стоял конец ноября, поэтому она надела меховую домашнюю куртку и тёплые ботинки. В таком немного нелепом виде пошла по тропинке к воротам.
Распахнув калитку, увидела выбирающегося из такси мужа, который доставал чемодан, о чём-то весело переговариваясь с водителем.
Сначала, с улыбкой наблюдая за Виктором, счастливая, что он вернулся, устроив ей сюрприз, она даже внимания не обратила на то, что недалеко от ворот стоит незнакомый мужчина.
Высокий, стройный, в модной кожаной куртке с меховым воротником и меховой же шапке он во все глаза смотрел на неё.
Наконец Поля отвела взгляд от мужа и уставилась на незнакомца. Он кого-то смутно ей напоминал, но кого – она не могла понять.
Продолжение здесь
Всем привет, мои хорошие) Как у Вас дела? Как погода? Как настроение? У нас стало немного холоднее, но снега на Покров мы так и не дождались. Это уже который год - снег ложится только в начале ноября, а апрель чаще всего бывает холодным.
Как думаете, права ли Полина относительно Самсонова? Должна ли она, как врач, помочь ему? Или прав Виктор? С человеческой точки зрения, я думаю, Виктора можно понять - он знает всё о жизни Полины, знает, как ей было больно от предательства Самсонова, а теперь она собирается его лечить... Кем нужно быть в первую очередь - врачом или человеком? Кто-то обвинил меня в комментариях в том, что моя героиня - слишком добрая, мол, аж зубы сводит от этой доброты... Может быть, читатель и прав, и так не должно быть... Или - в первую очередь важно оставаться врачом и человеком одновременно, человеком без слабостей, всепрощающим человеком? Как бы Вы поступили на месте моей героини?
Пусть у Вас всё будет легко и понятно в этой жизни) Пусть не будет таких ситуаций, когда опускаются руки и ты не знаешь, что делать... Пусть минуют Вас все невзгоды и горести, пусть будет побольше радости. Остаюсь всегда с Вами. Ваша Муза на Парнасе.