Вскоре в степи послышался гул, трение пластин об метал и звуки локомотива. Скребок прошел установленную точку вовремя. Сверившись с прибором и доложившись, мы снова рванулись в сторону машины…
Я вернулся в офис поздно, и у меня оставалось буквально несколько минут, чтобы переодеться и сесть в автобус. В кабинете было тихо. В этой тишине я слышал, как тикают стрелки настенных часов. Я решил немного посидеть и подумать. Мои сапоги принесли с собой в кабинет столько грязи и глины. Сапоги стояли в углу, полностью покрытые застывшей глиной светло-коричневого цвета. Глина была и на моем комбинезоне. Я чувствовал усталость, правда только я не мог понять, какой усталости во мне скопилось больше: физической или эмоциональной. Мне просто хотелось омыть руки и лицо и просто посидеть молча. Так я и сделал. Я сидел и просто вспоминал сегодняшний день. Этот день прошел наполненным разными звуками: звуками ветра, техники, машины, криками людей и, самое главное, звуками скребка. Я посмотрел на свой телефон и увидел на панели сообщение о непринятых вызовах. Я займусь ими завтра. Главным эпизодом сегодняшнего дня был момент, когда Нурбулек разобрал скребок по месту, сразу после извлечения, аккуратно вытер тряпкой пластину и поднял ее вверх, показав всем нам ее идеальное состояние. Все-такие не зря носились по полю. Я, довольный, улыбнулся и посмотрел на себя в зеркало. Мои волосы были взъерошены после долгого ношения каски и подшлемника. Щеки были такие красные, а руки пахли сероводородом. Я заторопился, чтоб успеть на автобус, как вдруг в коридоре я увидел супервайзера группы техобслуживания Еркина агай. Своим спокойным размеренным шагом он возвращался с планерки, поправляя свои бумаги с указанными на них номерами заявок. Ерака, как мы его называли, показался мне слегка уставшим, но легкая улыбка на его лице показывала, что он в целом доволен прошедшим днем. Для меня этот человек был новым. Он пришел к нам недавно, но его нрав, его характер и отношение к работе сделали его сразу же своим с первых же дней. Мне нравилось с ним работать. Мой кабинет был рядом, прямо напротив. Я любил заходить к нему пообщаться, когда находились свободные минутки. От этого общения я многому учился, да и просто становилось легче жить. Этот человек, уже успевший пройти такой долгий путь на большом нефтегазовом месторождении, умел относиться к жизни и к происходящим в ней событиям с такой легкостью, что легче становилось и людям вокруг. Мне всегда казалось, что это яркий пример человека, который усвоил высказывание Пророка о том, что эта жизнь не стоит и одного крыла комара… А его знаменитая фраза, которую он часто любил повторять «Что в этом сложного? Какие тут проблемы? Сделаем! Что-то тут такого?», вселяли уверенность и вдохновение в каждого из нас. «Оның не қиындығы бар?! Проблема көріп тұрған жоқпын! Жасаймыз... Несі бар?!» - говорил он часто в ответ на вопросы, казавшиеся для нас сложными и неразрешимыми.
Являясь соседями в офисе, мы всегда ездили с работы в вахтовый поселок вместе. Вернее будет сказать, Еркин ага «собирал» своих соседей и на своем белом пикапе подвозил нас до поселка. Несмотря на свою должность руководителя, в этом деле он был прост и весьма открыт, поэтому к нему в машину успевали запрыгнуть многие, чтобы хотя б минут на пять добираться до комнаты раньше тех, кто на автобусе. Ездили механики, ездил и мой сменщик Баке, мастера и консультанты. Но самыми частыми его клиентами были я и мастер Сагын агай и Наке, наш Насипкали агай. Прошли уже годы, а я до сих пор вспоминаю с особой теплотой эти беседы по пути, скажем так, домой, когда уставшие и довольные, мы делились мыслями или просто болтали, наслаждаясь тем, как закат заливает своим красным светом степь и трассу.
Проходя мимо моего кабинета, Ерака заглянул ко мне, улыбнулся и спросил:
- О! Вот, ты где! Что-то сегодня ты поздно…
- Да, Ерака… Бегал за скребком сегодня… - ответил я, неуклюже второпях завязывая шнурки.
- А… Да, да… Слышал… Что-то там скребкуете… Какую-то крупную линию… хе-хе… Суетитесь… Хе-хе… Правильно-правильно… Тоже иногда надо поработать, но немного, немного! – ответил Еркин ага, улыбаясь.
- Ага, - ответил я, пытаясь найти шнурок, который никак не находился.
Еркин ага прошел к себе в кабинет. Я слышал, как он открыл его. Но потом снова я услышал его шаги. Он снова подошел к двери моего кабинета и поинтересовался:
- Ты едешь с нами?
- Ох, Ерака, я, видите, переодеваюсь еще, вещи не собрал даже… - сказал я и показал на беспорядок в кабинете. – Не хочу вас задерживать… Вы уж езжайте без меня…
- Не проблемасы бар? Оның не қиындығы бар? (Это разве проблема? Что тут сложного?) – ответил Ерака. – Я ж подожду. Подожду – и все! Никаких проблем…
Сказал так Ерака, усмехнулся и неспеша пошел к себе.
Я на минуту перестал собираться и присел на стул, стоявший около двери. Было тихо, и лишь гудел трансформатор за моим окном. На доске были нарисованы танки, обозначавшие контейнер для нефти, написаны номера объектов, а на столе были разбросаны журналы для инструктажей… Стоял чайник и рядом надкусанная плитка шоколада. «Я жил, как все, я занимался своими делами до того, как попал в эти жылойские степи, и даже не подозревал, что тут я найду столько душевных людей. Меня учили, что в мире много злых людей, что люди могут относиться хорошо друг к другу только по каким-то определенным причинам или по родственным связям. А так, чтобы просто люди ладили друг с другом и проявляли заботу… Но эти степи меня научили обратному. Эта степь оказалась галереей, музеем или выставкой, где скопилось очень много душевных людей», - думал я про себя…
Когда я оделся, я сразу же пошел к Ерака, ожидая найти его одевающегося и в спешке ожидающим меня. Но вместо этого я увидел человека, который со спокойствием айсберга сидит у себя за столом и улыбается, разглядывая что-то на телефоне. Обнаружив мое появление, он положил телефон в карман, взял ключи и стал одеваться.
- Нәке, қайда? – сказал он громко, и в коридоре появился мастер механиков Насипкали агай.
- Ну все! Хватит. Хватит суетиться зря. Все пустое. Поехали наслаждаться вечером. Все равно эта суета бесконечна, как ни надрывайся, - сказал Ерака и позвал нас с собой на парковку.
Я до сих пор помню этот вечер… Мы ехали по степи, и степь вся была оранжевая. Вечернее солнце залило все поле этим красновато-оранжевым светом. Поле полностью старалось вытеснить людей со своих просторов… Мы знали, что степь готовит новые декорации для завтрашнего дня.
Какое-то время мы ехали молча. Я глядел на поле и просто думал о своем. Ерака, глядя на дорогу, думал также о своем. Тяжело вздыхал Наке на переднем пассажирском сиденье. О чем-то думали вахтовики…
- Вот, скажите мне вот что… - вдруг начал разговор Еркин агай. – Я не могу понять одного. Объясните мне, если я что-то не смыслю в чем-то… Точнее понять я не могу этих дураков… Ну как их еще назвать?!
- Кого, Ерака? – спросил я.
Ерака поглядел немного на дорогу, улыбнулся и продолжил:
- Дураков не могу понять я… Тех дураков, которые пишут письма по ночам… Нет… Вообще не могу понять. С утра проверяешь почту - а там письма, написанные в десять часов ночи, в одиннадцать часов ночи… Что это такое?! Как это назвать?! Во-первых, неужели этому человеку нечем заняться вечерами? Не верю! Да хотя б ложись спать, раз тебе нечем заняться. Если не уймется, почитай, иди в зал, позвони домой. Нет! Надо ж письма писать… Дураки… Во-вторых, на что они надеются? Они надеются на то, что Еркин встанет ночью в одиннадцать и начнет суетиться из-за его письма? Чертов с два! Хе-хе… Кто мне это объяснит?
Я очень сильно засмеялся. Засмеялся я от души.
- А? – сказал Ерака и посмотрел на меня, ожидая от меня ответа.
Вдоволь насмеявшись, я ответил:
- Ерака! Один из таких дураков, пишущих по ночам письма, едет с вами на заднем сиденье. То есть я и есть один из таких людей.
Я снова засмеялся. Весело засмеялся и Наке, но тут же закашлял. И от этого его лицо покраснело. Засмеялся и Еркин агай.
- А? Вот как! – сказал он, глядя на меня с любопытством.
- Ерака, дело в том, что написание писем отнимает время. Порою люди не успевают, бегая по другим делам или посещая объекты. И эти люди, я, к примеру, оставляют это дело на вечер, если есть в комнате компьютер. В тишине вечером уделяют в спокойной обстановке время, чтобы написать или ответить. Зато на следующий день не остается долгов. Понимаете? Эти люди не надеются на ваш ответ. Они просто добили задачи, которые остались с этого дня… Понимаете?
- Нағылдид, - сказал Еркин агай и улыбнулся. – Вот, оно что! Теперь более или менее понятно… А то смотрю: вечером вроде почистил почту – а утром ящик снова полный. Думаю, откуда это все прилетело? Все по ночам работают, кроме меня? Все такие продуктивные вдруг стали? Смотрю – в девять часов вечера пишут… И начал думать, вы что, все с ума посходили по ночам писать письма?... Хе-хе… Ну спасибо, братишка, что объяснил, а то думал… Хе-хе…
- Я днем письма с трудом пишу, какой там ночью еще, - добавил Наке.
Мы все засмеялись. Так было тепло в тот момент. Я этих людей не знал с детства. Но они казались мне родными…
На трассе было много автомобилей и техники. Мимо нас проносились с ревом огромные грузовики, длинномеры, спецтехника. Колонны автобусов мчались, спеша доставить одних рабочих на работу в ночную смена, а других – в общежитии… По железной дороге проносились товарные составы.
- Знаете… Я тоже когда-то любил жить посреди суеты, - сказал Ерака. - Но потом, после испытаний кое-каких, я понял, что все это пустое, что вся эта суета, спешка и эти никому не нужные результаты – это все мелочи, не стоящие и ломанного гроша. Бәрі қалады екен... Біреуі де так и керек емес екен, адамға дым пайдасы жоқ. Спокойно нужно работать и двигаться по жизни. Люди, родные душе и сердцу люди, достойные поступки и забота – вот, что главное. Остальное…
Этот урок стал мне полезнее многих обучающих программ. Всякий раз, сталкиваясь с испытаниями, я вспоминаю слова этого замечательного человека и успокаиваюсь, прихожу в себя, зная, что все останется, бәрі де қалады...
Это было весной 2019 года. Пройдет ровно год, как все вокруг поменяется до неузнаваемости… Мир окажется в одном большом карантине. В карантине окажется и это месторождение. Эти добродушные дядьки будут отправлены временно домой. Не будет этой оживленности: многих людей эвакуируют, много работ будет приостановлено. Это тогда я думал, что мы будем так ездить вечно, болтая о том и о сем, ну хотя б еще долго. Но я тогда не знал, что в эти оранжевые вечера это были мои последние поездки с этими замечательными людьми… Пройдёт еще несколько месяцев, и поменяется все вокруг: порядки, люди, работы…
А пока, ничего не подозревая, мы ехали наслаждаться коротким вахтовым вечером. Я думал о завтрашнем запуске умного скребка. Думал я о том, чтобы не забыть проверить промежуточный клапан, который теперь всегда внушал мне страх. Думали о своем и эти люди их техобслуживания…