Ему казалось, что планируя своё бегство (хотя нет, бегство - это для трусов, а он не бежит, а переходит на сторону добра из тоталитарного "совка"), он предусмотрел всё. Но любое большое дело обычно сыпется на мелочах. Кто ж мог подумать, что стоявший в карауле солдат-срочник не признает в нем бравого капитана, лётчика 1-го класса и не пропустит к самолёту? В самых страшных снах ему и пригрезиться не могло, что единственной преградой к светлому будущему окажется зеленый пацан-первогодок, ретиво соблюдающий устав караульной службы.
Ладонь легла на рифленую рукоятку табельного ПМа. Отступить или пойти вперед до конца?
Старший лётчик 176-го истребительного авиационного Берлинского Краснознамённого полка, дислоцированного на аэродроме в Цхакая Грузинской ССР, капитан Александр Зуев был на хорошем счету у командования. Окончив в 1982 году Армавирское высшее военное Краснознамённое авиационное училище лётчиков, считался одним из лучших пилотов выпуска, общался с самолетом "на ты". Именно поэтому быстро пересел с привычного в ВВС МиГ-23 на новейший истребитель того времени МиГ-29, что нетипично для новичка. И очень хотел попасть в высшую касту пилотов, стать летчиком-испытателем, для чего было необходимо поступить в Школу лётчиков-испытателей (ШЛИ) Минавиапрома СССР.
Вот как характеризовал Александра Зуева Герой России, лётчик-испытатель Александр Гарнаев:
Его уровень лётной подготовки был значительно выше, чем у среднестатистического лётчика ВВС: первый класс, наиболее современный тип самолёта, и всё это при возрасте (что тоже было весьма немаловажно) лишь двадцать семь лет!
В погоне за мечтой Зуев в 1987 году даже приезжал в закрытый город Жуковский, где находилась ШЛИ, неделю прожил в общежитии, консультируясь со слушателями школы и преподавателями, готовясь к поступлению. Но не сложилось. ШЛИ - это особое учреждение, прием соискателей проводился не ежегодно, как принято в привычных учебных заведениях, а по особому распоряжению. И на следующий год набор не объявляли, а 20-го мая 1989 года Александр Зуев поднял в небо свой МиГ-29 с целью посадить его в турецком Трабзоне.
Что подвигло советского летчика на побег за рубеж - доподлинно неизвестно. Сослуживцы считали его во многом баловнем судьбы: компанейский парень с гитарой, веселый и находчивый, нравился женщинам да еще и удачно женился на дочери начальника штаба авиадивизии. Такому дорога везде открыта!
Хотя, возможно, именно родственные связи и стали для капитана Зуева проклятием. Позже поговаривали, что капитан любил в компании выпить и не пропускал мимо ни одной юбки, меняя любовниц, как перчатки. Что в условиях гарнизона, где каждая собака тебя знает, было подобно самоубийству. Возможно, именно семейный конфликт послужил спусковым крючком к побегу.
Узнав о связях Зуева на стороне, супруга будучи беременной на последних сроках, закатила скандал. А тесть, поддержав дочь, пообещал сжить со свету капитана-ловеласа, что в условиях Армии было ему вполне по силам. И когда жена уехала из дома на Украину к родственникам, Зуев решил действовать безотлагательно.
Он - летчик-истребитель. В его распоряжении самый современный советский МиГ-29, наводящий ужас на НАТОвских пилотов. А история старшего лейтенанта Беленко, угнавшего в 1976 году перехватчик МиГ-25П в Японию секретом в летной среде не являлась...
План созрел практически сразу. Прикинувшись, что страдает от бессоницы, он купил в аптеке снотворное. Испек дома торт, замешав в него лошадиную дозу снотворного. Вечером заступил на дежурство по приёму и выпуску самолётов. На службе знали о беременности супруги капитана Зуева, так что когда тот радостно угощал дежурное звено, рассказывая о рождении долгожданного сына, вопросов ни у кого не возникло. С удовольствием поднимали стаканы с горячим чаем, поздравляя молодого отца, и закусывали свежей выпечкой.
Когда вся дежурная смена впала в забытье, капитан Зуев тщательно удостоверился, что сон каждого крепок. Перерезав кабели сигнализации и связи, рванул что есть мочи к одному из самолетов.
Он все рассчитал точно: от аэродрома Цхакая до турецкого Трабзона - рукой подать, около 250 километров, для современного истребителя - только миг. До границы - и того меньше. Остановить его никто не успеет. Главное, чтобы турки не сбили, но и они глазом моргнуть не успеют: никто не ждет пролета советской боевой авиации. А уж на месте с таким трофеем, как Миг-29, его ждут лавры победителя.
И вдруг...
Убивать он не хотел. Хотел уйти по тихому. Все ж, свои, советские. Ни один пуд соли вместе съели. Да и шум поднимать - только проблемы создать лишние. Шум - это тревога. А тревога - потеря драгоценных минут. В его положении мгновение может стать крушением всех надежд. А то, что задумал - статья расстрельная.
Но караульный в планы его посвящен не был, да и потакать бы не стал точно. Солдат-первогодок, недавно принесший присягу, торжественно поклявшийся "быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным", не признал за ним права прохода к самолету. Даже приблизиться не дал. Рванул с плеча автомат, передернул затвор.
Бдительный и горячий. С таким и до беды недалеко.
Пораскинув мозгами, Александр Зуев не полез на рожон, отступил в сторону, не отважившись применить табельное оружие. Спрятался в темноте за кустами, обдумывая свое положение.
Время неумолимо шло. Вместе с тем, как утекали драгоценные минуты, рос градус напряжения. Зуев начинал нервничать. Если кто-то из уснувших сослуживцев проснется, весь план рухнет, как карточный домик. И ему не то что западной свободы не видать, его трибунал быстро к стенке поставит. Так что, тут уж не до сантиментов.
Да и, если подумать, какие они свои, если советские? Капитан Зуев уже без пяти минут американец!
Как только караул сменился, Зуев вышел из засады, и уверенно пошел в сторону самолетов, собираясь выдать себя за проверяющего. Идущий с проверкой офицер просто обязан вызвать смятение у караульного, солдата срочной службы.
Подошел ближе и бросился на солдата, стараясь выхватить у того автомат и обездвижить, чтобы успеть поднять истребитель в воздух. Нервы были уже на пределе.
Но боец попался стойкий, крепкий, автомат из рук не выпустил и постарался дать сдачи. Наплевав на тишину, в иступлении Александр Зуев произвел четыре выстрела, тяжело ранив караульного, и кинулся к стоянке самолетов. Падая, практически вслепую, солдат дал очередь из калашникова и попал убегающему капитану в руку.
Сейчас уже никто не скажет, в каком эмоциональном состоянии находился Александр Зуев. Боевые летчики - народ крепкий. Но после драки не на жизнь, а на смерть, понимая, что перешел последнюю черту, раненый, он явно был взвинчен до предела. Привычно снял заглушки с воздухозаборника, убрал колодки, сдернул чехол с фонаря, сел за штурвал и, запустив двигатели, стремительно поднял МиГ в воздух. То ли обуявшая за едва не сорвавшийся побег злоба, то ли холодный расчет заставили его развернуться и зайти на аэродром с целью расстрелять стоявшие там самолеты. Он явно нервничал, рука саднила, и, спеша взлететь, отключив одну блокировку, не отключил вторую. Пушка оказалась заблокирована и не произвела ни одного выстрела.
Не став тратить время попусту, Зуев направил самолет к морю.
Посадка в Трабзоне прошла благополучно. Первое, что сказал перебежчик встретившим его турецким военным: я американец! Расчет был прост: турки должны передать его американцам, а там уж он выкрутится, расскажет, что бежал из Союза по политическим мотивам. Американцы разберут Миг по винтикам, и будет капитану Зуеву слава и почет, а так же дом и деньги для счастливой жизни в США!
Не учел Александр Зуев только одного: на дворе уже шел 1989 год, фаза активного противостояния СССР и США осталась в прошлом, в отношениях наступила не дружба, но потепление. Да и Турция, побоясь портить отношения с большим северным соседом, уже на следующий день вернула самолет, не допустив до него американских специалистов.
Турецкие власти обвинили Александра Зуева в угоне самолета (что было привычной практикой и соответствовало действительности), но суд признал его военным диссидентом и вынес оправдательный приговор. После чего ему было разрешено переправиться в США, где капитану-перебежчику предоставили политическое убежище.
Жизнь в Америке не стала для предателя сладким пирогом, на который он рассчитывал. Денег от правительства США за угнанный самолет он не получил (спасибо, Турции), личная жизнь тоже не сложилась.
Биография советского летчика под названием "Fulcrum" (термин в английском языке имеет двойное значение: в буквальном переводе означает "точка отсчета", и точно так же в НАТОвской терминологии принято называть МиГ-29), которую Александр Зуев смог издать только в 1992 году, не снискала популярности и не принесла ощутимого дохода. Времена стремительно изменились: страны, из которой он бежал с риском для жизни, ранив часового, уже не было и в помине. Границы открылись, а между современной Россией и США намечались теплые и дружественные отношения.
На что мог рассчитывать перебежчик, когда президент Российской Федерации, ставшей приемницей разрушившегося СССР, Борис Николаевич Ельцин, выступая в конгрессе США как раз в июне 1992 года, произнес памятное: Боже, храни Америку?!
Карьера Александра Зуева в США так же не удалась. На волне политической разрядки и построения в России рыночной экономики, когда западный капитал хлынул осваивать дикие постсоветские рынки, он пытался давать консультации американским бизнесменам, позиционируя себя как эксперта по России. Но что мог рассказать о коммерции в России военнослужащий, покинувший СССР на заре кооперативного движения?
Мир менялся стремительно, и Зуев не мог угнаться за происходящими изменениями.
Во время операции "Буря в пустыне", Александр Зуев давал некие консультации ВВС США и, скучая по небу, продолжал летать на легкомоторных самолетах, наверное, вспоминая, как ему когда-то покорялись мощные истребители.
Он и погиб, как настоящий пилот, разбившись 21 июня 2001 года в 150 км от Сиэтла, совершая учебно-тренировочный полет на советском Як-52. Словно наследие СССР привело в исполнение приговор. Окончательный, не подлежащий обжалованию.
Александру Зуеву через месяц исполнилось бы сорок. Но судьба распорядилась иначе.
Тогда смерть предателя осталась без внимание. Её не использовали в политических целях. Про неё не говорили центральные СМИ. Никто не стал искать в авиакатастрофе российский след, упоминать ныне наводящие ужас на добропорядочных западных граждан три грозных буквы русского алфавита - ГРУ, или вспоминать Лёлика и Болика российской разведки - Петрова и Боширова. Никто не ввел санкции по набившему оскомину принципу "highly likely". Тогда всё еще было иначе.
Александр Зуев просто разбился. И все! Оставив в памяти потомков только трусливый побег и предательство сослуживцев и Родины.