Ничего нового свекровь не сказала снохе, Оля и так всё о себе знала, при упоминании о её странных друзьях, сборищах которые она посещала, о литературе, которую домой таскала, свекровь выразилась резко:
- Лучше бы ты книги из библиотеки носила и читала.
Анна Архиповна долго не мучила Олю, просто объяснила, что плоха она здоровьем и помогать им будет некому после её смерти, так что пора браться за ум, это она говорила обоим, Мите тоже хорошенько досталось.
- Дом на себя переоформляй сразу, - сказала мать, - чтобы потом возни с документами не было. У вас шестеро ртов, так что поднимайте оба зады и вперёд работать. Тебя это тоже касается Оленька, у женщины есть и иное предназначение, чем плодиться каждый год.
- А как же Вика?
Анна Архиповна вздохнула.
- Ладно уж сиди пока окрепнет, но не думай, что ты будешь только охать и ахать над девчонкой. Наташку совсем забичивали, дитю продыху нет, ты кому их нарожала ей?
Оля опустила глаза.
- Пусть учится дитё и бегает спокойно, пока я жива. Младшенькой я постараюсь группу сделать, чтобы хоть лекарства были бесплатные. В селе работы нету, всё валится, но двор большой хозяйство заводите, чтобы мясо и молоко своё было.
Митя поморщился.
- Что отвык от запаха навоза? Привыкай обратно! Когда строгал шестерых, чем думал…
Анна Архиповна опять обмякла, поникла.
- Устала я детушки, прилечь мне надо. Оля будь хозяйкой в доме, а я по возможности за дитьми буду приглядывать.
Муж и жена переглянулись, у Мити в глазах безумная боль, жалость к матери, у Оли непонимание – как можно доверить маленького ребёнка такой больной женщине? Промолчала, вечером наедине ничего не говорила, иначе опять бы случился скандал.
Пока выходные обустраивались, бабушка спала в большой комнате, Наташа с ней, она будто хотела согреть бабушку, тихонечко пробиралась ночью к ней с дивана, со своим одеялом и полночи шепталась с бабулей, о чём? Это уж их секреты. Утром мама находила старшую в бабушкиной постели.
Оля с новыми силами, поддержкой родителей взялась за огород, двор, у себя дома так старалась, как здесь. На козочку бабушка сразу денег дала, вязли дойную, от козьего молока и Тане, и Вике намного лучше становилось. Викуле бабушка набирала бутылочку прямо из-под козочки, ещё тёплое. Митя мотался в город, искал работу, по специальности не мог – переводиться оттуда не хотел, там всё-таки дом большой остался. Искал без оформления и пока другие ныли он находил, не гнушался даже коров пасти в соседнем посёлке, тут и Колина прыть пригодилась, вместе ездили, туда первым автобусом, обратно – поздно, добирались попутками.
- А я пастухом стану, когда вырасту, - хвалился загорелый, белобрысый, как папка Коля, - а что? Вон бабушка говорит, что нигде не платят, а здесь несут каждый день. Самим-то пасти лень, развели по пять штук… - ругался по-взрослому Коля, - а работать не хотят.
- Ну почему же не хотят? – спокойно объяснял папа, шагая рядом по пыльной дороге, - откуда ты знаешь, какое у людей хозяйство, где они работают. Дома-то тоже дела есть.
- Ага. Но я всё равно стану пастухом! А что? День позагорал на пруду, вечером деньга в кармане.
- Ишь ты какой до денег жадный. Не те это деньги, за которыми рваться надо, здоровья не будет и денег нет, учиться надо, чтобы в будущем обеспечить себя и семью.
- Вот ты учился и что? Коров пасёшь…
- Это пока Коля. Работа найдётся в городе, буду ездить, а пока спасибо и за это. Сегодня, кстати, баба Маня не деньгами заплатит – нет у неё, сумку собрала с продуктами.
- Фу… тоже мне, - надулся Колька.
- Не фукай Коля, нам всё равно в магазин идти.
Объяснял отец сыну, рассказывал, как сам учился, где был, в каких городах и где они ещё побывают вместе.
- Ты Анапу помнишь? - спросил однажды папка у шустрого Кольки.
- Не-а, - жевал он травинку, улёгшись прямо в высокую траву на поле.
- Н-да ты маленьким ещё был, ну ничего! Вот наладится всё и обязательно съездим.
- Ага всем стадом, - усмехнулся злобно Коля.
- Ты что такое говоришь? – резко повернулся к нему отец и сердито посмотрел на него.
- Да это не я, - обиделся ребёнок, - все так говорят: табор, стадо, гурьба…
- Ты поэтому со мной мотаешься на работу?
Коля повернулся на бок и свернулся клубком, ему тоже обидно такое слышать, так же, как папе сейчас.
- Пап? – буркнул он.
- Что?
- А мама ещё родит детей?
Папа молчал, как объяснить ребёнку, что в рождении детей участвует не только мама.
Вскоре Митя в городе нашёл работу постоянную, платили так себе, зато стабильно. Но спину гнуть приходилось до темна – разгружали вагоны, развозили коробки с техникой по рынкам, собирали по накладным товар на складах, куда посылали, там и работал. Домой не приходил – приползал и падал, порою даже поесть и помыться не мог. Жена тоже выматывалась – полдня в городе по кабинетам и больницам, свекровь с одним дитём на руках, Оля с другим, обивали пороги всех инстанций, чтобы помогли многодетным. Так выбили дров машину, угля, дали направление на вещевой склад перед школой, деньгами-то живыми помочь не могли, предлагали, что было. Оля не отказывалась – свекровь так учила. Ненавидела она её за это, Анна Архиповна будто специально напоказ возила самых малых и больных, чтобы пожалели. Так и по врачам она ходила, добиваясь инвалидности для Вики и дело двигалось, медленно, еле поворачиваясь, но двигалось, скоро им в область ехать на комиссию.
- Ну дуйся, дуйся на меня, - ворчала свекровь на Олю в автобусе на обратном пути. – Я вот посмотрю, чем ты баню топить будешь зимой. Стираться и мыться где-то надо. А, ну ты ж у нас гордая, сама пойдёшь в лесополосу дрова рубить и на себе привезёшь.
Оля отворачивалась, пряча слёзы, у себя было легче, не было столько хлопот.
Из города возвращались, и опять ни минуты покоя: коза, поросёнок, готовить надо на всех, огород, дети малые… У Оли голова кругом шла. Почему там, дома по-другому было? Она помнила только хорошее, участливую, елейную и бесхитростную Настю с её семьёй, у них никогда не было таких трудностей в семье. А здесь её словно об землю плюхнули всем телом, чтобы проснулась и тело теперь ломит и болит от ежедневных забот. Скоро школа, там ещё хуже начнётся.
Наташа помогала с младшими, обычно просто забирала Славку и Стаса и уходила куда-нибудь, вечером рассказывали, как провели время у бабушки Софии, чем занимались.
- Мам, а кто такая бабушка Тая? - спросила однажды за ужином старшая дочь, за лето вытянулась, загорела, но не так как брат. К ней ровно прилипал загар и не облазила она никогда, как все ребята.
Свекровь со снохой переглянулись.
- А почему ты спрашиваешь?
- Так, она говорит, что внучка я ей и глаза у меня такие же… - щипала она хлеб в наваристый бульон и, звонко стуча по тарелке ложкой, мешала горячее содержимое тарелки. – Другая бабушка говорит, что я на Тайку похожа, прям копия в детстве. Кто такая тайка?
- Не бери в голову Наташа, - ответила за маму бабушка, - в деревне все старушки называют детей внучатами.
- Славку и Стаса она никак не называет…
- Наташа, - прикрикнула на неё Оля.
- Что? – отквасила губы девочка, что она такого сказала?
- Хватит болтать за столом, ешь давай.
Вечером свекровь отвела невестку в сторонку, чтоб дети не слышали.
- Ты бы с Таисией поговорила, пусть не морочит дитю голову.
- Я не пойду туда.
- Мне, что ли, прикажешь?! Бери мамку и вперёд, так тоже нельзя, у Наташки отец есть, а этот алкаш… - махнула рукой Анна Архиповна, - не приведи господи! Столько смешалось в крови у девчонки, дай бог, что б в нашу породу пошла, ну или хотя бы в Тайку.
Опять обидно Оле слышать такие слова от свекрови, разве плохая она мать и хозяйка, ну а про жену не ей судить, сыну лучше знать.
Набралась Оля смелости, несколько раз прошлась той улицей мимо дома первого мужа. Ничего внешне не изменилось в облике лучшего дома на селе, только ворота выгорели. Тихона она так, и не встретила ни разу – это хорошо, но и Таю Григорьевну не видела, а стучаться на порог ой как не хотелось.
Только осенью, провожая детей в школу, Славик пошёл в первый класс – это мама не могла пропустить, Оля увидела бывшую свекровь, здесь у родной школы. Любила она такие мероприятия – людей нарядных много, детишек, счастливых полно, банты белые мелькали на школьном дворе чудно смотреть. Тая Григорьевна кого-то выискивала взглядом. Тоже постарела, на тросточку опиралась, руки дрожали, если отпускала палочку, парадный платок на голове, платье глухое, тёплое. Стояла поодаль и любовалась новым поколением, на старшеклассников смотрела и плакала.
- Здравствуйте, - подошла к ней тихонечко Оля, на руках Таня в красивом платьице, вертится из стороны в сторону, так интересно всё вокруг.
- Здравствуй Олюшка, - неожиданно схватила её за руку пожилая женщина, руки мягкие, приятные, тёплые. – Как ты милая? – свет живой в глаза, благодать.
- Всё хорошо Тая Григорьевна.
- Я слышала детишек у тебя много? Это тоже твоя? – погладила она по спинке миленькую Таню с кукольным личиком.
- Моя, тёть Тая. Шестеро у нас – три девочки и три мальчика.
- Счастливая ты, - всплакнула пожилая женщина. Она так и не дождалась внуков ни от среднего, ни от Тихона.
- Вы не Наташу высматриваете? – поставила Оля дочку на землю, руки отнимались.
- Да я просто так… я каждый год прихожу на первый и на последний звонок, а какие нынче праздники в деревне? Клуб закрыли, говорят, только дискотеки крутят какие-то по субботам страх божий что там творится, а нам взрослым людям, что-то приличное показать, такого уж нету. Райка давно не работает.
- Да вы что! – искренне сожалела Оля, прекрасная женщина была заведующая ДК, столько хорошего сделала для неё, благодаря ей, они, можно сказать, и столкнулись с Митей в ДК Железнодорожников, а теперь вот – семья, дети.
- Уехала к дочке.
- Вы-то, как?
- Ой не спрашивай, скорей бы помереть, да не забирает меня… - трясущимися руками Тая Григорьевна вытерла глаза платком, видно нелегко ей приходится.
- Я хотела попросить вас… - Оля снова подняла дочку на руки. Все вокруг замерли, по школьному двору маршировал одиннадцатиклассник с первоклашкой на плече, она изо всех сил старалась звонить громко, громко в тяжёлый колокольчик с бантом из-за чего сползала с худого плеча мальчишки. Оля и Тая Григорьевна тоже смотрели на детей. Наташа махала маме из колонны нарядной детворы, по другую сторону школьного двора.
- Проси Олюшка, для тебя всё что угодно! Трудно вам приходится с Митей, оно и понятно детишек сколько, ты говори смело, не стесняйся мне девать некуда, с собой в гроб не унесу, а так Тихон пропьёт. У меня на чердаке коляска есть, я купила сразу, как вы сошлись, надеялась, - опять положила она свою прозрачную, тёплую руку на Олин локоть. – Но видишь, как получилось, пришли мальчишек, пусть спустят с чердака. Тебе же тяжело на руках таскать, это самая младшая?
- Совсем маленькая дома, с мамой осталась. Спасибо Тая Григорьевна, но не надо, нам родители помогают, я о другом. Не надо Наташе говорить, что вы ей бабушка, намекать…
- Но как же? – всплеснула руками Таисия, тросточка со звоном упала на асфальт.
- Вы ей никто, у неё есть отец, бабушки, дедушка, зачем ей такое говорите?
- Но, разве я не вижу Олюшка?! Глаза карие, вон она какая!
- Это не имеет значения, вы хотите, чтобы она узнала кто её отец? Я могу рассказать, мы мало прожили, но на всю жизнь хватило, - угрожающе посмотрела Оля на бывшую свекровь, - да он и сейчас говорят совсем уже стал... опустился.
- Не надо так Олюшка, я ж от чистого сердца, по-доброму. Вдруг одумается, увидит свою кровиночку и жить по-людски станет.
- Никому ваша доброта не нужна, раньше надо было думать, когда пинал меня за клубом, мало ему! Никогда он человеком не был - скот! И «вдруг» не случится, уж точно не за счёт моей дочери.
- Оля… прошу тебя, - плакала Тая Григорьевна.
- Не подходите к ней! – повысила голос Оля, - она вам никто, - взволнованная Оля поправила Таню на руках и пошла в другой ряд к родителям первоклашек. Славка улыбался маме как мог со ступенек школьного крыльца, чтобы она его увидела из-за огромного букета гладиолусов. Колю не видно, затерялся где-то среди нового класса. Наташа опять махала в ту сторону, бабушке Тае…
Оля недовольно посмотрела на пожилую женщину и отвернулась. Тая Григорьевна поплелась со школьного двора, праздник детства уже закончен. Сутулая с понурой головой, сильно опираясь на тросточку, она тяжело переставляла ноги, стараясь уйти, как можно быстрее, но куда ей.
Вечером свекровь налетела на Олю, откуда только силы нашла, целый день с маленьким ребёнком провела, да и больная вроде сама.
- Ты что Тайке наговорила?! Нельзя было по нормальному сказать? Вот взрослая ты баба, - постучала она костяшками пальцев о свою голову, - а ума нету. Её ж на скорой увезли вечером.
- Да почему вы меня во всём вините! – не сдержалась Оля и ответила наконец свекрови, - детей орава – я виновата! Сюда приехали – тоже я! Думаете не видно, как надоели мы вам со своим детским садом, это можете Мите сказки рассказывать, а я целый день с вами… И с Таей Григорьевной я виновата? Может, это Тихон её довёл, вы откуда знаете?
- Дура ты Олька, тьфу, - свекровь сделала вид, что сплюнула, - никто не виноват в твоей жизни, кроме тебя самой с самого начала! И никогда ты не успокоишься, - вздохнула Анна Архиповна и пошла в дом к внукам. Славка со Стасом затеяли драку из-за книжки с картинками, слышно аж на улицу было.
Оля расплакалась, надоело всё! Лучше бы она на работу ходила, чем вот так, в одном доме со свекровью находиться.
продолжение ___________
Присоединяйтесь к моему каналу, буду рада видеть Вас в Телеграм
Моя книга У меня так никогда не будет на всех ресурсах:
Литрес Amazon WB Оzon . Печатная версия по предзаказу на Ридеро