В Монако с 2002 года действует вполне удобоваримая система, насколько мне удалось понять, по факту англо-кастильская, где женщина уступает своим братьям, но выше младших братьев отца.
Уточню, что распространяется эта династическая система не только на потомков действующего князя Альберта II Гримальди (династия, строго говоря, называется Полиньяк-Гримальди), и его двух сестер - старшей Каролины и младшей Стефании. Кроме старшей, царствующей ветви Плиньяк-Гримальди, есть еще четыре, довольно многочисленные (можно сказать, даже «необъятные») младшие линии.
Когда я впервые об этом прочитал, мне стало сильно любопытно - а что же за система была в княжестве раньше, раз только в 2002 году «додумались» до подобного, ранее всем остальным известного и ныне (в других европейских монархиях) почти повсеместно отмененного?
Система наследования в княжестве была несколько странноватая. До изменения закона престолонаследия в 2002 году выглядела она следующим образом: право стать правителем княжества имели только дети правящего монарха. Его братья и сестры, не говоря уже о всех остальных (в том числе и потомство этих братьев и сестер) из наследования исключались напрочь. А самое странное, что наследовать могли не только родные дети князя, но и усыновлённые.
Вот конкретный пример, который, кстати, и привел к необходимости внесения очевидных поправок. На 2002 год, князем Монако, как известно, был Ренье III, и права на престол имели в очередности его дети - сын Альберт, дочери Каролина и Стефания. Сестра Ренье, Антуанетта (ни братьев, ни других сестер у него больше не было), утратила права, как только её брат стал князем. В дальнейшем виделась та же схема: Альберт становится князем, а его сестры исключаются.
Уникальный случай в истории монархий, когда неочевидный наследник (то есть, не старший сын) права при рождении имел, но утрачивал их позже, по независящим от себя обстоятельствам. Превалирование усыновленных детей перед кровных родственниками, тоже может вызвать удивление. В чем же истоки такой кучерявой системы и что же за проблема (вполне очевидная и банальная) подвигла к её отмене?
А всё это из-за особых отношений с Францией. Монако подтвердило свою независимость от Франции еще при короле Карле VIII в 1489 году, но при наличии дружественного союза (без вассальной присяги). В XX же веке новый союз с Францией оказался настолько «крепким» и настолько «дружественным», что последняя настояла на отмене старого порядка наследования (англо-кастильского), и получилась вот эта вся несуразица.
У наследника Ренье III, Альбера детей не было и по всему выходило, что как только он станет князем, его сестры не престол право теряют и... наследовать ему некому. Альберту, родившемуся в 1958 году, в 2002 году было уже 44 года и жениться он не собирался. Самое забавное, что в Конституции Монако не было толком прописано - что делать, если у князя нет детей.
Монако, исходя из действующего закона, приходилось мириться с двумя вариантами: первый - княжество попадает под протекторат Франции (то есть, теряет даже и номинальную независимость) и второй - будущему принцу Альберту надо срочно кого-нибудь усыновить (или удочерить). Оба варианта ни подданных, ни князя Ренье не устраивали - последний всю жизнь положил на ослабление зависимости от Франции и многого добился, по второму же варианту прерывалась кровная преемственность княжеского дома Гримальди - с XVIII века власть передавалась по женской линии.
В 1731 году мужская ветвь монегасских Гримальди угасла, княжество наследовала Луиза-Филиппа (1697-1731), дочь последнего князя-Гримальди по строго мужской линии, бывшая замужем за Жаком Гойоном де Матийоном. Уже в 1949 году исчезает линия Гримальди-Матийонов и внук последнего из них, Луи II - Ренье III, относиться уже к Полиньякам-Гримальди. Но это просто дополнительные уточнения - в любом случае наследник княжества был обязан взять фамилию Гримальди и герб этого дома, даже если не относился к старой династии по мужской линии.
И если оглянуться в Средние Века, у «старых» Гримальди была одна интересная особенность, насколько я понимаю, больше ни у кого официально и законодательно не прописанная. Дочь могла наследовать княжество за отцом (и теоретически за бездетным братом), но при этом должна была быть замужем (или выйти замуж) за Гримальди из младшего мужского колена. Именно такой способ передачи случился в 1457 году, когда скончался князь Каталан, у которого из детей оставалась только одна шестилетняя дочь Клодина.
Последняя была обручена со своим кузеном Ламбертом из младшей ветви общего рода Гримальди и по достижению совершеннолетия вышла за него замуж. То есть, династия не должна была прерваться (и в данном случае и не прервалась) по мужской линии. Однако, к 1731 году это постановление, вероятно, стало не актуальным и при возникновении следующего прецедента женского наследования, младшего Гримальди на этот раз «искать» не стали; маловероятно, что этот род вымер полностью по всем мужским линиям, но не уверен, надо бы повнимательней пересмотреть доступные генеалогии клана.
Но уже в XX веке как раз с князем Луи II (1870-1949, вступил на княжеский трон в 1922-ом) упоминавшийся чуть выше, и были связаны французские ухищрения с престолонаследием. Луи являлся единственным отпрыском князя Альберта I (1848-1922), который в свою очередь, тоже был единственным ребенком предыдущего князя Монако Карла III. К 1918 году стало ясно, что у неженатого почти пятидесятилетнего Луи законных детей не будет.
Альберта I и самого Луи, это, вероятно, просто по-человечески огорчало, но они не видели ничего катастрофичного в том, что князем после Альберта и Луи станет кузен действующего правителя: Вильгельм фон Урах - старший сын принцессы Монако Флорестины, сестры князя Карла III, младший представитель Вюртемберского дома.
К слову, муж Флорестины, Вильгельм 1-ый герцог Урахский, прав на наследование в самом Вюртемберге не имел, так как был потомком морганатического брака. Впрочем, особого значения это ни имело, даже при равнороднодном браке его родителей Вильгельм Урахский был не близко к трону Вюртемберга.
Но здесь последнее слово сказала Франция. Правительство последней никак не могло допустить, что в столь близком ей государстве, пусть и очень крохотном, правителем станет подданный ненавидимой Германской империи. Даже если это подданный вовсе не является франкофобом.
