Традиции японского жилого интерьера всегда привлекали внимание европейцев своей цельностью и чистотой. Экзотическая декоративная «японщина», приукрашенная и «лубочная» проявляла себя в английских, голландских и французских интерьерах XVII и XVIII веков. Но только в ХХ веке цивилизованная Европа решилась на прямые заимствования в интерьерных декорациях. До сих пор архитектурная и интерьерная периодика без конца публикует интерьеры японских ресторанов где-нибудь в Париже или Лондоне или городских квартир в японском духе, обустроенных в центре Москвы. Почему же европейские дизайнеры проявляют столь устойчивый интерес к японским традициям? Ответ прост и очевиден — иная культура, иные средства выразительности, лежащие вне европейской традиции, простота и лаконизм форм, естественность природных материалов, столь необходимые современному техногенному миру. По контрасту: техническое — нативное, меняющееся — традиционное. Действительно, формы японского интерьера, этот своеобразный островок чистоты и спокойствия дают европейцам ощущение стабильности и защищённости.
«Совершенствовать в себе спокойствие и чистоту» — эта известная фраза японского художника Т. Тэссая, которую он писал на всех своих произведениях, как нельзя лучше характеризует стиль японского жилища. Обожествление природы, лежащее в основе древней японской религии синтоизма, и особенно буддийское учение «дзен», пришедшее в Японию из Индии и Китая в XII-XIII вв. сформировали особое мировоззрение. Где целостное постижение мира невозможно без его эстетического восприятия, где путь прогресса, достижения совершенства и погружение в прекрасный мир этой кокретной жизни строится на собственном мышлении и созерцании прекрасного. И при этом важнейшей категорией учения дзен является теория пустоты. Не случайно японская эстетика утверждает — «всё лишнее безобразно». Собственно, японское жильё материализует главные принципы этой эстетики: «саби» — скрытая красота и «ваби» — сельская простота. То есть, следуя этим принципам, красота отождествлялась не с роскошью, декоративностью, украшательством (всё, что присуще именно европейской культуре жилья), а с естественностью, отсутствием и отвержением нарочистости. Следуя этим же принципам время не старит, а способствует выявлению истинной эстетической сущности, открытию подлинной красоты материала, оформляющего интерьер: в камне ценится замшелость, в ткани потёртость, в дереве — потемнение фактуры, в металле — патина. Основной формой жилья, практически не изменяемой веками, был «синдэн» — хозяйский дом, располагавшийся в центре усадьбы. Примыкавшие по бокам галереи соединяли синдэн с боковыми флигелями, расположенными позади хозяйского дома, где находились комнаты жён, приближённых и слуг. Перед домом устраивался песчанный двор, переходящий с южной стороны в пейзажный сад.
С вхождением стиля «сёин -дзукури» (название стиля произошло от окна с широким подоконником — «сёин», которое начало использоваться в этот период) — восприятия красоты как ненасилия над природой в интерьерной традиции Японии только усилилось. Материалами для оформления комнат были некрашенные деревянные доски и брусья, белая штукатурка стен, соломенные циновки, белая или цветная рисовая бумага. Именно в эту эпоху в интерьер вошли татами — плотные соломенные циновки, размер которых был всегда одинаков — 182 на 91 см. (идеальный для отдыха или работы одного или беседы двух, сидящих друг напротив друга, человек). Татами стали своеобразным модулем для формирования пространства: размеры комнат ограничивались числом татами, укладываемых на пол. Это могли быть, по японским понятиям, довольно просторные помещения — комнаты в 3 или даже 9 татами и совсем крошечные павильоны для чайных церемоний в 1,5 — 2 татами. Композиционным центром такого интерьера была ниша с приподнятым полом «тонокама», в ней вешался свиток с известным изречением и ставилась цветочная композиция в вазе — икебана.
Обстановка в японском жилье всегда была чрезвычайно простой, если не сказать скудной. До XIX века в нём не было кроватей в европейском понимании. Спали на матрасах — футонах, которые днём сворачивались и убирались в шкаф, вместе с одеялом и постельными принадлежностями. Многие японцы до сих пор предпочитают именно такое устройство спального места — матрас-футон, расстилаемый прямо на татами. Более того, такие спартанские спальни становятся популярными сейчас и в Европе. Стульями и креслами, и то крайне редко, пользовались аристократия и высшее духовенство. В основном, сидели на корточках или на коленях. Собственно, именно поэтому так невысоки японские столики — 20-40 см. Геометрические, очень строгой формы, они могли оснащаться выдвижными ящиками (в прямоугольных рабочих столах) или покрываться цветными лаками (в сервировочных столиках). Интерьер могли дополнять деревянные, затянутые рисовой бумагой или расписным шёлком, ширмы, бумажные фонари с реечным каркасом, плотная раскрашенная бумага межкомнатных раздвижных перегородок. Вообще, складывается ощущение, что японский интерьер во многом предвосхитил европейские интерьерные новации ХХ века: встроенные полки и шкафы с раздвижными дверцами, трансформирующееся, благодаря перегородкам, пространство. В традиционном японском жилье раздвижными были не только внутренние перегородки — «фусума», но и наружные стены «сёдзи» или «шодзи». Созданные из деревянного, решётчатого каркаса, заполненного мягко рассеивающей свет рисовой бумагой, они позволяли «открывать» интерьер в сторону пейзажа. Как правило, это были виды на устроенный при доме сад, который мыслился как достижение гармонии с природой, возможность выявить и увидеть, заложенную природой красоту. Это мог быть сад воды, сад камней, сад мхов. При видимой простоте, всё вступало в необыкновенно гармоничные отношения — цвета и фактуры деревьев, мхов, цветов, криволинейные изгибы прудиков и медленно текущих рек, воспринимались в обрамлении решётчатых каркасов сёдзи и геометрии уложенных на полах татами, как в своеобразной раме. Сад, в свою очередь, становился частью интерьерного пространства.
Великое искусство похоже на неискуссность — именно этому учатся европейские дизайнеры у японского интерьера. Именно эту безыскусную красоту пытаются воссоздать в современном интерьерном пространстве декораторы и известные производители мебели и фурнитуры. И не важно, что при этом сад камней устраивается в холле московской квартиры, а геометрическая сетка сёдзи декорирует филёнки шкафчиков в вполне европейской ванной комнате, важно, что эти простота и лаконизм позволяют современной вещи приблизиться к пониманию древних культурных традиций, освободиться от мнимой роскоши в пользу спокойствия, естественности и чистоты.
Автор: Член Московского Союза дизайнеров | Член АИС (международной ассоциации искусствоведов) — Орлова Ольга Львовна.