Под ногами тихонько шуршали разноцветные опавшие листья. Наталья шла по безлюдному парку в невесёлой задумчивости. Домой идти было страшновато. Впервые за их недолгую с Андреем жизнь она пошла на обман, сказав, что идёт на дежурство в больницу и взяв в этой самой больнице отгул. Это было совсем несвойственно её прямодушной натуре, но другого выхода разрешить свои сомнения не находилось. В самом деле, сколько можно делать вид, что веришь мужниным отговоркам, абсолютно не доверяя ему в душе. Ну не могут быть случайными совпадениями шлейф незнакомых женских духов от его свитера, рыжий незнакомый волос на рубашке, закатившийся под ванную тюбик чужой помады. Да, волосы действительно имеют манеру прицепиться в переполненном транспорте, а тюбик помады тоже вполне может быть утерян подругой Зойкой, приходившей на днях. Но как-то слишком много стало совпадений, и Наталья пошла на отчаянный шаг: сказать мужу, что ушла на дежурство. и явиться неожиданно домой.
Отмеренное для прогулки время заканчивалось и в самый раз уже было нагрянуть домой. Что её там ждёт? Угрызения совести из-за напрасно подозреваемого Андрея или горькое разочарование в их браке? Разочарование страшило и ноги домой не несли. Ругая себя за малодушие, Наталья поднялась по лестнице и тихонько открыла ключами дверь. Первым, что она услышала, был заливистый Зойкин смех. «Вот дура», - укорила себя Наталья: «Зойка в гости зашла, а я столько переживала». Но тут же обнаружилось, что этот смех доносится почему-то из спальни. Вдохнув глубоко, Наталья толкнула дверь и молча замерла на пороге, созерцая любимого мужа, крепко сжимающего в объятиях её лучшую подругу. «Как банально», - отстранённо пронеслось в голове: «Пошло, как в дешёвом бульварном романе.»
Молча отвернувшись от неприглядной сцены, она побежала вниз по лестнице, не слушая крики и оправдания всполошившегося Андрея, не видя испуганное и пристыженное лицо Зойки. «Не хочу! Видеть больше никого не хочу! Скорее отсюда, как можно дальше от этого обмана, от боли, от двойного предательства», - ноги несли её сами неизвестно куда. Несколько часов обманутая женщина пробродила по городу, пока, совершенно обессилев, не опустилась на парковую скамейку и не просидела так в оцепенении до утра. Наутро вызрели все необходимые решения. Она уедет. Немедленно. При одной мысли, что придётся ночевать в квартире, где её так бесстыдно обманывали, к горлу подкатывал тошнотворный ком. Сегодня у неё смена, как раз будет возможность пойти в отдел кадров и написать заявление об уходе, а если не уволят, уедет так, ей всё равно. Переночевать можно и в больнице. Утром, после того, как Андрей уйдёт на работу, можно будет прийти за вещами. На половину квартиры муж имеет право, они покупали её вместе, но возиться с разменом сейчас нет никаких сил. Может быть, когда-нибудь потом, когда она сможет на него смотреть. От бабы Нюры в деревне остался дом, можно будет пока пожить там. Может быть, и работа подвернётся: в сёлах с медициной всегда напряжёнка.
В больнице слегка оторопели от такой скоропалительности, но вошли в положение и расчёт Наталья получила в тот же день. Выспавшись в дорогу на сестринском диванчике, она быстро собрала вещи дома, и отправилась на вокзал. Хорошо, что у него хватило ума не явиться для выяснения отношений в больницу. Теперь он уже её не найдет, а номер телефона она сразу же заблокировала.
Старый деревенский дом встретил новую хозяйку закрытыми ставнями и заросшим бурьянами дворОм. Кое-как пробравшись сквозь травяные заросли, Наталья открыла ставни и смахнула со стёкол пыль. Внутри тоже было пыльно, тихо, но удивительно спокойно. В косых лучах солнца, падающих из окон плясали поднятые с пола пылинки, в углу висели собранные ещё бабой Нюрой пучки сушёных трав, на кровати дыбилась горка подушек, накрытых узорчатой тюлевой накидкой. Повеяло детством, покоем и отрешённостью от суеты городской жизни. Наскоро зажевав бутерброд, Наталья достала ведро, тряпку и принялась приводить дом в жилой вид.
К вечеру дом блестел чистотой, а уставшая Наталья, прицелившись к роскошным бурьянам, решила всё же оставить борьбу с ними на завтра. Солнце уже садилось за горизонт и она присела на крыльце с чашкой чая. Вокруг царил покой и тишина, и даже не верилось, что ещё вчера она жила в шумном бурлящем городе, полном суетящихся людей и потоков машин. Потихоньку смеркалось: на свет начали лететь ночные бабочке, в темнеющем небе мелькнули летучие мыши, Наталья почувствовала, как на неё настойчиво начинает наваливаться дремОта и отправилась в дом.
Раннее утро встретило щебетанием птиц, которых периодически мощно перекрикивали горланящие соседские петухи. Наскоро позавтракав, Наталья решила приступить ко второму этапу благоустройства и, вооружившись тяпкой, вышла во двор. Сорная трава стояла строем, как заправское войско и, выдохнув, девушка срубила под корешок первый репейник. Примерно минут через пятнадцать за соседской изгородью появилась женская голова, повязанная цветастым платком и, наконец, прозвучал долгожданный вопрос:
- Ты чьих будешь-то, милая? И надолго ли к нам?
- Доброе утро! Я внучка бабы Нюры. Жить сюда приехала.
- Натка, ты что ль? Тебя и не признать-то теперь, чисто краля городская. Вспомнила таки дом родной или жизнь в городе не заладилась?
- И то, и другое, - уклончиво ответила Наталья, - В любом случае, поживу пока здесь.
- Вот так-то, сначала жизни лёгкой хочется, а потом, как от рук отобьётесь, про бабкин дом вспоминаете, - соседка поджала губы и наконец-то отправилась по своим делам.
Битва с зелёным войском продолжалась до обеда. Наконец враг был повержен и собран во внушительных размеров кучу возле забора. Теперь надо было заняться треснувшим оконным стеклом. Может быть, через пару дворов до сих пор живёт дядя Петя, который иногда помогал бабе Нюре по хозяйству?
Дядя Петя, действительно был на месте, только за прошедшие годы изрядно постарел и ссутулился. Признав после некоторых расспросов в Наталье внучку своей соседки, он покряхтел, почесал в затылке и после небольшой паузы согласился:
- Ладно, помогу я тебе по-соседски. Только за стекло заплатишь, это я твой бабке мог по-свойски помочь, а нынче времена тяжёлые пошли.
- Заплачу, конечно, - с облегчением заверила старика Наталья и поспешила домой готовить место для ремонта. Вскоре дядя Петя явился со стеклом под мышкой, осторожно прислонил его к стене и начал делать замеры. Хозяйка, чтобы не мешать, отошла в сторонку и начала перебирать посуду в шкафу.
- Ну, принимай работу, - через некоторое время позвал старик, любуясь новеньким, аккуратно вставленным стеклом.
- Спасибо Вам огромное, - обрадовалась Наталья, - Сколько я Вам должна?
Услышав ответ, она подумала, что за такую цену, она, пожалуй, вставила бы венецианское стекло, но деваться было некуда, дав слово, держи. Поэтому она без споров рассчиталась и подумала о том, что следующим шагом должны стать поиски работы, ибо судя по всему, лёгкой её жизнь здесь не будет. За столько лет Наталья стала чужой в деревне и рассчитывать на радушный приём и распростёртые объятия, похоже, не придётся. Поэтому, навесив отглаженную штору на заново застеклённое окошко, женщина отправилась прямиком к председателю, Василию Ильичу.
Василий Ильич, в отличие от других сельчан, её быстро узнал, внимательно выслушал и широко заулыбался:
- Эк, ты вовремя к нам приехала. У нас как раз фельдшерица замуж за прапорщика выскочила, да подалась за ним за тридевять земель. И где только нашла кавалера своего? Хотя у вас теперь по Интернету и заморского жениха за бесплатно выписать можно. А посёлок уже третий месяц мается: за каждой ерундой в райцентр не наездишься – и дорога дальняя, и народу там в больнице полно. А твоя бабка последней травницей в деревне была. Тебя, часом, не научила?
- Нет, - отрицательно покачала головой Наталья, - Я всё больше по официальной части. Хотя, если бы не бабушка, в медицину, я бы, может быть, и не пошла. А так мне нравилось смотреть, как она людей лечит, как они потом здоровые приходят, её благодарят. Вот и мне захотелось людей лечить.
- Ну и лечи, - резюмировал Василий Ильич, - Вот тебе ключи от медпункта, завтра оформишься, и приступай. Куда идти, помнишь?
- Помню!, - обрадованно подтвердила Наталья, - Спасибо Вам большое, Василий Ильич! Я и не рассчитывала так быстро всё решить.
- Значит, ты всё правильно рассудила и туда, куда надо приехала, - назидательно поднял указательный палец Василий Ильич, - Ну, до завтра!
Утром оформив все формальности, Наталья отпёрла двери медпункта и приступила к осмотру своих владений, попутно выбрасывая медикаменты с просроченным сроком годности и составляя список того, что необходимо будет приобрести. Слух о появлении нового фельдшера разнесся по деревне мгновенно и уже часа через полтора в дверях появился первый пациент. Это был худенький седовласый старичок, сгорбленный, опирающийся на видавший виды посошок, с шустрыми и удивительно молодыми глазами.
- Хто тут дохтур?, - поинтересовался он с порога, - Ты что ль? А халат белый где?
- Я только первый день, - улыбнулась Наталья, - Сегодня настираю халат, наглажу, завтра буду по всей форме, - кивнула она на медицинский халат, сиротливо висевший на вешалке.
- Дак надо было сразу!, - нахмурился дед, - А то что ж это такое, никакой тебе стерильности, одни микробы кругом.
- На что жалуетесь?, - пряча улыбку, спросила старичка девушка.
- Дак, в поясницу вступает, - сокрушённо повертел головой дед, - Руки-ноги ломит к дождю, вон, без третьей ноги никуда, - потряс он в воздухе своей сучковатой палкой,- Лечи давай, раз на дохтура выучилась!
Сообразив, что деду надо не столько лечиться, сколько поговорить, Наталья продолжила своё дело, попутно расспрашивая пациента о всех имеющихся симптомах и выслушивая в ответ пространные тирады о имеющихся болезнях вперемешку с историями из его обширного арсенала воспоминаний. К концу приёма она уже знала, что зовут дедушку Семён Лукич, что страдает он артритом и одышкой, отчаянно не ладит с дядей Петей и очень уважает Василия Ильича. Заодно она узнала, какие справные пироги печёт Кузьминична, как нагло задирает цену на самогонку Танька с соседней улицы и что от отсутствия медицины в посёлке пала у Архипа Иваныча две недели назад его распрекрасная вороная кобылка.
- Ну, с кобылкой, пожалуй, и я бы не справилась, - подвела итог приёму Наталья, -А Вам я дам мазь для поясницы и для суставов, она с пчелиным ядом, должна немного унять Вашу боль.
И, вручив довольному старичку белоснежный тюбик, она засобиралась домой.
Дома, почувствовав изрядный голод, Наталья открыла холодильник, чтобы разогреть приготовленный накануне плов. Это блюдо она любила и умела готовить, добавляя в него по-ирански корицу. Вкус получался роскошный, пряный, но не острый. Предвкушая сытный обед, Наталья открыла жаровню и обмерла: вместо почти двух порций плова там можно было наскрести от силы одну. «Это я что ли, вчера так поднажала от перегрузок?», - засомневалась она: «Ну не в беспамятстве я же его ела в конце концов! Ещё подумала, что на пару дней хватит.». Объяснения странному явлению не было, и, решив не заморачиваться, девушка отложила эти раздумья на потом и принялась готовить борщ на ужин. Кроша ножом головку капусты, она невольно думала: «Интересно, а завтра я застану полкастрюли борща? Или незаметный едок мне вообще ничего не оставит?» Но дел было много, на завтра надо было приготовить ещё белый халат и свежую блузку.
На второй день пациентов прибавилось. За приём пришло пять человек: крепкая немолодая телятница с жалобами на боль в ухе, молодая мать с невесть откуда появившейся у младенца сыпью, старушка с гипертонией и молодой парень, рассёкший себе руку битым стеклом. Под конец заявился Семён Лукич, сочтя крайне необходимым сказать спасибо «дохтуру» за чудодейственную мазь, благодаря которой он уже частично выпрямился. Наталье отрадно было видеть, как тает недоверие и некоторая отчуждённость приходящих людей, как радуется молодая мать, что у ребёнка всего-навсего потница, как снижается после укола у старушки давление и как лихо крутит ус повеселевший Семён Лукич. Домой она возвращалась уставшая, но довольная. Проснувшееся вмиг любопытство потащило её первым делом к холодильнику. Кастрюля борща была на месте. Количество аппетитного первого блюда чёткому анализу не подчинялось: вроде бы и меньше, а может быть, и нет, разве что полпорции. «Видимо, незваный гость плов любит больше борща», усмехнулась она и поставила кастрюлю на огонь.
Чехарда с частичным уменьшением продуктов продолжалась несколько дней. Наконец, не выдержав, Наталья прилепила незаметно на дверцу холодильника свой волос, бормоча: «Ну что ж, играть в шпионов, то только по-настоящему». Вечером волоса на дверце не было, как, впрочем, и пару котлет в лоточке. Наталья пришла в полное недоумение: это что же, кто-то ходит по дому, пока её нет? Но вещи все на месте, на воров не похоже. Поломав голову целый вечер абсолютно безрезультатно, она на следующий поделилась своими наблюдениями с Семёном Лукичом, считавшим себя теперь первопроходцем, а также почётным пациентом медпункта и посещавшим его практически каждый день. Выслушав новость, Лукич закатил глаза и воздел к небу указательный палец:
- Э-э милка моя, бабка твоя, Нюрка-то, знахаркой была. Видать, сила какая-то в дому этом-то и осталась!
- Семён Лукич!, -- почти взмолилась Наталья, - Ну какая сила? Баба Нюра только травы собирать да заваривать умела. Травы, они же и в аптеке обычной-то продаются.
- Не знаю, - затряс головой дед, - Другого объяснения у меня нету, уж не взыщи. Ты лучше, давай, закрывай своё учреждение да дуй домой, эвон какая гроза-то надвигается, - ткнул он своей кривоватой палкой в окно.
За окном действительно надвигалась большая гроза. Огромные, тёмно-сизые тучи шли низко к земле огромной грядой, клубясь, поднимаясь высоко вверх и закрывая собой всё небо. Вот они уже поглотили круг солнца, поднимая холодный и порывистый ветер.
- Брысь домой!, - ещё раз скомандовал Лукич и хромая, но с прытью, несвойственной хроническому пациенту, поспешил к своему двору.
Наталья заторопилась вслед за ним, пускаясь уже бегом и задыхаясь о дующего прямо в лицо ветра. Первые капли ударили в землю уже у самого двора, за ними разом хлынула лавина воды и девушка влетела под спасительную крышу уже мокрой до нитки. А на улице разбушевалась стихия – двор мгновенно превратился в небольшое озерцо, по улице рекой неслись бурлящие дождевые потоки, деревья скрипели и гнулись под ураганными порывами ветра. Немного побаиваясь за целостность крыши, Наталья быстро переоделась в сухую одежду и вскипятила чай.
Гроза бушевала часа полтора, потом сменилась дождиком, а часам к десяти вечера всё стихло и воцарились в природе тишина и покой. Но в старом доме покоя не получилось. Чуткое ухо Натальи ещё сквозь шум дождя улавливало какие-то странные звуки на чердаке, а в тишине явственно послышались чьи-то неспешные и тяжёлые шаги. Изрядно струхнув, Наталья решила выглянуть на улицу и в случае чего позвать соседей. Во дворе было пусто и мокро, а соседские окна были темны, видно они остались пережидать бурю где-то в другом месте. В глаза Наталье бросилась старая лестница, приставленная к чердаку. Обычно она лежала в траве за домом, а сейчас упиралась в чердачное окошко, неся на своих ступенях комья свежей грязи. Девушка бросилась в дом, закрыла все имеющиеся замки и засовы и в страхе забилась под одеяло, словно оно тоже было дополнительной защитой. Немного подумав, она прихватила в качестве защиты крепенький молоток, засунув его под подушку. Приняв твёрдое решение утром отправиться на другой конец посёлка к участковому, Наталья забылась тяжёлым некрепким сном.
Однако утро внесло свои коррективы: часов в семь утра, когда ночной сон уже уступил свои права лёгкой дрёме перед самым пробуждением, в дверь аккуратно постучали. Не выпуская из рук молоток, Наталья откинула щеколду и воззрилась на гостя. Батюшки светы, да это же вылитый Андрей, только худой, небритый и в каком-то старье! У неё закружилась голова и мелькнула тревожная мысль: «Неужели с Андреем что-то стряслось и он всё-таки отыскал её в этой глуши?» Но незнакомец заговорил, и наваждение исчезло. Голос у него был более низкий, с лёгкой хрипотцой, только немного похожий на голос её бывшего мужа:
- Вы уж меня простите за доставленные неудобства, но мне приходится сдаться на Вашу милость. Партизанить и маскироваться далее совершенно невозможно. Вы разрешите мне войти? Я всё объясню.
Сбитая с толку изысканной речью и вежливым обхождением, Наталья посторонилась, пропуская мужчину в дом.
Уверенно пройдя на кухню и сев на табурет, незнакомец продолжил:
- Понимаете, я ведь совершенно не знал, что этот дом Ваш. Я думал, что это обыкновенный заброшенный дом, каких много по дальним сёлам. Обстоятельства сложились так, что я остался без крова над головой и самовольно занял Ваше жилище. Я несколько месяцев здесь прожил, а потом появились Вы. Я, конечно, ушёл, построив себе шалаш неподалёку, к месту всё-таки уже привык. Только вот вчерашняя гроза моё жилище снесла одним махом и пришлось спасаться от стихии на Вашем чердаке. От грозы-то я спасся, а вот Вас наверное напугал до полусмерти, уж Вы простите меня.
- А плов и борщ тоже Ваша работа?, - осмелев, поинтересовалась Наталья.
- Моя, - потупился мужчина, - Сам не знаю, как так вышло. Я домашней стряпни давно не ел, а Ваш плов… Это был такой необыкновенный аромат, что я не удержался. Но я Вам в качестве компенсации деньги оставлял, вон в той маленькой сумочке в шкафу, - и он указал на старенький посудный шкаф.
Покачав головой, девушка открыла дверцу и действительно там обнаружила маленькую сумочку с хрустящими купюрами.
- А Вы оригинал, - засмеялась она, - Так сказать, бродяга с кодексом чести.
- Ну, я ведь не так давно бродяга, - грустно усмехнулся незнакомец, - Ещё не успел потерять человеческий облик.
Наталья запнулась. Неудобно как-то, задела нормального человека. Говорят же, «От тюрьмы и от сумы не зарекайся», а она со своим остроумием..
- Простите, - извиняющимся тоном произнесла она, - Это очень грустная история?
- Обыкновенная, - махнул рукой мужчина, - Всё банально. Было своё дело, не огромное предприятие, конечно, но на ногах стояли крепко. Жена была… Любимая… Только я, очевидно, очень плохо разбираюсь в людях, раз приблизил к себе такого человека. Я, дурак, думал, что я – руководитель, жена – главный бухгалтер и стена будет нерушимая, враг не пройдёт. Только вот главная подпорка как раз и пошатнулась. Влюбилась моя благоверная в моего же зама, вывели втихаря деньги из фирмы за моей подписью, в совете директоров скандал, меня – под статью. Я тогда такого предательства пережить не смог, бросил всё и в бега подался. Четыре года уже по деревням живу отшельником. Вот такая история.
- А меня тоже муж предал, - Пригорюнившись, поведала Наталья, - Не так как Вас, конечно, но тоже больно. Теперь ни мужа, ни лучшей подруги, ни квартиры. Так что я в некотором роде тоже в бегах. А зовут-то Вас как?
- Михаил, - улыбнулся мужчина, - А Ваше имя я знаю. Вы Наталья.
- Очень приятно, Михаил. А знаете что?, - вдруг оживилась Наталья, - Раз уж так получилось, что я Вас пристанища лишила, предлагаю Вам одну комнату в доме. Только чур, вести себя прилично, никаких далеко идущих планов я не имею. Просто надо же друг друга выручать. Я Вам плов сварю, Вы мне калитку подправите. Идёт?
Идёт!, - ещё шире заулыбался Михаил, - Обещаю быть паинькой и честно зарабатывать на хлеб.
Через несколько дней Семён Лукич вошёл в медпункт сердитый и недовольный.
- Это что ж ты удумала, бесстыдница?, - с упрёками накинулся он на Наталью, - Ты зачем охламона этого бездомного к себе пустила? Срамота одна! Люди только уважать тебя начали!
-Не шумите, Семён Лукич, - мягко осадила она старика, - Ну в беде человеку помочь-то надо? Он в моем доме ночевал, пока меня не было, что ж его теперь совсем на улицу выгнать? И вовсе он никакой не охламон, а вполне приличный человек, просто подвели его крепко и в семье, и на работе, вот он без всего и остался. А баба Нюра всегда повторяла: »Всякому просящему у тебя давай», а этот и попросить-то стыдится. Знаете, это он борщик мой поедал, да денежку в шкафчик клал, чтобы не воровство это было.
- Вот те на!, - развёл руками Лукич, - Ну что ж, милочка, пожалуй, права ты. В народе говорят, что грех собаку приблудную со двора гнать, а тут человек. Да ещё какой: хоть голодный, да совестливый. Ты уж прости, что обидел, злых бабьих языков наслушался, - И с этими словами Семён Лукич бодро застучал своей палкой к мужикам, усевшимся на перекур возле старого дуба.
Михаил оказался квартирантом исправным: без дела не сидел, то подремонтирует что-нибудь, то рыбы на уху наловит, то грибов из лесу принесёт. Иной раз по соседям пособит, подработает. С Натальей был вежлив, ненавязчив, но она то и дело ловила на себе его задумчивый и немного грустный взгляд. Ей самой Михаил тоже нравился своей собранностью, немногословием и какой-то мужской основательностью. Но разительное сходство с бывшим мужем пугало её и заставляло держать дистанцию. Однажды пережитая боль предательства каждый раз поднимала голову и не давала сокращать расстояние.
Однажды, вернувшись с работы, Наталья застала Михаила в глубокой задумчивости с изрядно помятой газетой в руках. На вопрос, что с ним, мужчина коротко ответил:
- Ира погибла в автокатастрофе, моя жена. Ребёнок маленький остался от второго мужа. Надо мне в город срочно ехать.
-Это ещё зачем?,- удивилась Наталья, взяв газету с заметкой о происшествиях, -Неделя прошла, её уж и схоронили давно.
- Дело не в похоронах. Понимаешь, я ведь дело не только от отчаяния заводить не захотел. Сесть она могла. Надолго. Сработали они грязно, можно было всё доказать. Но я не захотел. Когда-то ведь я с ней был счастлив. Да и цели, ради которой можно бороться, у меня тогда не было.
- А теперь есть?, - спросила, как в оду прыгнула, Наталья.
- А теперь точно есть, - мягко усмехнулся Михаил и обнял растревоженную Наталью за плечи.
В город по настоянию Натальи они поехали вместе и, отыскав прежний дом Михаила увидели за оградой седенького старичка, рыхлящего почву под свежеполитыми кустами роз.
- Макарыч!,- негромко позвал Михаил и внимательно глядящая на своего спутника Наталья заметила, что тот заметно волнуется.
Старичок разогнулся, пристально посмотрел на гостей и всё ещё не узнавая, подошёл поближе:
- Миша, откуда ты?, - наконец удивлённо произнёс он, - Уж сколько временя никаких вестей!
- Практически из небытия, - уклончиво ответил Михаил и в свою очередь спросил, - Как здесь обстоят дела, Макарыч? Я узнал, что Ира погибла.
- Да, - нахмурился старичок, - На прошлой неделе схоронили. Антошка сиротой остался при этом нелюде. А ты как, тайком или в правах восстанавливаться.
- Восстанавливаться,- уверенно сказал Михаил, - А почему нелюдь? Он что, с сыном плохо обрашается?
- А с кем он хорошо обращается?,- нахмурился Макарыч, - Ирину покойницу тоже Бог ещё при жизни наказал: и руку поднимал, и оскорблял, и творил, что хотел. Но с ней хоть мальцу поспокойней было. А этот первые дни только и знал, что орал на дитё да ругался, а теперь и вовсе в дом ребёнка документы оформляет. Верни себе дом, Миша, а то я его, окаянного и порешить могу невзначай, сил уже никаких нету.
- Потерпи, Макарыч, всё сделаем, - Михаил пожал старику руку и зашагал прочь от дома.
- Миша, - еле поспевая за ним, - затараторила Наталья, - Миша, мальчика надо забирать оттуда, он же не виноват, что у него такие родители.
- Сначала мне надо снять с себя обвинения, - бросил на ходу Михаил, - А вот и райотдел.
- Что мы там будем делать?, - оторопела Наталья.
- Заявление писать, - Михаил резко открыл дверь и вошёл внутрь. Дежурный, выслушав суть дела, направил их в кабинет с покосившейся цифрой «пять» на недавно выкрашенной двери. Открыв дверь и собираясь поздороваться, Михаил вдруг расплылся в улыбке и протянул руку вскочившему из-за стола капитану:
- Лёнька, ты что ли? Сколько зим… Мы же с выпускного не виделись!
- Мишка, тебя вообще не узнать, ты что у нас делаешь? Случилось что?
- Случилось, - подтвердил Михаил и принялся за обстоятельный рассказ.
Ну дела, - покрутил головой Леонид, когда однокашник закончил повествование о своих злоключениях, - Можно в кино сценарий продать. А если серьёзно, я твоей проблемой сам займусь. Этот прохиндей у нас уже засветился по одному делу. Правда, он там пока свидетелем проходит. Но, надеюсь, с твоей помощью сделать его обвиняемым. А вот с мальцом может возникнуть проблема, если ты не женат. Или не совсем не женат?, - хитро прищурился он, заметив заглядываюшую в кабинет от нетерпения Наталью.
- Пока не знаю,- честно ответил Михаил, - Хочется надеяться, что не совсем.
Выйдя из райотдела с разволновавшейся, но боящейся приставать с расспросами Натальей, Михаил присел на ближайшую скамейку и погрузился в сосредоточенное молчание. Наталья терпеливо ждала. Наконец он посмотрел на спутницу и глядя, не отрываясь, ей прямо в глаза, спросил:
- Ты за меня выйдешь?
У Натальи перехватило дыхание и она наконец решилась задать так долго не дававший ей покоя вопрос:
- Если ты мне ответишь на то, что меня всё время мучит.
Михаил вдруг стал серьёзен как никогда.
- Я хочу знать, есть ли у тебя брат-близнец. Дело в том, - Наталья потупилась, - Дело в том, что ты – точная копия моего бывшего мужа. Я иногда сама не своя от этого.
- Вон оно что, - Михаил посуровел, - Так это значит, Андрей на твоём пути встретился. И оставил не самые лучшие воспоминания. Это осложняет дело.
- Почему?, - встревожилась Наталья, - И почему мне Андрей никогда не говорил, что у него есть брат?
- Потому что в детдоме, куда мы попали, когда родители разбились в самолёте, нас отдали в разные семьи и росли мы порознь. Вообще-то это не положено, но я приглянулся очень влиятельной семье. Двоих брать они брать не хотели. Взяли меня как более серьёзного по их мнению. А Андрей остался там. Крепко на меня тогда обиделся. Он так и вырос в детдоме?
- Нет, его тоже усыновили. Уже подростком. Только семья была обычная, потеряли своего сына, взяли чужого., - просто ответила Наталья.
- Вот жизнь хороводы водит, нарочно не придумаешь, - покачал головой Михаил, - Я же теперь у тебя отторжение должен вызывать как ежеминутное напоминание о пережитом предательстве. И как ты жила столько со мной под одной крышей?
- Нормально жила, - с вызовом ответила Наталья, - Ты внутри другой, а женщины нутром любят, а не глазами.
- Так значит, у меня есть шанс?, - потеплели печальные глаза Михаила.
- И у Антошки тоже, - засмеялась Наталья, ныряя в крепкие объятия будущего мужа.
Следующие месяцы были сплошной чередой хлопот: Михаил утрясал свои проблемы с законом, часто и подолгу пропадая у одноклассника, Наталья оформляла развод с Андреем. Ввиду наличия общей квартиры ей пришлось подавать в суд и на суде разлучённые братья встретились. Правда, встреча оказалась весьма прохладной. Старая обида Андрея усугубилась родившейся ревностью и радости встречи не получилось в принципе:
- Что, везунчик, теперь и жену у меня отобрать решил?, - недобро посмотрел Андрей на брата.
- Так ты сам вроде бы её потерял, ещё до меня, - спокойно ответил Михаил, осознавая, что давняя трещина между ними становится пропастью, - Себя и вини.
- Без тебя разберусь, зануда, - огрызнулся Андрей, рывком открывая дверь в зал заседаний, стараясь не признаваться даже себе самому в том, что брат прав и Наталью потерял он по собственной глупости.
Суд закончился в одно заседание. Поскольку супруги уже долго не жили вместе, попытка Андрея выторговать срок на примирение не удалась и Наталья получила развод и права на половину квартиры.
- Ну и как делить будешь?, - взъерошился Андрей после суда, - Перегородку поставишь?
- Продадим и купишь себе комнату. Или с Зойкой жильё улучшите, - стараясь сохранять спокойствие, ответила бывшая жена.
- Какая Зойка? Как меня сократили, свинтила твоя подружка так же, как и ты!, - не помнил себя от досады Андрей.
- Ты меня сам свинтил. На себя и пеняй. Я всё равно верну меньше, чем вложила, - поспешила окончить неприятный разговор Наталья и повлекла Михаила к выходу.
- Ну что, теперь из одной конторы в другую?, - пошутил Михаил, когда яркое солнце и уличный шум заставили отступить неприятные впечатления из зала суда.
- А успеваем?, - засомневалась Наталья
- А мы бегом!, - заиграли в глазах её будущего мужа весёлые искорки и они как школьники, вприпрыжку побежали открывать новую совместную страницу своей жизни.
Через три недели Наталья, прикусив язык от усердия, старательно пыталась завязать Михаилу шёлковый галстук.
- Слушай, может ну его, на роспись опоздаем, - нервничал жених.
- Погоди, у меня уже почти получилось, - не отпускала его невеста, - Ты должен быть неотразим.
- Тебя мне всё равно не перещеголять, - засмеялся Михаил, заглядываясь на будущую жену, такую изящную и естественную в изысканно простом платье цвета слоновой кости, - Ты украсишь любое платье.
- А Лёня будет?, - спросила Наталья, уже справившись с галстуком и поправляя у зеркала выбившиеся пряди.
- Обещал. И даже сулил необычайный подарок на правах свидетеля. Ну, прощай холостая жизнь!, - Михаил засмеялся и подхватил на руки сияющую невесту.
Леонид был серьёзен как на великосветском приёме. Даже после росписи, усевшись в уютном ресторанчике, он загадочно помалкивал, произнеся только первый тост.
- Лёнька, не томи, я тебя, стервеца знаю как облупленного. Новости есть?
- Ты не даёшь мне торжественно вручить мой самый главный подарок, - важно сказал Леонид, расправляя салфетку и откашлялся.
- Настоящим довожу до вашего сведения торжественным тоном начал он, сделав официальное лицо, что Митрофанову Олегу Николаевичу в ходе проведенного расследования на основании неоспоримых улик предъявлены обвинения в мошенничестве, краже в особо крупных размерах и в покушении на убийство своей гражданской жены. Судебные заседания состоятся на следующей неделе. С Вас, Михаил Николаевич, все обвинения сняты, Вы восстановлены в имущественных правах и чисты перед законом.
- Лёнька, ты гений сыска!, - сжал друга в крепких объятиях Михаил, - а что там о покушении? Ирина что, не сама разбилась?
- Нет, - покачал головой Леонид, - Она на очередной афере засветилась и собиралась признаться. Вот он и не дал. Ничего умнее проколотого шланга тормозной жидкости не придумал. Я, кстати, с ним поторговаться хочу: предложу срок скостить, если от прав на ребёнка откажется. Ты не против?
- Нет, конечно, задумчиво сказал Михаил, - От того, что он подольше посидит, ребёнку лучше не станет, а из детдома так отдадут наверняка. Эх, Ирка, Ирка, раз оступилась и покатилась как ком. Мой приёмный отец в таких случаях говорил: «Лучше с умным потерять, чем с дураком найти»
- Мне от твоих слов горько, - Леонид сделал опять важное лицо, - Прошу посластить свидетелю жизнь, - и вытаращив глаза рявкнул на весь ресторан, -Горько!
Михаилу и Наталье оставалось только нейтрализовать этот крик долгим поцелуем.
- Не хоцю тволог, хоцю котлету, - вертелся на стуле трёхлетний Антошка, норовя увернуться от ложки, поднесённой к самому его носу.
- Антошка, ты котлету уже ел, надо творожка, чтобы зубки были крепкие, - упрашивала мальчика Наталья, безуспешно стараясь отправить ему в рот хоть немного творога.
- Погоди, так дело не пойдёт, - остановил её Михаил, - Антошка, а съедобный танк хочешь?
Антошка вытаращил глаза, наблюдая, как из творожной массы возникает корпус, башня, в которую вставляется дуло из шоколада, на корпусе появляются гусеницы из половинок вишнёвых ягод и всё это великолепие посыпается сверху тёртым печеньем. Танк исчез у него во рту практически мгновенно. Наталья, давясь от смеха и наблюдая, как усердно засовывает в полный рот малыш плохо влезающее туда шоколадное дуло, спросила:
- А карету ты слепить сумеешь?
- А карету-то зачем?, - недоуменно отозвался Михаил.
- Ну, вдруг родится девочка, а ей танки будут неинтересны, - хитро прищурилась Наталья и ойкнула, почувствовав как сильные руки мужа подняли её и закружили по комнате.